Страница 18 из 48
- С какой непринужденностью ты об этом говоришь. Ведь это были люди, Вячеслав, сотни тысяч, миллионы живых людей. А теперь их нет.
- Люди?! - Вячеслав-прим даже привстал, уронив том энциклопедии на пол. - После всего ты еще называешь их людьми? Ты что, никогда ничего не слышал о методах Корпуса?...
"Да, и не только слышал, но и видел, испытал на собственной шкуре", думал Вячеслав, наблюдая, как наливается кровью праведного гнева лицо двойника.
Промелькнуло, трепеща, ожившее воспоминание. Вернулось на долю секунды та совокупность ощущений: свобода, веселость, азарт, когда захотелось невыносимо чистой мальчишеской выходки - интеллигентский выпендреж, лелеемое с самого момента прочтения "Архипелага ГУЛАГ" желание сыграть пару циничных (тогда он не понимал, насколько циничных) шуток с забитыми обывателями, не сумевшими противостоять террору (помните, наверное, этот знаменитый конъюнктив: "Если БЫ во времена массовых посадок, например, в Ленинграде, когда сажали четверть города, люди БЫ не сидели по своим норкам, млея от ужаса при каждом хлопке парадной двери и шагах на лестнице, - а поняли БЫ, что терять им уже дальше нечего, и в своих передних бодро БЫ делали засады по нескольку человек с топорами, молотками, кочергами, с чем придется? Органы быстро БЫ недосчитались сотрудников и подвижного состава, и, несмотря на всю жажду Сталина, остановилась БЫ проклятая машина!").
И ведь какая же ты все-таки был тогда скотина: пошел на это, твердо зная, что ничего тебе не грозит - даже девять граммов свинца в затылок не страшны, разве что в плане острой, но непродолжительной боли. И не задумался хотя бы на минуту, а что грозит тем, с кем решил ты сыграть злую циничную шутку?
Не задумался...
А суть шутки заключалась в следующем. Отправляется новоиспеченный путешественник по времени в сорок девятый, скажем, год. Берет в Москве билет до Владивостока и, расположившись в купе идущего через всю страну поезда, быстренько знакомится с пассажирами и, не хмурясь, не оглядываясь через плечо и ничуть не понижая голоса, начинает травить забористые анекдоты из жизни Сталина и компании.
Ты даже не подумал тогда, что тебя вполне могут принять за сексота-провокатора и тут же легко, без малейших угрызений совести заложить - и что в таком случае станется с твоим удовлетворением от изобретательно сконструированной хохмы?
Тебе очень хотелось посмотреть на то, как вытянутся лица попутчиков нет, какая ты все-таки был скотина, нашел удовольствие - наслаждаться чужим страхом. И ведь почти шагнул за эту черту, предвкушал уже эмоциональный подъем, возбуждение от осознания себя Повелителем Миров, Олимпийским Божеством, стоящим над людьми, над моралью, над любой авторитарнейшей властью. Но вмешался Корпус, и это остановило тебя.
... Он купил билет, устроился в купе, он дождался, когда попутчики сначала робко, затем увереннее начали знакомиться друг с другом. Завязался уже скучный разговор о каком-то прокатном стане и социалистических обязательствах, и Вячеслав открыл было рот, чтобы наконец всласть повеселиться, как вдруг дверь в купе рывком отъехала в сторону, и очередь, выпущенная без прицела из ручного пулемета, швырнула, разбросала пассажиров; и в ту же секунду мир вокруг - Вячеслав воспринимал это сквозь пелену болевого шока - стал сминаться, скручиваться в жгут; и поплыли, обесцвечиваясь на глазах, углы измерений; и солнечный свет за окнами вагона померк и скоро погас совсем. Кто-то успел пронзительно крикнуть, но крик этот неожиданно огрубел, растянулся тягуче и басовито, как голос певца на пластинке, если остановить проигрываемый диск.
Вячеслав потерял сознание; вытащила его из переделки Нормаль. Так Красев познакомился с Темной Стороной времени. Так он познакомился с тактикой Корпуса.
А тактика была проста и даже изящна в своей простоте. Вячеслав-прим очень правильно заметил: "Время при всей своей податливости не терпит насилия". Потому достаточно решительным способом устранить в момент образования новой реальности причину, благодаря которой новая реальность получила шанс реализоваться, как время само собой отторгнет новообразовавшуюся альветвь в пустоту и мрак Темной Стороны. Два лика времени, два свойства - легко порождать новые реальности и так же легко убивать их. Хронос, пожирающий своих детей.
Понятно, что для выполнения подобной задачи Корпусу требуются смертники, заведомые камикадзе, которые умеют только убивать и умирать вместе со своими жертвами, которых легко отправить умирать во имя Идеи. И Корпус воспитывал таких людей; целую школу корректоров для этого организовал.
Да, тактика была проста и даже изящна.
- ...семьдесят лет, - красноречиво разглагольствовал между тем двойник. - Семьдесят лет они истребляли свой собственный народ; семьдесят лет занимались производством дерьма и производством дерьма в квадрате; породили самое бездуховное общество в мире, и вместо того чтобы успокоиться наконец, с энтузиазмом некрофилов занялись защитой этого своего квадратного дерьма от каких-либо посягательств. Организовали для этого целый Корпус, воспитали миллион киборгов, не заметив даже, с какой легкостью докатились в славном этом деле до примитивного фашизма. И после всего этого ты приходишь ко мне и, рыдая в голос, призываешь поплакаться и покаяться, пожалеть эту банду? А они кого-нибудь когда-нибудь жалели? Знаешь, Вячеслав, раньше я не понимал фразеологического оборота: "интеллигентские сопли". А сегодня, после твоих заявок, начинаю понимать...
- Я знаю, как ты до них добрался, - сообщил Красев бесстрастно, словно и не касалось его вдохновенное обращение Вячеслава-прим. - Я сам обдумывал такую возможность. Чисто теоретически, конечно. При наших с тобой способностях подобный план вполне осуществим... Кстати, давно хотел тебя спросить: когда ты обращаешься к своему нормализованному подсознанию, какое имя ты используешь?
- Нормаль, - не стал скрывать двойник, хотя и несколько обиженный невниманием к его патетическому монологу, - а что?
- И в этом, как того следовало ожидать, мы с тобой совпадаем... Так вот, пришла мне в голову с час назад интересная мысль. Если я сумел до такого вполне законченного плана низвержения Корпуса додуматься, то тебе сам Бог велел. А принципиальная разница между нами в том, что я только обдумываю подобные идеи, ты же - всегда готов действовать.