Хантер

Хантер слышал, как Вальтариэль направился к выходу, как скрипнула дверь где-то в самом конце коридора, почти исчез огонек факела. А потом король стал возвращаться, но уже не один.

Дверь камеры ведьмака распахнулась, и внутрь влетела хрупкая фигурка, закутанная в одежду так, что не видно было ничего почти.

– Попрощаться пришла? Так посмотри, вот, на прощанье, – усмехнулся король, сжимая кулак.

Хантер не закричал – вместо щитов у него навья суть имелась. Да и к боли он был явно привычней мага.

Однако хоть и безмолвно, но все же рухнул он на колени, а дыхание, что без того трудным было, так и вовсе перехватило.

Ли вскрикнула, прикрыв рот рукой, подбежала к нему, помогла встать.

– На месте стой, – король обратно ее за плечо дернул.

Принцесса отошла, голову опустила, а Вэл вновь кулак сжал, и Хан вновь на колени, как подкошенный рухнул.

Так и не добился Вальтариэль от ведьмака ни единого звука, хотя много чего перепробовал. Но в конце концов, усмехнулся и вывел Ли, от потрясения едва на ногах стоящую.

– Отдохни пока, да подумай, что завтра мне скажешь, – и они ушли, оставив ведьмака одного.

Вот сейчас Хан пожалел, что спать не умеет. Хотелось бы ему забыться, да ни о чем не думать, но ведьмачья суть не позволяла.

– Ты там жив что ли? – тихо спросил маг с соседней камеры.

– Жив, – коротко ответил Хан.

– Вот как судьба оборачивается, – усмехнулся Ялрус, тут же охнув от боли. – Вчера я тебя поймать хотел, а сегодня сам в клетке сижу. И тоже пока живой еще.

– Ненадолго. Мы оба отсюда только ногами вперед выйдем, раз о смеске узнали, – сказал ведьмак.

Маг в ответ промолчал. Понимал, прав Хантер, но все еще надеялся как-то откупиться, или договориться.

Хан прилег на холодный пол и развернул записку, что тайком ему принцесса передала.

«Прости, я втянула тебя в это, Хант, – писала Ли. – Не думала, что так оно обернется. Теперь отец живым тебя не выпустит, а у меня над ним власти нет, сам знаешь. Но Иль со смеской сбежали и магией он их найти не может, так что хоть какой прок. И ты убегай по нави, если выйдет, за меня не думай. Мое место все равно рядом с ним, живой, или мертвой».

«Убегай» – легко сказать. Как тут убежишь, если нави толком нет?

А бежать надо. Если и не вдоль, то хотя бы вглубь. Лучше уж тихо и спокойно в мир мертвых уйти, чем издевательства Вальтариэля терпеть. Да и смысл терпеть, когда конец один будет. Поверху у Хана сбежать еще меньше шансов, чем по нави. И Ли ему в этом точно не помощница. Захочет, да все равно не сможет – это надо стражу снять, заклинания. А вокруг эльфов полно и зелье невидимости на волка ушло.

Так какой выбор у него остается?

Одна надежда, что заметив еще одну пропажу, Вальтариэль на мага сорвется, оставив Лионеллу в покое.

А если и нет, то ведь сама она так решила. Смеске тяжело бы, конечно пришлось без личины, но скажи она только, и Хан бы ее спрятал, никто бы не нашел. Да хоть в том же самом лесу, под охраной Усура.

Но Ли отца любила, вот и была к нему привязана, что буренка к забору. Отходить-то отходит, но лишь на длину веревки…

Эх, ладно.

Жаль Лионеллу, что ни говори, да только и выбор чужой уважать следует.

Прощай, принцесса, и пусть хорошо у тебя все будет.

Прощай волк болтливый, теперь не один ты, на тебе ответственность большая лежит, и должен ты с ней справиться.

Прощай смеска, которую Хан так и не увидел.

Прощай, Усур, и помоги зверю с девчонкой, чтоб не сгинули, да в руки плохие не попали. А после в глубинах нави свидимся.

Прощай, Айдан, друг среди людей, ведьмака не побоявшийся.

Прощай явь, погостил тут и хватит.

Была – не была!

И Хан шагнул в навь.

Глава 18. И чудеса порой случаются.

Шагнул Хан в навь, а дальше все точно во сне было.

Тьма вокруг, обрывки реальности, хаос – чужой мертвый мир, с дырами, что наскоро заштопаны абсолютным НИЧЕМ были. Шаг делаешь, но непонятно – то ли шагнул все же, то ли на месте остался, а может и вовсе вниз ушел.

Хан барахтался, пытался идти туда, где в самой дали привычный мир брезжил, но не выходило. Только глубже увязал. Да и сил не было особых – последние Вальтариэль со своими пытками забрал.

А потом, Хан и сам не помнил, как и когда, но он сознание потерял.

И впервые в жизни сон увидел.

Там, в этом сне, девушка была. Но не Лионелла, а человечка какая-то, Хан ее и не знал никогда. Рыжие, как костер, волосы, синие глаза, звонкий смех.

Она Хану руку протянула, он за нее взялся. И говорила что-то еще, но что именно Хантер уже не помнил.

А после очнулся.

Сначала даже решил, что до конца умер. Навь – она свое же никогда не отпускает.

Но нет. Вот и трава, руками ощущается, и птицы щебечут так, что аж в ушах звенит. И солнце сквозь листву в глаза прямо светит, зайчиками светлыми по лицу пляшет.

Хан поднялся, огляделся – лес кругом, незнакомый. Но дышать легко, а значит, эльфийские земли уже позади остались. Сделал шаг, другой – хорошо. И не болит ничего, и идти спокойно, и сил полным-полно.

Вот Хан пошел. Куда, сам не знал. Просто шел и шел, без цели. Вскоре увидел ведьмачьим глазом дымок зеленый, на него шагнул, прислушался. Неподалеку леший где-то был, а значит, хоть что-то узнать можно.

– Хранитель леса, выйди ко мне, поговорить хочу, – сказал вслух, зная, что лешак его все равно услышит. – Не бойся, не обижу.

Лесовик выходить не спешил, и некоторое время Хан так по лесу и плутал, пока, наконец, из-за кустов мужичок с зелеными волосами не показался.

– Ведьмак? – лешак смотрел с подозрением. – Чего забыл тут?

– Подскажи, где я, да как сюда попал? – Хан остановился, вскинул руки вверх, показывая, что в них пусто.

– У девки своей спроси, что тебя сюда приволокла, – сплюнул лешак. – Бросила ведьмака в моем лесу, а сама ушла. Ух, я бы ей!

И он погрозил кулаком в пустоту

– А что за лес?

От пояснений только больше непонятностей возникло. Что за девка такая? Из сна его что ли, рыжая? Выходит, не сон это был вовсе? Только какие человечки по нави так спокойно расхаживают?

– Вилесский, – с неохотой, но все же ответил лешак. – Последний, на границе с Рассветными землями.

Понятно, значит, далеко не ушел.

– Откроешь мне тропу в Усманский лес? – без надежды спросил Хан.

– Еще чего! – фыркнул лешак и исчез.

Правда, тропу все же открыл, но не к Усуру, а к границе своих владений. Видно, хотел, чтоб Хан ушел от него побыстрей.

И Хан ушел, выбора-то не оставалось.

Куда теперь?

Ответ-то вроде очевиден – в Усманский лес ему надо двигать, да там волка со смеской дожидаться. И надеяться, что придут, что не схватят их эльфы.

Только в навь Хан уходить боялся. Второй раз может не повезти.

На счастье его, совсем рядом с лесом деревушка небольшая была. Туда ведьмак и направился.

Перед тем, как подойти ближе, оглядел себя в мелкой речушке. Помятый, грязный, ладно хоть без следов крови. Кое-как умылся, глаз ведьмачий прикрыл, вроде поприличней стало.

В деревне приняли с подозрением – и одет он был не очень, и навью от него все равно тянуло, хоть оба глаза позакрывай. Да и денег у него не было – монеты в сумке, сумка на лошадке, лошадка в Эльфантиэле. Эх, опять новое животное добывать.

Хорошо хоть большую часть денег, за снятие проклятье полученных, он в Кентрасе оставил. Хоть в этом свезло.

В деревни ему пришлось задержаться на несколько дней – еду себе зарабатывать, да слухи разузнавать.

Картина выходила довольно радостная – в розыск тут пока никого не объявляли, в нави он пробыл недолго совсем. Значит, даже волка со смеской обогнал. Эх, знать бы точно, где границу пересекут, встретил бы, подождал. А так…

Когда уходил Хан, его староста даже отпускать не хотел – так славно у него в поле работать получалось, но ведьмак все же мягко отклонил предложение остаться, да в путь двинул. Пешком пока.