Оболтус

— Ммм?

— Ты, что опять в игру играешь?

— Не-а, — качаю головой, отправляю сообщение, а затем блокирую айфон. — Что опять нужно что-то отнести?

— Не совсем. Александр Александрович просил тебя к нему зайти.

— Папа? — хмурюсь. — Что ему нужно?

— Без понятия, — пожимает плечами, — но он тебя ждёт.

— Ладно.

Неохотно плетусь к лифту, а затем поднимаюсь на последний этаж. Приветливо улыбаюсь Анастасии Фёдоровне

— Здравствуйте! У себя?

— Уже ждёт, — подмигивает. — Удачи!

Ох, она мне понадобится.

Зайдя в кабинет, вижу напряженного отца. Он сидит за столом, сосредоточенно уставившись в экран навороченного компа.

— Звал?

— И тебе привет, сын, — хмыкает. — Присаживайся.

Сажусь в кресло напротив.

— Мать волнуется за тебя. Я ей ничего не говорил.

Не то чтобы я удивлён.

— Как продвигаются дела с дипломом?

— Пишу, — коротко отвечаю. Готов поспорить на сто баксов, что моя нянька ему все докладывает. Она небось даже отчеты письменные предоставляет.

— Хорошо, — задумчиво бормочет, затем откидывается в кресле, ослабляет галстук и чешет затылок. — В четверг семейный ужин. Ты должен быть.

Я не могу сдержать возмущенного стона. «Семейный» ужин то ещё «развлечение». Если бы он действительно был семейным. Придут папины партнёры, перед которыми он будет красоваться, а мы с мамой терпеть весь этот цирк. Мне нравились семейные вечера, но только тогда, когда мы правда собирались семьей. Моя мама простая женщина, а не гламурная курица, с которыми приходят обычно папины друзья и коллеги.

Нет. Выглядит она, безусловно, потрясающе, но ей, как и мне, абсолютно не нравится общество этих надутых индюков. Но, к сожалению, когда ты имеешь определённый статус, ты должен следовать некоторым правилам. И одним из таких правил были «званые» ужины.

— Только не это.

— Саша, ты должен прийти. Тебе нужно заводить связи. Это люди, с которыми тебе придется работать. Хочется тебе того или нет.

В последнее мне все меньше хотелось вообще заниматься продюсированием, но отец прав.

— Хорошо, я понял, — неохотно согласившись, встаю и направляюсь на выход.

— Позвони сегодня матери. Она переживает.

— Хорошо.

Когда я спускаюсь обратно на свое рабочее место, Леры за столом нет.

Может, документы пошла отнести?

Проходит несколько минут, а после она буквально вылетает из кабинета Ивана Петровича, тяжело дыша. Как будто пробежала пять километров.

Заметив меня, она сглатывает и отворачивается, зачем-то начиная перебирать бумаги столетней давности.

Что происходит?

— Лер…

— Что? — пищит.

— Ты в порядке? — кошусь на нее.

— Конечно, — врет.

У нее трясутся руки, а ещё глаза на мокром месте.

Да что, вашу мать, происходит?

Мне хочется крикнуть, но я сдерживаюсь. Не хочу напугать девчонку еще больше.

Буквально через секунду из кабинета выходит наш начальник и Лера деревенеет.

Он удивленно смотрит на меня и хмуро кивает.

Подозрительно прищуриваюсь.

Что этот мудак ей сделал?

— Доброго вечера, ребята. Не забудьте поставить офис на сигнализацию.

Попрощавшись, он уходит, и я перевожу внимательный взгляд на Леру. Она заметно выдыхает, когда его фигура скрывается за поворотом.

— Что он сделал?

— Ничего, — опять врет.

Очевидно, ответа я не дождусь. Но это не значит, что я сдаюсь. Нет. Я узнаю. Обязательно узнаю.

Достаю из кармана ключи от машины и передаю ей.

— Иди в машину.

— Но…

— Я сам все выключу и закрою.

Несколько секунд Лопушкова мнется, а затем все же кивает и уходит.

Если этот ублюдок к ней подкатывает свои яйца, то да поможет ему Бог!

Глава 16

Лера

Следующие несколько дней у нас с Зайцевым просто идиллия. Мы практически не ссоримся (потому что совсем не ссориться мы не можем), он кропотливо работает над своей курсовой, а ещё находит несколько участников для практики. Я же, сжалившись, договариваюсь с монтажерами. Я всегда с ними отлично ладила, поэтому особых проблем у меня не возникает.

По вечерам у нас совместный просмотр кино с чаем и печеньками. Мой желудок бесконечно рад, а вот попа… Скажем так, пора заканчивать с пирожными и печеньем.

И хоть с Сашей у нас отношения наладились, я не могу сказать, что лично у меня все хорошо.

Ну, в самом деле! Разве может быть хорошо, когда намёки вашего жирного босса достигают критической точки?! Это уже, простите, не намёки, а домогательства. Подсудное дело, между прочим!

Раньше его рот только извергал всякие мерзости, а сейчас в движение пришли ещё и руки. Ублюдок уже несколько дней отвешивает мне шлепки по заднице, пока никто не видит. А позавчера так вообще зажал меня в кабинете. Я вышла сама не своя.

Хара́ссмент* — эта огромная проблема нашего общества. С какого перепугу люди вдруг решили, что могут позволять себе подобные вольности и пренебрегать правилами поведения только, потому что выше тебя по должности или статусу?! Кто дал им право?! И почему, черт возьми, на это нет никакой управы?! Почему в нашем обществе считается абсолютно нормальным, а порой и похвальным (такими же похотливыми кобелями) тискать свою секретаршу или помощницу?!

Будем откровенны, его не уволят. Уволят меня. Конечно, возможно где-то и есть такие компании, в которых подобные вещи пресекаются, а так же подонков подобных моему боссу штрафуют или же выкидывают его задницу на биржу труда, а иногда даже и садят (привет, Ха́рви Вайнште́йну!), но мы, к сожалению, не такая компания. Увы.

Если женщины подобные мне недовольны, то на биржу труда отправляются как раз таки они.

Поэтому, не удивляйтесь, что у нас так много насилия. Пока люди будут чувствовать свою безнаказанность за определённые действия, они ни за что на свете не остановятся.

В общем, я пришла к выводу, что если меня не переведут на должность сайдкика, то я уволюсь. И пропади оно все пропадом! Работа важна, но мои нервы не железные. Я, черт побери, не железная. О, а ещё, когда я буду увольняться, то пну этого старого козла по яйцам!

После работы в среду, мы договариваемся встретиться с Лялькой. На прошлой неделе мы пару раз созванивались. Особенно, после нашей попойки, но у неё и самой дел невпроворот, чтобы ещё и мне сопли подтирать. Нет, конечно, она так не говорила. Да и не сказала бы! Я сама заверила подругу, что в состоянии пережить расставание. Ну может быть, я немного пожаловалась на свалившегося мне на голову оболтуса.

И теперь Ляля немедленно требует подробностей. Она давно знает, кто такой Зайцев, в отличие от меня.

— Почему тогда ты не узнала его на парковке? — возмущенно вспыхнув, произношу.

— Я знала, что есть некий Зайцев младший, но откуда мне знать, как он выглядит? — пожимает Ляля плечами. — Хотя, должна признать, он хорош собой.

— Угу, и об этом прекрасно знает, — угрюмо поддакиваю, отпивая чай.

— А этот Сэм? — хитро подмигивает. — Как он тебе?

— Он неплохой парень, — честно отвечаю. — На самом деле, очень неплохой. Внимательный, заботливый, и при этом дерзкий. Остроумный и красивый — убийственно сочетание. В общем, не из робкого десятка.

— Но…

— Не знаю, — морщусь, — что-то не так. Я не могу никому довериться. Да и прошло чуть больше недели, как мы расстались с Петровым. Глупо строить отношения, ещё не отойдя от прошлых.

— Так не строй, — хмыкает, шаловливо улыбаясь. — Уверена, что этот Сэми знаток в женской анатомии. Восполнит все твои пробелы.

— Лялька! — вспыхиваю. — Ну ты же знаешь, что это не для меня!

— Ох, знаю.

— От тебя я вообще не ожидала такое услышать. Вот честно.

Лялька вздыхает, задумчиво смотря в сторону. Хмурится, прикусывая губу, а после отпивает кофе. Очевидно, её что-то тревожит.

— Ляль, ты чего?

— Ничего, — поджимает губы, пряча от меня глаза. Но Лялька не умеет скрывать своих чувств. Она — открытая книга, но книга редкая и крайне интересная. Такую зачитаешь до дыр.