Оболтус

— Намекаешь на то, что я шлюха? — выплевывает, поворачиваясь ко мне лицом и угрожающе сужая свои щелки.

Признаюсь, я мазохист. Иначе, какого черта я до сих пор не заткнул свой поганый рот?

— Нет, просто говорю, как есть. Сэм имеет неоспоримую репутацию. Или… — догадка поселяется в моей голове. И от неё становиться так противно, словно кто-то вылил на меня ведро помоев, — вы уже все успели? Что ж, это многое объясняет.

— Негодяй! — шипит рассерженно, хватает со стола чашку и швыряет в меня. — Подлец! — следом летит тарелка.

Мне чудом удаётся уворачиваться. И вот, когда Лопушкова хватается за чайник, я с ужасом наблюдаю, как эта фурия пытается вырвать провод. Подлетаю и выхватываю его из её таких на вид хрупких, но цепких ручек.

— Отвяжись, придурок! — стукает меня ногой по голени. — Я ненавижу тебя. Ясно? — выкрикивает в агонии. — Я каждый чёртов день терплю твою высокомерную задницу в своём доме, из кожи вон лезу, чтобы помочь и прикрываю тебя перед отцом… И что я слышу вместо благодарности? Одни мерзости! — её голос повышается еще на октаву, и я реально боюсь, что она сейчас вырвет у меня из рук чайник и съездить им мне по башке. И ни капли об этом бы не пожалеет.

Дерьмо. И она была бы в этом права.

Жаль, что осознание ко мне приходит слишком поздно.

— Ты права. Я придурок. Только успокойся, пожалуйста, — перехватываю её руки, но и Лера больше не вырывается.

Она подозрительно затихает, а затем раздается тихий всхлип и, клянусь, я чувствую себя в этот момент последним куском дерьма.

Зачем я вообще это сказал? Ведь на самом деле я не думал, что Сэм уложит ее на лопатки. Хотелось как всегда что-то и кому-то доказать.

Молодец, Зайцев! Доказал, блин!

— Лер…

— Отстань, — снова всхлипывает.

Я все еще держу ее запястья, хоть в этом и нет необходимости. Осторожно отпускаю, и она тут же разворачивается ко мне спиной, судорожно вытирая слезы.

— Лер, — выдыхаю, нежно касаясь рукой ее лопаток, отчего она вздрагивает.

— Не трогай меня, — слабо произносит.

Однако я её не слушаю. Разворачиваю и прижимаю к себе, обнимая. Её макушка прямо под моим подбородком, а соленые капли слез впитываются в ткань футболки. Но мне плевать.

— Я дурак, — хрипло выдавливаю. — Ляпнул глупость. Конечно же, ты не шлюха. Я никогда так о тебе не думал.

В ответ только тишина.

Боже мой, если она сейчас не перестанет плакать, я сойду с ума. Мне буквально плохо от вида её слез. Хочется самому себе съездить по роже.

— Я просто бешусь. Сам не знаю почему, — честно признаюсь в том, в чем и сам себе не так давно сознался. — Знаю только, что меня дико раздражает ваше общение с Сэмом.

— Почему? — спрашивает настолько тихо, что стой я на метр дальше, то даже не услышал бы.

— Не знаю. Просто.

— Тебя бесит, что Сэм перестал проводить с тобой время? Вы же друзья.

Что? За кого она меня принимает? Если бы я ревновал своего друга к девушкам, то был бы уже давно лысым.

— Нет. Не совсем. Просто…

— Просто мы гуляем, а ты вынужден сидеть тут. И ты мне говоришь о лицемерии, — фыркает мне в грудь.

Ничего на это не отвечаю. Пока что я не готов ей признаться в том, что ревную. Ну вот, я это признал, а небеса на землю не упали.

Да. Ревную. Не спрашивайте почему. На этот вопрос у меня пока нет ответа.

— Прости, — повторяю в который раз, и утешающе провожу рукой по её волосам. Они мягкие и шелковистые.

Мы еще какое-то время стоим так. В обнимку. И отчего-то мне хочется, чтобы это мгновение не заканчивалось, но Лера отстраняется. Отходит от меня на несколько шагов, и я внезапно ощущаю пустоту.

Ага. Я очень «крутой» парень. Ещё чуть-чуть и я превращусь в мямлю.

Неловко откашлявшись, ставлю чайник на место и включаю, после готовлю нам чай и открываю упаковку с пирожными.

Лера же уходит в душ.

Не думаю, что она меня простила. Впрочем, я этого и не заслуживаю. Мне уже давно пора понять, что за свои слова нужно нести ответственность.

Черт! Да я никогда раньше не был треплом! И уж точно, не в моих правилах срываться на девчонке.

Пора себя брать в руки.

Я добьюсь ее прощения. Как мужчина. Как тот человек, которого воспитали мои родители.

***

На следующий день мы с Сэмом встречаемся уже на паре. Еще с пятницы между нами висит напряжение. Знаю, я сказал, что мне абсолютно наплевать, что у них с Лерой и по большому счету так и есть, но…

— Зайцев, ты такой придурок, — буркает Сэм, садясь рядом.

Достаёт блокнот, ручку, а потом поворачивается ко мне, внимательно сканируя меня взглядом.

— С чего бы такие «комплименты» с самого утра, Лисин? — вальяжно откидываюсь на спинку стула.

— Сам знаешь с чего, — рыкает. — Ты сказал, что тебе плевать на Леру. Так, какого черты ты тогда к нам лезешь?

— А есть уже «вы»? — дерзко усмехаюсь.

— Нет, но обязательно будем, — решительно заявляет. И от этого заявления мне становится не по себе.

— Ну, это мы ещё посмотрим…

— Вот и посмотришь, а потом слюной подавишься.

— С чего бы это? — стискиваю зубы.

_ Ну конечно, — растягивает на своих губах эту улыбочку, а-ля «я-все-знаю». — Думаешь, я не видел как ты на неё пялился в кинотеатре?

— Ничего я не пялится.

— Ага, а ещё не специально между нами сел. Какая муха тебя укусила? — выжидательно на меня смотрит.

Не укусила, а поцеловала. И не муха, а Лера. Только вот Сэму об этом знать не обязательно.

— Я просто хотел на боевик. И все, — твердо произношу.

— Боже, ты такой упертый баран. Но, знай, что Лера мне нравиться. По-настоящему нравится, Зайцев.

— Рад за тебя, — ворчу, хотя радость это последнее, что я чувствую.

— Не сомневаюсь, — парирует, а потом заходит препод и Сэм отворачивается от меня.

И снова я чувствую себя козлом. У меня нет ни малейшего права так себя вести. Ну поцеловал я Лопушкову? И что с того? Наверное, это все от стресса.

Уже после пары, когда Сэм, не обращая на меня внимания, собирается, а затем выскальзывает в коридор, я догоняю его. Хлопаю по плечу и говорю:

— Да ладно тебе, Лисин. Не будем же мы ссориться из-за какой-то девчонки.

Сэм скидывает мою руку и, повернувшись, отрезает:

— Не из-за какой-то, а моей девчонки, Зайцев.

— Она не твоя, — хмыкаю.

— Но будет. Поэтому держи свои руки при себе.

Вероятно, я и правда переборщил. Мне не стоило в кино себя вести, как придурок, а тем более её целовать. Лера просто помогает мне с дипломом. Её приставал ко мне отец.

Господи! Да я уверен, что у будь у нее выбор, она бы уже давно дала мне пинок под зад!

Поэтому, втянув воздух в лёгкие, выдавливаю из себя:

— Хорошо, Сэм, я тебя понял. По рукам, — протягиваю руку в примирительном жесте.

— По рукам.

***

На работе все, как и всегда. Скучно. Таблицы, кофе, которое Лера заставляла носить исключительно меня, и бесконечные подписи, подписи, подписи. Двадцать первый век на дворе, люди летают на самолётах уже сто лет, побывали на луне, даже покупают там участки, планируют колонизировать Марс, а ещё научились замораживать трупов, чтобы лет эдак через сто их разморозить, а мы все бегаем с этими проклятыми бумажками! Надеюсь, что к тому моменту, как я здесь стану большим боссом, все перейдет в электронный формат, иначе я чокнусь.

Единственный плюс, я договорился с операторами отснять материалы. Осталось дело за малым. Ну как… Договориться со студией и монтажерами, найти ребят, подобрать вопросы. Ладно. Сдаюсь. Работы выше крыши. Сегодня вечером мне нужно дописать первый раздел, чтобы к концу недели закончить теоретическую часть, и перейти непосредственно к практике.

— Зайцев, — вдруг зовёт меня Лера, пока я рассылаю сообщение знакомым ребятам. Чем раньше я решу вопрос с парочками, тем лучше.