Вендетта

— О чём ты?

— Люди начнут себя вести адекватно. Не будут прыгать грибам на шляпки по приколу, например.

— Лол, подкол засчитан. Но Орфи, люди для того и приходят в Юниверсум, да и в тысячи ему подобных игр. Они спускают пар после тяжёлой работы или срачей с себе подобными... Люди для того и придумали игры. Им нужна песочница, где можно безнаказанно колотить лопатками друг друга и манекены, специально для этого организованные.

На словах о песочнице Макса накрыл вид окровавленного мальчишеского лица, искажённого в беззвучном крике. Он остановился.

— А зачем? Зачем надо именно дубасить кого-то лопаткой, чтоб стало легче?

— Ну а что делать-то?

— Почему нельзя просто гулять, смотреть на всё это, — Макс сделал широкий жест руками — и совершенно бессмысленный, потому что Рокси не могла его видеть. — К услугам игроков целый мир, и он стократ краше реального. Разрабы создали небывалые планеты со скалами-колоннами, водопадами, цветниками... да даже Лабиринтум вспомни! А мы ходим по этому миру, чтоб пострелять обезьян в кустах? Заплатил штраф, живи спокойно, стреляй дальше.

— Смотреть на колонны и Лабиринтум можно один раз, два раза, — возразила Рокси, — но потом тебе наскучит. А стрелять обезьян, как ты выразился, можно бесконечно. Это же как охота... Как спорт! Ты ведь не жалеешь мяч, по которому футболисты бьют ногами?

— Мяч не разумен. У него нет чувств.

— А если я зашью в него такую фиговину, которая будет проигрывать ахи и охи при пинке? У мяча будут чувства?

— Нет, это ж тупо запись.

— Все псевдо-страдания неписей — тоже запись. Они запрогены смеяться или беситься.

— Люди тоже запрогены.

— Кем? Богом, что ли?

— ДНК своей! Мы сами — это код. И они — код, пусть чуть более простой. Как ты можешь не видеть сходство?

Ящерица помолчала.

— Мне надо это осмыслить. Я не могу так сразу.

— ...Пошли дальше, — сказал Макс с облегчением. Рокси была первой, кто обещал хотя бы подумать над его позицией.

Показались деревянные, криво сколоченные хибары. Над ними торчала вышка, столь хлипкая с виду, что её сваи, казалось, можно перебить и с пинка. Макс приметил длинный дом, дохлой змеёй опоясавший деревеньку с одного бока. Должно быть, склад и есть.

Действие Вуали кончилось в двух шагах от двери. Тут же она распахнулась, и оттуда вывалились люди-неписи вперемешку с обезьянами.

— Я здесь по поручению епископа Буше с Юджины, — Макс поднял руки. Рокси не торопилась выходить из инвиза. — Он вопрошает, почему этот город перестал ему отвечать.

— Потому что мы отправили всех игроков-связных рождаться заново, и они больше не связные, — ответил один из неписей, вскинув энергоружьё на плечо. Макс мысленно окрестил его шерифом — за старомодную шляпу с пришпиленным сбоку значком.

— Стой! — крикнул кто-то. Из приземистого домишка по соседству выбежал не кто иной, как Калик. — Этот — нормальный. Он хотел меня освободить.

— Как ты можешь жалеть хоть кого-то из них, после того, что они с тобой сделали? — спросил непись, державший Макса на прицеле. — Все игроки одинаковые.

— Этот игрок даже не убивал ни разу, — возразил Калик.

— И правда, — шериф опустил ружьё.

— И это он поведал мне все те вещи, которые я пересказал вам. Про «рождённых, чтобы быть убитыми», — напирал обезьян.

Шериф задумался.

— Значит так. Можешь вернуться к епископу и передать ему наше спасибо за пушки. Продавать игрокам, как он собирался, мы их, конечно, не будем.

С Рокси спала невидимая завеса, и неписи, как один, дёрнулись.

— Она со мной! — воскликнул Макс.

— Да что с вами не так, ребята? — беззлобно проронила ящерица. — Стреляют по вам игроки, да... А вы всегда можете дать отпор, если что.

— Ты знаешь, что с ним делали? — спросила тонкая, как тростинка, девушка, выглянувшая из-за спины шерифа. Она подбежала к Калику и ласково провела рукой ему по голове. Обезьян довольно зажмурился. Поведение настоящих людей они копируют, что ли?

— Что?

— Один мой знакомец типа захватил его в заложники и заставлял на себя работать, — пояснил Макс.

— Инвентарь что ли таскать?

— Нет, вести расчёты для дуэльных ставок. А потом он ошибся, и...

— Никаких ошибок не было, — перебил Калик. — Вероятность проигрыша есть всегда.

— И его жестоко избили! — девушка-непись заломила руки.

— Это была последняя капля, вы слышите? Последняя! — выпалил шериф.

— Попался вам один дебил, и да, таких дебилов много, но не все ж такие, — сказала Рокси. — В большинстве своём игроки адекватные, как я и Орфеус. Мы вас уважаем. А вы из-за крохотной прослойки придурков решили испортить жизнь всем игрокам разом.

Неписи переглянулись, а ящерица достала из кармана скрученный в трубку плакат. Когда она его развернула, все увидели, что на картинке изображён Лео на фоне своего корвета.

— Эх, брату подарок берегла, ну да ладно, закажу новый, — она протянула плакат шерифу. — Порви.

— Зачем?

— Порви, потом объясню.

Непись ровнёхонько, как ножницами разрезав, поделил плакат на две части.

— А теперь представь, что в вашей стране есть традиция, рвать плакаты. Но завтра этот плакат сам склеился, — Рокси пальцами соединила половинки портрета. — Да ещё и обрёл разум. И нарисованный человек начал винить тебя за то, что ты его когда-то порвал, называть садистом.

— Но это всего лишь рисунок, — возразил шериф.

— Вы для нас тоже были картинками, только трёхмерными. Если ты сам повредил картинку без зазрения совести, как ты можешь винить нас в том, что мы когда-то делали то же самое?

— Но теперь мы стали другими, — вмешалась девушка, защитница Калика.

— Да. И пока не все игроки это осознали. Но всё уже меняется. Вы ведь тоже не стали бы рвать портрет, если нарисованный человечек мог мыслить и разговаривать с вами?

— Может, ты и права, — засомневался шериф. — С войной мы погорячились. Хотя пострелять по игрокам для профилактики и правда стоило.

Шорох в листве — и огненная стена выросла меж игроками и неписями. Тут же вспыхнул частокол, примыкавший к складу, а от новой огненной волны загорелось и само здание. ИИ-шки заметались, оказавшись в ловушке.

В огне виднелся силуэт человека в комбинезоне, бесстрашно шагавшего сквозь пламя с огнемётом в руках. Максу и объяснять не надо было, кто это — ясен пень, Лилит. Рокси схватила его за руку и потащила вбок, но взрыв ракеты заставил её отшатнуться. Накренилась и рухнула прямо перед игроками смотровая башня, разваливаясь прямо в полёте.

— Смерть вам, игроки! — кричал шериф. — Только и умеете, что гадить и зубы заговаривать!

— Фак, — вырвалось у Рокси. — Я ж почти их убедила...

...«Вы убиты игроком Лилит».

***

— Эти их домики завтра сами отстроятся, — раздражённо говорила Рокси уже на респавне. — Знали бы они, сколько труда стоило б восстановить такую деревню в реале — не пыхтели бы. И кто им сделал такую волшебную систему? Люди, вот кто.

Центр платформы заискрился, и в её центре появился не кто иной, как Лук де Порей.

— А ты что здесь забыл? — спросил Макс, гадая, есть ли смысл высказать штурмовику всё, что о нём думает, или лучше придерживаться святой бесконфликтности.

— Да я это, Калика ищу, — сказал Лук, почему-то смутившись.

— Опять его мучить?!

— Нет... извиниться.

Сердце Макса мгновенно оттаяло.

— Я даже не знаю, чё на меня тогда нашло, — продолжал Лук, пока Рокси тактично прикидывалась предметом обстановки, дабы не прервать неожиданную исповедь. — Я ж ваще не такой обычно...

— А как же то, что компы — это всего лишь компы, и души в них нет? — насторожился Макс.

— Да хрен с душой, всё равно это не по-людски было, — проговорил Лук и тут же добавил то, после чего с Макса тут же схлынул флёр очарованности: — Нашёл я, из-за чего беситься! Всего-то двести песят косарей было, не два ж мильона!

— Ты в курсе, что из-за тебя начинается война между игроками и НПС?