Война по понедельникам

- Нетрудно, - согласился Вячеслав. - Кто же еще может заявиться к тебе без приглашения?

- Что ж, проходи. Гостям, даже незваным, всегда мы рады.

Позер, улыбаясь, думал Вячеслав, заходя в тамбур. Какой же все-таки позер. О себе говорит не иначе как во множественном числе. У кого из юмористов было: "мы" могут позволить говорить о себе лишь короли да беременные женщины? Король! Хотя если вдуматься, каждого из нас действительно много: какой хвост из разных "тебя" тянется за любым человеком из прошлого.

Дверь за его спиной закрылась, с характерным чмоканьем сработала система герметизации; загудели компрессоры, заполняя тамбур воздухом далекой отсюда реальности. Вячеслав-прим славно потрудился, построив здесь, на золотой планете, свой "высокий замок".

Наконец состав воздушной среды в тамбуре изменился (Вячеслав почувствовал это по тому, как изменилась частота его собственного сердцебиения) настолько, что ничем теперь не отличался от принятого за норму в IS-реальностях, и дверь во внутренние покои открылась с веселым мелодичным перезвоном.

Вячеслав шагнул через порог. Он привычно миновал импровизированный вестибюль, за ним - целую анфиладу комнат, освещенных мягким рассеянным светом, наполненных тончайшими арматами незнакомых цветов и мелодиями - у каждой комнаты своя. Он встал на бегущую бесшумно дорожку, и она понесла его по бесконечной галерее мимо знакомых и незнакомых картин, мимо знакомых и незнакомых скульптур и скульптурных групп, мимо чего-то вообще для человека XX века непостижимого, изваянного с использованием технологии голографических проекций и изощренной компьютерной графики. Кроме всего прочего, думал Вячеслав, оглядываясь вокруг, мой разлюбезный двойник еще и сибаритствующий эстет. Хотя, конечно, в отсутствии вкуса ему не откажешь.

Дорожка, приобретенная, по всей видимости, где-то в самом начале XXI века, вынесла Вячеслава к приемному кабинету, обставленному хозяином замка с подчеркнутой скромностью. Красев уже бывал здесь и, войдя в кабинет, отметил, как мало изменилась обстановка за последние семь лет биологического времени (чего не скажешь, например, о галерее, которая всегда поражала новизной размещенных там экспозиций). Все тот же широкий, просто необъятный стол; мягкие и чертовски удобные кресла из странного, ни на что не похожего материала, теплого на ощупь; сияющие золотом вытесненных на корешках букв книги в добротных переплетах - стеллаж от потолка до пола; на столе - компактный, но до невозможности вместительный компьютер на биопроцессоре, позаимствованный хозяином из середины XXI века.

Вячеслав-прим использовал этот компьютер для разных целей. Но главной называл компьютерные игры производства все того же XXI века, которыми вроде бы не на шутку увлекался. Красев считал его увлечение пустым времяпрепровождением. "Ты же почти бог, - сказал он ему как-то. - В твоих силах отправиться в любое время и в любое место, принять участие в сколь угодно острых конфликтах в любой роли и на любом уровне. Зачем тебе этот эрзац реальности?" В ответ Вячеслав-прим снял с полки книгу самого Красева ("Подозрение", издательство "Советский писатель", 1987 год) и спросил, небрежно пошелестев страницами: "А тебе зачем этот эрзац?" Красев рассмеялся и перевел разговор на другую тему. Вячеслав-прим всерьез полагал компьютерные игры видом искусства и как ненасытный эстет не мог обойти это направление стороной.

Сегодня компьютер был выключен. Из стереодинамиков не доносились звуки оглушительной стрельбы и математически выверенных взрывов.

Вячеслав-прим дожидался своего двойника, сидя в одном из кресел, потягивая из высокого бокала изумрудного цвета напиток и раскрыв на коленях толстенный том какой-то энциклопедии. Кажется, это был "Брокгауз и Ефрон".

- Здравствуй, тезка, - сказал ему Красев.

- О, Господи! - вырвалось у Вячелава-прим. - Будь мы всего-навсего тезками, я бы скончался от счастья. Садись, не стой в дверях.

Вячеслав, воспользовавшись приглашением, уселся, вытянул из кармана пачку сигарет. Он привычно махнул сигаретой в воздухе, и кончик ее тут же задымился: еще одна благоприобретенная способность - концентрировать в точке пространства сколь угодно большую энергию. Затянулся, стряхнул пепел на пол. Здесь это можно было делать безбоязненно: пол, необыкновенное покрытие из каких-то умопомрачительно комфортных времен, быстро и бесшумно поглощал любую дрянь.

- Тебе не нравится моя компания? - спросил Красев своего двойника. Любопытный факт. Надо будет запомнить.

- Нравится - не нравится, что за вопрос? Но если ты ставишь его таким образом, то изволь: кому понравится, что где-то по свету бродит этакая совесть в штанах, и никуда от нее не убежать и не скрыться. А главное, что сделать с этой самой совестью ничего нельзя, а если бы и представилась такая возможность, стало бы ее жалко: как-никак один-единственный близкий человек на целую Вселенную.

- Мне лестно, - признался Вячеслав. - Продолжай в том же духе - суд это учтет.

- Вот-вот, сначала: "суд это учтет", а потом выдашь по полной программе: какой я плохой, какой я сякой. Дроблю реальности, не проводя референдума; сталкиваю миры, не подумав о последствиях; порчу девок, не испросив на то твоего персонального согласия. Давай. Начинай.

- О дроблении реальностей и порче девок мы поговорим в другой раз. А сейчас, если ты все-таки настаиваешь на беспристрастном судилище, я выступлю в привычном амплуа ходячей совести и спрошу: что сделал ты с КОЗАПом?...

- Как ты сказал? - Вячеслав-прим изобразил недоумение. - КО-ЗАП?

- Корпус Защиты Понедельников.

- А-а, ты этих коммунистических проходимцев, оказывается, имеешь в виду. А то я успел испугаться, что совершил нечто такое, о чем и сам не помню...

- Короче, твоя работа?

- Допустим, моя. Но даже в таком случае неужели у тебя найдется чем меня попрекнуть?

- Значит, твоя?

- Зануда ты, товарищ Красев. Не найти для беседы темы повеселей?

- Ответь честно. Вячеслав-прим вздохнул.

- Я не понимаю, Слава, чего ты о них так печешься? Они изначально были обречены. Хотя, конечно, об этом не догадывались. Время при всей своей податливости не терпит насильственного обращения над собой, не тебе это объяснять. И чем дольше они занимались бредовой игрой в защиту понедельников, тем быстрее приближали свой собственный конец. И я надеюсь я не знаю, что там с ними произошло, - но надеюсь, они получили по заслугам. И теперь уж точно прослежу за тем, чтобы подобное явление никогда не повторилось.