Книга алхимика
(Роман)

— Самуил, — медленно проговорил мой друг, — ислам, христианство — какая разница? Я проклят и теми, и этими. У меня руки в крови, и ее не смоешь ни в церкви, ни в мечети. Невинные женщины, дети… приятели с рынка, которых я знал с детства… Норманны изрубили их мечами, норманны, которых привел сюда я. Помнишь мою наложницу Феодосию? Мне удалось отыскать ее тело. Ее изнасиловали, как и всех остальных женщин в городе, а после пехотинцы, которые надругались над ней, приказали ей спеть для них. Но она не могла, она же была немой. Ее закололи копьем, вогнали его ей между ног. — Слезы струились по щекам Паладона. — Вот к чему приводит ненависть и слепая жажда мести. — Мой друг бил кулаком в ладонь. — О, как же я мечтал убить Азиза! Но его смерть не вернула бы мне Айшу. После того, что случилось в Мишкате, я даже не могу заставить себя ненавидеть его. Я причинил не меньше зла, чем он.

— У меня есть для тебя весточка от него. Он хочет все исправить.

Паладон уставился на меня ничего не выражающим взглядом, тяжело вздохнул, сел на поваленное дерево и, понурившись, закрыл лицо руками.

— Поздно, слишком поздно. Пусть сам думает, как заставить замолчать голос совести, — буркнул он, — мне достаточно мук моей совести.

— А еще я принес тебе весточку от Айши, — добавил я.

Лицо Паладона исказилось от гнева.

— Самуил, кроме тебя, у меня нет друзей. Я верю в твою честность. Именно поэтому я пришел на встречу. Догадываюсь, что ты собираешься передать мне некое предложение. Оно меня не интересует, но я его выслушаю только ради тебя. Прошу лишь об одном: не смей глумиться надо мной, поминая Айшу. И еще, умоляю, не лги мне. Она для нас всех считай что мертвая. Весточек из Маракеша быть не может.

Сунув руку в сумку, я достал письмо и, не говоря ни слова, протянул его Паладону. Затем повернулся и пошел прочь, остановившись у водопада. В лицо мне летели брызги, капли бежали по щекам, словно слезы. Каменная Дева будто в изумлении взирала на меня.

Когда Паладон меня позвал, я подошел и поведал все от начала и до конца. Грустный получился у меня рассказ. Он слушал молча, опустив голову, застонав, лишь когда я упомянул о том, как сидел в темнице с Саидом и как наш учитель там умер. Мой друг едва удостоил взглядом письма Азиза и Хазы, а к поддельной карте вообще не проявил интереса.

Когда я закончил, он встал и принялся ходить у водопада.

Так прошло около получаса. Наконец Паладон произнес:

— Уже поздно. Мне пора возвращаться в мечеть. Вдруг мои телохранители хватятся меня? Прости меня, Самуил. Не так я рисовал в мечтах нашу встречу. — В его глазах я увидел смятение. — Встретимся… встретимся завтра в это же время. Если хочешь… если хочешь, можешь укрыться в тоннеле. Там у самого входа есть запасы воды и ниша, в которой можно развести костер. Я покажу тебе, как поднимать лестницу. Даже если кто-то наткнется на ваших лошадей, вас самих ни за что не найдут.

— Так ты решил сразу не отметать предложения Азиза?

— Да, но мне нужны сутки, чтобы все тщательно обдумать.

Я с облегчением вздохнул. Меня снедал еще один вопрос, который буквально рвался наружу.

— Письмо Айши. Я его не читал. Она… Что она?..

— Пишет, что ненавидит меня, — бесстрастным голосом ответил Паладон. — Считает, что ее ребенок — это ее ребенок, а я вроде как тут ни при чем.

Ответ меня ошеломил, хоть я и знал, что, попросив Айшу написать письмо, мы сильно рисковали. Я надеялся, что ее отношение к Паладону изменится после того, как Азиз поговорит с ней.

— Тогда почему ты?.. — промямлил я.

— Потому что письмо, дружище, доказывает, что ты говоришь правду, — Паладон с грустным видом мне подмигнул. — Помнишь, я как-то раз сказал тебе, что никогда не сдамся и не отступлюсь? Помнишь? Возле фонтана во дворе дома Салима. Да, обстоятельства не назовешь идеальными, но главное, она жива, и, быть может, я снова имею право на надежду. Зови своего спутника. И скажи ему, пусть тащит сюда рыбу, если хоть что-то поймал.

Весь день мы просидели в небольшой пещере в скале. Около полуночи в глубине тоннеля показались отблески факела, и вскоре перед нами предстал Паладон. Он принес с собой целую корзину с провизией, которую вручил Давиду, а мне передал охранную грамоту, скрепленную печатью самого герцога Санчо. Пока Давид жарил оставшуюся с прошлой ночи форель, Паладон шепотом рассказывал мне о сегодняшних своих похождениях.

— Я встретился с Санчо и Элдриком. Показал им карту. Они, конечно, спросили, откуда она у меня. Наврал им с три короба. Сказал, что ты подошел ко мне на базаре. Был переодет нищим. Карта была в кожаном кошеле, который ты сунул мне в руки, пока телохранители считали ворон. В кошеле также было от тебя письмо. В нем ты объяснял, как выйти с тобой на связь. Подделать его не составило никакого труда, я помню твой почерк. Кстати, должен сказать, ты — страшный жадюга: за свою помощь потребовал себе полное прощение и десять тысяч дирхамов в придачу. Вроде бы они поверили. Санчо не мог скрыть своего восторга, но Элдрик куда более осторожен. Он хочет побеседовать с тобой лично.

Я ожидал этого и потому кивнул, несмотря на то что душа у меня ушла в пятки, и быстро пробежал глазами охранную грамоту.

— Ага… То есть я должен отречься от дьявола, перестать заниматься колдовством и принять христианство. Последнее требование, я так понимаю, выдвинул Элдрик?

— Да. Ты должен все это выполнить, если собираешься жить в Мишкате после того, как разгромят Азиза и Хазу. Да, на обращении в христианство настаивает Элдрик. Впрочем, если выяснится, что сведения, добытые тобой, ложь, тебя отправят на костер за колдовство.

— Очаровательная перспектива, — кивнул я. — И как мне попадет в руки охранная грамота? Не говорить же Санчо с Элдриком, что мы тайно где-то с тобой встречались.

— А у тебя ее пока нет, — отозвался Паладон, — я ее сейчас просто тебе показал. Саму грамоту ты найдешь завтра. Когда проберешься в город, отправляйся к бане. Подойдешь к арке. Отыщешь кирпич, обозначенный буквой «пи». Вынешь его. За ним будет грамота и письмо от меня. Как его прочтешь, ступай к дому Салима. Там назовешься, и тебя впустят. Наверное, за тобой будут следить, но не бойся, тебя не тронут.

— Почему мне надо идти именно к дому Салима?

— Там остановился Элдрик со своими монахами. Составляют каталог библиотеки, прежде чем вывезти ее в Толедо. Особняк Салима — один из немногих домов в мусульманском квартале, который не стали предавать огню. Там тебя будут держать, пока мы не отправимся на битву. Вне всякого сомнения, тебе станут преподавать основы христианского вероучения. Придется потерпеть. Мне будет дозволено время от времени тебя навещать.

— Надеюсь, ты вернешься сюда передать Давиду, что план сработал? Он ведь должен поехать и сообщить об этом Азизу, — сказал я и тут же добавил: — Если мне, конечно, удастся убедить Элдрика.

— Вернусь, можешь не сомневаться, — раздраженно ответил Паладон и нахмурился. — Самуил, прошу тебя, одумайся. Уезжай с Давидом прямо сейчас. Расскажешь Азизу, что вручил мне письма с картой, а я отдал их Санчо и Элдрику.

— Если я вот так неожиданно исчезну, ты попадешь под подозрение, — я покачал головой. — Кроме того, мы должны знать наверняка, что они заглотили наживку. — Собрав все свое мужество, я попытался улыбнуться. — Где твоя былая тяга к риску? Оно того стоит! Подумай, ведь нам под силу возродить наше Братство и вернуть тебе Айшу с сыном. Он такой прелестный ребенок! У него твои волосы. А еще он такой же пылкий, как и ты.

— Если что-то вдруг пойдет не так, Элдрик тебя в самом деле отправит на костер. Ты понимаешь это, Самуил?

Я взял его руку в свою.

— Мы должны на это пойти. Надо хотя бы попытаться. В противном случае как мы будем жить дальше? Пойми, Паладон, это наш шанс все исправить.

Он сжал мою руку в своей и открыл было рот, собираясь что-то сказать, но нам помешал Давид, позвавший из пещеры:

— Рыба готова! Такая отличная корочка получилась!