Страница 10 из 20
Глава XII. Бесконечное чернолесье,
где Кот-Баюн баит, что смысл – это бездна
Не успели Иван с Брыклей опомниться от своего исчезновения, возвращения из небытия и других приключений, как ощутили на себе взгляд, полный бездонного презрения. Оглянулись – а перед ними огромная морда Кота-Баюна. Такая огромная, что заслонила всё остальное его собравшееся в комок тело.
Кот-Баюн ничего не говорил и вообще не шевелил ни одной мельчайшей частью свой мордени, но передавал свои мысли прямо в мозг дурака и адвоката. Или прямо в душу, тут уж у кого какой смысл. Даже самописная грамота невольно записывала всё, что транслировал Кот. Плевалась, стирала, а потом опять записывала, даже самые грязные ругательства, не в силах устоять перед мыслительным натиском.
Павлин Матвеевич Брыкля, выдающийся федеральный адвокат нашего времени, хотел было заявить решительный протест, но оказался совершенно подавлен беспримерным высокомерием волшебного лесного кота. Самая мысль о протесте, только возникнув, немедленно утопала в потоках котовой умственной скверны.
Одному только Ивану было всё как с гуся вода. Потому что Иван был настоящий дурак. Мозг и душа у него были, а ума никакого не было, так что все воздействия Кота-Баюна немедля отскакивали обратно в наглую жирную морду фантастического животного. Зверюге это было неприятно, поэтому он мысленно спросил Ивана.
– К чему ты тут такой взялся. Мне всегда отвратительно, когда кто-то ходит, а сейчас вдвойне или даже втройне.
– Мы тут составляем мысленный фоторобот смысла, по царскому заданию, – мысленно же ответил Иван. – Чтобы потом по этому фотороботу его самого найти.
– А это ещё кто с тобой, – мысленно поморщился Кот.
– А это мой адвокат.
– К чему тебе в Тёмном лесу адвокат.
– Мне всё равно, я дурак. Адвоката мне царь прислал. Чтоб защищал меня от всяких напастей, если что.
Где-то между этими словами промелькнуло и растаяло Павлиново уточнение: “федеральный адвокат”.
– Какие же вы все мерзкие и ужасные, – привычно констатировал Кот-Баюн. – Как вас только земля носит.
– Расскажи нам про смысл – мы сразу и уйдём.
– Проклятые уродские свинопаскудные тошнопакостные шантажисты. Приходят, гадят и ещё чего-то требуют.
– Ага, мы такие.
Федеральный адвокат даже не знал, что добавить, и мысленно аплодировал Ивану.
– А ну как я вас мысленно до самоубийства доведу.
– Это статья, – только и нашёл в себе сил мысленно пропищать Павлин Матвеевич.
– Оно, конечно, так, – рассудил Иван. – Только всё равно тебе будет неприятно. Тем более что я долго продержусь – у меня столько ума нет, чтобы до самоубийства дойти.
Кот-Баюн мысленно содрогнулся и горько вздохнул.
– Какие же вы все гнусные, гадопохабные, неудобопрашивые и муторные. Ладно.
– Ладно, – подтвердил Иван.
А федеральный адвокат мысленно молчал.
– Про смысл знаю мало. Потому что его практически нет. А что есть, то его всячески отрицает и попирает. Но одно знаю точно. Это такая штуковина, которая никогда не надоест или как-нибудь ещё не обнаружит свою ограниченность.
– Во ты задвинул, котейка.
– Настаиваю, чтобы меня так не называть. Я Кот-Баюн.
– Очень приятно, а я Иван-дурак. Ты меня не смущай своими хитрыми мыслеформами. Говори по-простому, как для дураков.
– Но вот хотел ты, к примеру, машину купить или в Париж съездить или жениться или на самую высокую гору залезть и прыгнуть оттуда. Был это твой смысл. И вот купил, съездил, женился, залез, прыгнул. И что теперь. Теперь смысла нет. Стало быть, и не было его. Было что-то другое заместо смысла. Потому что настоящего смысла хватает не на какое-то время, а хоть навсегда.
– Уже лучше.
– Или другой случай. Хотел в нарды научиться играть лучше всех.
– Лучше в шахматы, – внезапно встрял Павлин Матвеевич.
– Всё равно. Научился. Играешь-играешь, у всех выигрываешь, всё тебе нравится. А потом вдруг раз – и надоело. Сколько можно. Одни и те же позиции, одни и те же комбинации. Это тоже не смысл. Когда смысл, то никогда не надоедает. Хоть бесконечное время.
– Вот спасибо тебе, Кот-Баюн…
– Только не надо этого, – с болью и горечью прервал Ивана Кот. – Сразу уходите и не возвращайтесь. И лучше знаете что – идите вон на ту гору.
Кот-Баюн указал на высоченный островерхий утёс, торчащий из непроглядного тумана. – Там вас точно научат, что такое смысл. Авось и не вернётесь.
И пошли они Тёмным лесом куда указано. На достаточном удалении самописная грамота наконец стёрла всю котовую матерщину и записала регулярную сводку. Смысл переживается, рождает последнюю надежду, обменивается на целую жизнь, преследуется всеми средствами, выше всего прочего, задаёт стандарты, открывает свой аспект, годится всякому, не связан с обстоятельствами, не зависит от предшествующих умопостроений и никогда, никогда, никогда не исчерпывается.
Жил-был Иван-дурак и всю жизнь хотел в космос туристом слетать. Это вам не шутки, тут надо тренироваться до полного одурения. Но Ивану было дальше дуреть уже некуда, так что он прошёл все испытания и полетел. Вышел в скафандре в открытый космос и радуется. "Я в космосе", дескать. А потом посмотрел на матушку-Землю и бесконечную чёрную темноту вокруг и радоваться отчего-то перестал. "И чё? И ничё". Вернулся из космоса грустный. Вот слетал. Что теперь-то делать?
Жил-был Иван-дурак и всю жизнь мечтал жениться на Василисе Премудрой. Так, вы представляете себе, женился. Никто не понял как. Ну женился. Однако же он-то думал, что это будет космос. А Василиса Премудрая оказалась обычной бабой. И семейный быт оказался самым обычным, как везде. Затосковал Иван и повесился. Зато денежки его, накопленные на официальной царской службе, все жене остались. Василиса всё премудро рассчитала.
Глава XIII. Утёс вечности,
где Кощей Бессмертный трещит, что смысл – это навсегда
А кто это у нас по отвесу ползёт, аки по низине. А это Иван наш дурак с адвокатом своим взбираются по утёсу в поисках – не самого смысла даже – а хотя бы образа его, чтобы понять, как его узнать, коли встретишь. Продолжительно ползут, Павлин Матвеевич весь свой костюм дорогой уже в клочья изорвал.
Долго они спорили у подножия утёса, надо ли на него лезть по указанию Кота-Баюна и надо ли федеральному адвокату вместе с дураком Иваном это делать, коли уж тому это в головёнку втемяшилось. Мог бы и без адвоката, по крайней мере без федерального. Но нет – нет никого упрямее дураков. Без адвоката, говорил Иван, не могу пойти. И не пойти, говорил, тоже не могу. А если что, придётся царю весточку отослать, что так, мол, и так – отказался федеральный адвокат услуги оказывать, пришлите другого, но тоже федерального, не ниже.
Павлин Матвеевич был, конечно, интеллигентный человек, но за время штурма утёса уже научил Ивана-дурака, человека простого и опытного, семидесяти семи новым матерным словам и оборотам. Иван был настолько изумлён, что не чуял под собою утёса и лез в два раза быстрее, чем мог, в том числе через самые неприступные скальные извивы. От этого господин Брыкля становился только креативнее. Так они на самозаводящемся духовном двигателе и доползли до самого верха.
Наверху же их никто не ждал. Не в том смысле, что там никого не было, а в том смысле, что там сидел сам Кощей Бессмертный, пребывая в глубочайшей медитации, и никого не ждал, в том числе Ивана, тем более с его адвокатом. Кощей представлял собой, как полагается, скелет, тесно обтянутый полупрозрачной кожей. Сидел он в положении лотоса-цветка и сверлил леденящими глазами бездонное небо над Тёмным лесом.