Две тысячи журавлей

Перед пятым днём Пятого лунного месяца, Праздником мальчиков, семьи, у которых помимо подрастающих сыновей был ещё и некоторый достаток, выставили около домов шесты, на них повесили матерчатых карпов, по числу мальчиков семье. Большой чёрный вымпел-карп означал главу семьи, средний красный – мать, а остальные, маленькие, по числу сыновей в семье. Все эти матёрчатые карпы обозначали счастливую семью. А дополнительные пятицветные стяги обозначали дом. Матёрчатые карпы гордо развевались на ветру, выделяясь на фоне голубого неба начала Пятого лунного месяца.

У нас, увы, денег на празднование не хватило. Родители ограничились только тем, что обняли меня и Такэру, желая нам здоровья и успеха. На слове «успех» Такэру скорчил мне презрительную гримасу, за что получил лёгкий подзатыльник от отца. И было обиделся. Правда, когда мать погладила его по щеке лишний раз, растаял. А я… я принял, что было, и просто порадовался, что сегодня хоть сколько-то материнской нежности перепало и мне.

Конечно, в душе я с завистью я думал о том, что мальчикам из самурайских семей не только достались шесты с красивыми карпами, но и большие наборы разнообразных игрушек: воинов, миниатюрного оружия. А кому-то наверняка подарили настоящие мечи! Как жаль, что мы – бедные крестьяне!

А вообще-то крестьянам, особенно, взрослым, было не до развлечений: приближалось тауэ, время посадки риса.

Рассаду готовили очень тщательно. Наверное, с половину времени, уходившего на заботу о рисе, шло на подготовку и высадку его рассады. Зерно надо было замочить, завязав в соломенные тюки, затем высадить в рассаднике, подождать, пока оно подрастёт и достаточно окрепнет, чтобы быть готовым к пересадке на поле. Его замочили в маленьком водоёме на восемьдесят восьмой день от зимнего солнцестояния. Потом достали из воды, высадили в рассадниках. На пятьдесят четвёртый день со дня высаживания молодых ростков в рассаднике началось тауэ.

Перед высадкой рассады на поля следовало ублажить Та-но ками и Мидзу-но ками, богов поля и воды. В середину канала, подающего воду на поле, вставили жердь из бамбука, к ней прикрепили священные реликвии из ближайшего святилища. Наш каннуси совершил обряд очищения, поливая поле в некоторых местах какой-то особой водой. Затем около отверстия, через которое вода попадает на поле, сделали земляную насыпь, в неё воткнули ветки дерева, которые, как считалось, воплощают Та-но ками. Рядом с ними положили подношение – поджаренные семена риса. Некоторое количество зёрен риса разбросали около оросительных канав, надеясь, что птицы ими насытятся и в будущем не будут трогать рис. Так же вокруг рассадника и заслонок каналов и прочих сооружений, помогающих поддерживать на поле достаточное количество воды, соорудили обереги: палки, к которым привязали кусочки бумаги, лоскутки материи и ленты – они не только будут оберегать место Мидзу-но ками, но и отпугнут птиц.

Хотя каннуси усердно молился о дожде, небо не спешило дарить нам драгоценную влагу. Потому, посовещавшись, староста и каннуси решили прибегнуть к помощи бога воды.

В ближайшем болоте нашли большую улитку, почтительно и осторожно перенесли её в сельский пруд, откуда брали воду для рисовых полей. С надеждой взмолились к Мидзу-но ками. Всё-таки, он в некотором роде сродни улиткам, ну, выглядит как они, значит, непременно обратит внимание на наше почтительное обращение с одной из улиток и пошлёт нам долгожданную небесную влагу.

На второй день после торжественного перемещения улитки в сельский пруд, наконец-то пошёл дождь, очень обильный. Он всё лил и лил.

К вечеру этого счастливого дня мы всей деревней вышли на улицу, под густые струи, в лёгкой одежде, чтобы выловить улитку и благоговейно вернуть её на болото, а то как бы наводнение не началось. Уж больно Мидзу-но ками в этот раз расщедрился! Но коварное создание, обязанное достойно и своевременно доносить наши мольбы богу воды, спряталось и до темноты мы его так и не обнаружили. Мы понурыми разошлись по домам. Ещё до рассвета всей деревней собрались у пруда.

– Мидзу-но ками! О, Мидзу-но ками, не гневайся, не затапливай наши дома! – твердил я про себя, бредя по скользкому, грязному берегу. – О, божество воды, благодарю тебя за благословенный дождь! Только молю: не затапливай нас, пощади!

А улитка всё не показывалась нам. И дождь никак не прекращался.

– О, пощади нас, Мидзу-но ками! – вскричал я в ужасе, поскользнулся, рухнул в грязь. Сил подняться у меня не хватило. – Если тебе так уж хочется погубить кого-то из нашей деревни – возьми мою жизнь, только не губи остальных!

И, о чудо! Когда я наконец-то поднялся и, сделав шаг, поскользнулся вновь, то до того, как опять шлёпнулся лицом в грязь, увидел большую улитку, скрывшуюся неподалёку под большим листом.

На мой радостный вопль сбежались все селяне. Все почтительно поклонились улитке, приветствуя её. Затем староста подошёл ко мне – я напряжённо сжался – и вдруг, широко улыбнувшись мне, благодарно хлопнул меня по спине. Я не устоял и рухнул в грязь лицом. Тогда, смущённо извинившись передо мной, причём, на глазах у всей деревни, староста осторожно поднял меня за ворот и вытер мне лицо рукавом. Кто-то из взрослых благодарно или приветливо улыбнулся мне. Дети некоторое время помялись в задумчивости, после чего мне улыбнулся и кто-то из них. После выражения мне благодарности за находку строптивой посланницы между богом воды и людьми, староста торжественно и осторожно взял улитку на руки. И люди торжественно понесли беглянку обратно на болото.

Я шёл позади всех и счастливо улыбался, радуясь нежданно полученной благодарности от самого старосты, ровно, как и его смущению, когда я упал в грязь, и его заботе. Но больше всех меня потрясло, что он извинился, когда я от его хлопка упал! К тому же, это был первый случай, когда я смог принести какую-то пользу людям нашей деревни. И я был несказанно счастлив, что от такого никчёмного и хилого мальчишки как я смогла быть кому-то польза. И, что любопытно, моя первая польза случилось именно в связи выполнением обрядов общения с богами: вот уж точно не ожидал, что там…

Словом, я шёл и смаковал в мыслях случившееся событие, наслаждаясь всеми мыслями, вновь и вновь вспоминая детали. Я бы так до ночи продумывал и промечтал, глядишь бы, и вовсе забыл бы от радости о дальнейших проводах посланницы между Мидзу-но ками и людьми, но тут ко мне подобралась Асахикари. Младшая сестра легонько ткнула меня указательным пальчиком в плечо, выводя из задумчивости.

– Пойдём, Юуки, мы почти уже до болота дошли.

И я, спохватившись, помчался пробиваться поближе, чтобы хоть чуточку разглядеть мгновения торжественного возвращения улитки обратно в родное болото. Боялся, что сам я не протолкаюсь, если люди в первых рядах встанут плотно, но в этот день меня с уважением пропустили вперёд, поближе. Я отчаянно посмотрел на младшую сестру – и пропустили и её. А уж Амая и Такэру протолкались сами. И встали возле меня с Аса-тян. Чуть погодя к нам выпустили и отца с матерью. И мы стояли все вместе, с интересом смотрели, как каннуси и староста говорят свои прощальные и благодарственные слова достопочтенной улитке, вымолившей у бога воды нам хороший и обильный дождь. А потом, присоединившись ко всем, слили наши благодарственные слова и поклоны почтенной посланнице между богом воды и людьми.

Когда улитка медленно поползла уже по своим каким-то делам, люди разошлись – делать и доделывать свои. Все были мокрые от щедрого дождя, подаренного Мидзу-но ками, но довольные и счастливые.

Во второй половине дня ливень прекратился, в многочисленных лужах засияли сотни небесных светил, как будто на время упавших с неба на землю. Стало быть, и тут добросердечная улитка замолвила за нас словечко перед богом воды. Стало быть, нам удалось тронуть её мольбами, вежливостью и почтительностью. И славно!