Балласт

  - Андрюшка, ты, правда, согласен?

  - Конечно. Ты очень рассеянная, Саулешка, не замечаешь, что я не просто твой друг. Я люблю тебя.

  Саулешка перебралась ко мне на диван, обняла и уткнулась носом в ключицу.

  - Андрюшка, а почему ты мне это раньше не говорил?

  - Боялся. А вдруг ты меня прогонишь?

  - Дурак! А я мучалась, всё думала. Я же не знала, как ты ко мне относишься.

  Молчу. Не говорить же правду, что люблю я совсем другую девочку... Вернее женщину. Лида на три года старше меня, она научила меня целоваться и всему остальному, но как только выяснилось, что я балласт, тут же дала мне отворот-поворот. А сейчас она вышла замуж за пилота-атмосферника, и работает вместе с ним, тоже пилотом. Он - первый пилот, а она второй пилот дирижабля. Видел я их дирижабль. Красивый. Очень похож на космический буксир, только поменьше. Забавно, но настоящие пилоты, космические, даже к водителям буксиров, а не то, что к атмосферникам, относятся так же, как Лида относится к балласту. Забавно это и грустно. Человек всё-таки имеет в себе слишком много звериных черт, и не может не выстраивать иерархии: эти лучше, эти хуже, эти правят, а эти работают. И работа бывает престижная и не очень. Впрочем, сейчас любая работа престижна: с тех пор как всю основную работу свалили на роботов и автоматические заводы, людям трудно найти себе место: вон, сколько моих знакомых маются: кто-то проводит экскурсии, а кто-то толкается в массовках, изображая из себя бандитов 90-х позапрошлого века или депутатов Госдумы в комедийных шоу. Эти именуют себя артистами. Но там деление ещё более лютое: тем, кто получил роль "со словами" страшно завидуют те, кто кривляется молча. А вместе они дружно завидуют тем, у кого роли второго и первого плана... Ещё есть масса художников, композиторов, журналистов, поэтов, произведения которых публикуют тиражами от трёх до трёхсот экземпляров. Правда, бывают тиражи и побольше, вплоть до миллионных, но далеко не у всех, и даже не каждый год такие тиражи печатаются.

  - О чём ты думаешь, Андрюша?

  - Думаю о том, что свадьбу мы устроим в "Астре".

  - Зачем? Мы просто распишемся, а отметим здесь. Пригласим ребят из нашего класса, да и всё. Здесь разместятся восемь человек?

  - Да за глаза. Сложим стенки, вот и получится комната почти в сорок метров. А танцевать будем на улице.

  - Андрюша, а давай просто распишемся, а свадьбу затевать не будем?

  - Почему?

  - Ну, понимаешь... Рейсовик на Марс приходит послезавтра, а следующего ждать два месяца. Ну... а вдруг они там на наше место найдут других?

  - Тогда чай пить не будем. Одевайся, сейчас же пойдём расписываться.

   Через полчаса регистраторша в ЗАГСЕ быстренько выдала нам свидетельство о браке, и мы снова вышли под дождь.

  - Саулешка, а ты наверняка мечтала о пышной свадьбе, красивом платье, фате...

  - Никогда не мечтала о таком - перебила меня Саулешка - Знаешь, я всегда считала что главное - это чувства, а ритуалы нужны только как подпорка. Чувства у нас есть, правда, у меня такое ощущение, что ты меня взял из дружбы, симпатии, жалости, наконец, или даже солидарности, а любви в тебе самая капелька, но мне хватает. Я и в этой капельке могу утонуть.

  Я крепче прижал к себе Саулешку, и гляжу вперёд. Мне стыдно. "Женщина видит нутром, а нутро у неё - всё что под кожей", говаривала моя мама, и, похоже, она права.

  - Слушай, вот ведь как обидно - горячо зашептала Саулешка - Из-за каких-то соплей мы лишены главного права, права работать!

  Молчу. Саулешка права, хотя гель-кристалл на сопли вовсе даже не похож, хотя тоже полужидкий и серенький цветом, но зато отчетливо отливает металлом, и если смотреть на просвет, внутри видны грани. Но кое в чём она права: гель-кристалл помещают как раз туда, где зарождаются сопли: в гайморовы и фронтальные пазухи. Так как гель-кристалл обладает бактерицидными свойствами, то насморк его носителям больше не грозит. А ещё в гель-кристалл загружены все на свете школьные и университетские знания, и человеку достаточно теперь подтянуть практические навыки, и он может приступать к любой работе. Даром что работы для людей как раз и мало, несмотря на трёхчасовой рабочий день.

  - Саулешка, не беги так быстро. Я ведь должен невесту внести в дом, а ты всё удираешь.

  - Я думала, ты всё на свете забыл. - засмеялась она, взбираясь ко мне на руки.

  Сначала в дверь шагнули наши мамы, благо дверь в моей конуре квадратная: два десять как высоту, так и в ширину. Следом, тоже плечом к плечу, вошли наши отцы. Мой батя не мелкий: в молодости он брал призы на чемпионатах по вольной борьбе в полутяжёлом весе, но Саулешкин папа выше моего на полголовы, хотя в плечах ненамного шире. Он, было дело, в боевых пловцах служил, но из-за травмы его уволили с военной службы. Уселись они демонстрируя единство: мамы на диванчике, а папы по бокам, в креслах. Сели и стали напряжённо смотреть на нас. Надо полагать, что мы должны что-то осознать и как-то правильно отреагировать. Знать бы еще, что и как.

  - Саулешка, пойдем, что-нибудь к чаю приготовим.

  - Пойдём, милый.

  Правые брови у мам синхронно и симметрично встали домиком. Ох, устроят они нам!

  На кухне я быстренько нарубил бутербродов с колбасой и сыром, а Саулешка накидала на тарелки конфеты и порожные, доставленные курьером.

  - Угощайтесь, дорогие родные.

  Первой открыла рот моя мама, но посмотрела на безмятежно улыбающуюся Саулешку, и сунула в рот бутерброд. Уже прожевав, она сказала явно совсем не то, что готовила всю дорогу к нам:

  - Что ты за хозяин такой, Андрей, у тебя даже бутерброды нарезаны как попало.