Страница 10 из 14
Он её вынул из меня и отпустил на волю.
За доброту его, и чтоб в долгу мне не остаться,
Искала я возможность, чтоб с тобою подружиться,
Чтоб долг исполнить, за добро добром же расплатиться,
Чтоб мне клейма неблагодарности не опасаться.
Я поняла, что на пути – осуществить желанья -
Есть трудности в семье с сватовством с твоей любимой,
Поэтому я применила все свои старанья,
Чтоб не были твои препятствия неодолимы.
Кончено, раз друг другу предназначены судьбою
Вы оба, то судьба вас обязательно б связала,
Но вдруг бы что-то вам соединиться помешало?
Вот сватовство улажено для вас и было мною».
Слова эти сказав, лиса исчезла в то ж мгновенье,
Но Яна всё ж ещё сомнения одолевали.
Он услыхал на улице какое-то движенье -
К его особняку друзья с невестой прибывали.
Трансформация души собаки Хуа
(О чём не говорил Конфуций)
В Пекине юноша жил, симпатичный, Чаном звали,
Имел собаку с именем Хуа, был к ней привязан,
Как неразлучные друзья, всегда вместе гуляли,
И как-то раз своим спасением ей был обязан.
Случилось как-то, что одним днём солнечным, весенним,
Они отправились в Фэньтай цветами любоваться,
А вечером домой уж поздно стали возвращать,
Народа почти не было – луна везде и тени.
К несчастью, проходил их путь через поляну,
Немного в стороне от всех и общего гулянья,
А там на ней лежало трое хулиганов, пьяных,
Которые и начали свои к ним приставанья.
От них ряд непристойных получил Чан предложений,
Но он ответил им достойно и с большим презреньем.
Отказ услышав, перешли те к мерам устрашенья,
А вслед за этим совершили трое нападенье:
Набросились на Чана и на землю повалили,
И стали целовать его, срывать, что на нём было,
Хоть он сопротивлялся им, но сил всё ж не хватило
Их одолеть, и наконец, они его скрутили.
Когда же поняла Хуа, что Чану смерь грозила,
То бросилась к нему на помощь, лая и кусаясь.
Один из тех пьянчуг бросать стал камни, защищаясь,
Разбил ей череп, и та пала ниц, дух испустила.
Потом все трое вместе, связав руки, ноги Чана,
Лицом на землю вниз несчастного перевернули,
Рубашку, брюки и трусы с него стянули,
И собирались приступит к осуществленью плана.
Один из них разделся и достал свой «корень силы»,
Хотел его ввести уже в проход между ногами,
Но тут, откуда не возьмись, собака вдруг завыла,
Их начала кусать, и корень вырвала зубами,
Затем ему, пах разорвав, яички откусила.
А хулиган орал от боли, кровью истекая,
Друзья его, оставив Чана, другу жизнь спасая,
Домой поволокли, спеша, а там смерть наступила.
Собака же исчезла, как внезапно появилась,
Чан, от ремней освободившись, на ноги поднялся,
Всё пережитое на него разом навалилось,
Себя превозмогая, он домой еле добрался.
Наутро он отправился на место преступленья,
Нашёл убитую Хуа, как другу, поклонился,
Затем по правилам всем совершил там погребенье,
В ту ночь, когда он спал, ему печальный сон приснился,
Хуа с ним говорила: «Я всегда тебя любила,
Ты добр ко мне всю жизнь был, и когда всё то случилось,
Хоть умерла я, но моя душа во пса вселилась,
Что был в бобовой лавке, и тем пьяным отомстила.
Теперь, когда я умерла, могу я быть спокойной,
Так как осознаю, что хорошо я послужила
Тебе, за всё хорошее хоть чем-то отблагодарила,
Спокойно буду спать в моей обители покойной».
В тот день Чан побывал в бобовой лавке рядом с местом,
Спросил хозяина о псе, сказал тот: «Что он знает,
Такого пса, и кормит изредка творожным тестом,
Но это – старый пёс, и никого он не кусает.
Но, ночью этой он в крови весь где-то извалялся,
Что с ним произошло, я не имею представленья».
Потом узнал Чан, что скончался от кровотеченья
Той ночью человек, который часто напивался.
Хозяин перекрёстков и дорог пресеченья
(О чём не говорил Конфуций)
В году пятнадцатом Цзянлуна царского правленья (1745)
Торговец шёлка из Чжэньцзяна Чэн раз возвращался
К себе домой, в пути в пустынном месте оказался,
Гора Цзо серебрилась вся при лунном освещенье.
Вдруг выбежал из-за кустов, из-за плиты, могильной,
Ребёнок, маленький, и заслонил собой дорогу,
И начал в сторону к себе его тянуть за ногу,
По лошади похлопал стороной ладони, тыльной.
Чэн понял, что он – призрак, пнул его и стал ругаться,
Тот усмехнулся лишь, и от него не отцепился,
А вскоре и другой ребёнок рядом появился,
Стал за руку тянуть его к себе и рассмеялся.
Один тянул к стене, всю затенённую тенями,
Откуда на него летели грязь и испражненья,
Другой тянул ко рву, всему заросшему кустами,
Оттуда градом камни сыпались и оскорбленья.
Из глубины рва крики приведений доносились,
Как будто с лошади они его стянуть желали,
А вскоре рядом и другие дети появились
От дёрганий с толчками Чэна силы оставляли,
Они, его толкая, над ним стали насмехаться,
При этом все они с разных сторон его лупили,
Из-за него между собой начали духи драться,
В конце концов, его с коня на землю повалили,
Конь убежал, готовился Чэн с жизнью уж расстаться,
Вдруг духи закричали: «Мастер Лэн сюда несётся,
Поэтому должны мы все с дороги разбежаться,
Иначе встреча с ним нам всем несчастьем обернётся.
Ведь он пытается помочь всем путникам и нищим,
И он хоть и начитан, но весьма для нас опасен,
К тому же, отвратителен, и вместе с тем, ужасен,
Уж лучше мы попрячемся все по своим жилищам.
В тот миг мужчина по дороге шёл большого роста,
Слегка при каждом шаге его плечи поднимались,
Он по ладони веером бил, такт считая просто,
И песню громко пел: «По речке волны растекались…»
Он направлялся к Чэну и нисколько не боялся,
С дороги в это время же все духи разбежались,
Мужчина, посмотрев На Чэна, громко рассмеялся,
Спросил: «Что? Эти духи вас немного домогались?
Не беспокойтесь за себя, вы – под моей охраной,
Не бойтесь их, вас защитит мой сопровожденье,
Я провожу вас и покину на рассвете рано,
Идёмте, может, вместе мы продолжим наше пеньем»?!
Поднялся Чэн, и вместе они путь свой продолжали,
Запели. Понял Чэн, что ничего уж не боится.
Прошли так вёрст десяток. Горизонт начал светиться,
И ночь закончилась, лучи всё небо освещали.
Тогда тот Мастер Лэн промолвил, к Чэну повернувшись:
– «У вашего мы дома, ну и нам нужно прощаться».
Чэн поклонился и спросил: «Но прежде чем расстаться,
Скажите ваше имя». И сказал тот, улыбнувшись:
– «Меня зовут Лэн Чю-цзян, я живу на перекрёстке
Дорог пересеченья всех, что у Ворот Восточных».
Он повернулся и исчез в светящейся полоске
Светила и оставил нитку из следов песочных.
Домой Чэн хоть и без коня вернулся с облегченьем,
Дней несколько его в семье от грязи отмывали,
Когда пришёл в себя, послал слуг, чтобы отыскали
Спасителя дом, чтоб к ему пойти с благодареньем.
Но дома не нашли там, само место пустовало,
Лишь позже он узнал, что там имение стояло
В эпоху Шуньчжи, Чю-цзян был главой того именья -
Хозяин перекрёстков и дорог пересеченья.
Нерадивый студент У
(О чём не говорил Конфуций)
В году тридцатом императора Цянлун правленья (1760)
Глава уезда Лу Шичан, известный средь учёных,
Был послан для географического уточненья
Карт местных с результатами исследований новых.