Страница 11 из 20
Кэтрин не пыталась кричать или стучать по полу, позвякивая цепью, чтобы любым образом привлечь к себе внимание. Похититель не связал ей руки и не затолкал кляп, а значит, предусмотрел такую возможность в будущем, или не видел в этом сиюминутной необходимости.
Иным словом, от него не удавалось выяснить, почему она здесь оказалась и что ему от нее нужно, и когда он уходил, появлялось опустошающее чувство никчемности: бесполезности и невостребованности в огромном мире. Будто изготовленная и всеми позабытая деталь, убранная в дальний ящик, она могла часами грезить о светлом часе освобождения из забвения. Оставаясь в одиночестве, наедине с гнетущей тишиной, сырым полумраком и запахом собственного тела, у нее появлялось огромное количество свободного времени, которое она тратила на размышления о последствиях неявки на сборный пункт и разработку новых методов перетирании цепи. По крайней мере, это помогало вызвать гнев, придававший ей силы, и сохранить рассудок.
Девушка неоднократно пыталась вспомнить, как здесь оказалась. На ум приходили однообразные лабазы и бесконечные типовые ограждения. Наверное, ее путь пролегал рядом с доками, пересекая кварталы корабелов, построенных в спешке, из-за чего их планировка была ужасной, а узкие улицы славились своей кривизной и почти не освещались. Возможно, где-то там ее оглушили и затащили в пустующее строение. Кто и зачем? Ее семья не была богатой, а она не занималась сколько-нибудь важным делом. Похититель не требовал написать им письмо и не обозначал своих намерений.
Вздохнув, она взяла цепь в другую руку. Кем бы ни оказался ее недоброжелатель, она постарается выяснить правду, чтобы понимать источник угрозы. Эта неизвестность, скрытая в облаке вопросов, раздражала не меньше, чем чертова цепь. Надо было избавиться хотя бы от чего-то одного.
Девушка улыбнулась, как только ее озарила возникнувшая буквально из ничего новая идея, и она начала напевать себе под нос одну из множества песенок, так часто звучащих в ее окружении. По началу и эта цепь и забытый всеми подвал оставался тем же скучным негостеприимным местом, каким он и был на самом деле. Однако, спустя всего несколько строк ее настроение улучшилось, а окружающий мир перестал казаться гигантским заброшенным домом.
Как в ответ на искреннюю молитву, сквозь щель между досок, к ней проскользнул невозможный по своей яркости лунный луч, отразившийся бликом от звена и осветивший подставленное лицо. Стало видно хвост спутавшихся волос и нашивку "Кэтрин Хардман" на клапане нагрудного кармана куртки.
Девушка рассмеялась. Ее не смутило и не насторожило отсутствие тени от руки, сжимавшей цепь. Все окружающие предметы имели ее четкое очертание, но девушка стала как будто прозрачной и это пугало гораздо сильнее опостылевшего подвала, наполнившегося скользящими полосами света и призрачным сиянием.
Теперь она не воспринимала это как работу. Нет. Распевая веселую песенку, не вязавшуюся со всем происходящим, девушка попадала в ритм, вкладывая всю свою злость в каждое движение. И когда лунный свет угасал, сокрытый невидимой дланью небес, Кэтрин не останавливалась, упрямо терзая бездушный металл.
Ни какой-то особенный звук, ни иное знамение не указало на близость перемен в тянущемся рутинном однообразии ее существования. Ничего не предвещало явления переломного эпизода, достигнутого благодаря настойчивой воле к победе. Наверное, ей бы больше подошло имя Виктория, однако Кэтрин гордилась данным ей родителями при рождении и не собиралась менять его из-за какого-то лопнувшего звена.
Перетертая сторона разорвала металлический овал, но появившийся изъян еще был слишком мал, чтобы пропустить сквозь себя петлю соседних звеньев. Мгновенно вскочив на ноги, девушка мигом отыскала решение уже не столь сложной задачи.
Сократив длину несколькими подобиями морских узлов, Кэтрин повисла на укороченной цепи, упершись ногами во вмурованный в стену крепеж, и потянула на себя, выпрямляя ноги. Не с первого раза, но ей все-таки удалось разомкнуть звено и с бьющимся от радости и волнения сердцем, она опустила ступни на пол, отбросила от себя бесполезный обрывок и радостно подпрыгнула на месте, звеня поверженным металлом.
Взяв себя в руки, она подобрала конец цепи, все еще оставшегося прикованным к ее ноге, бесшумно подкралась к двери, и легонько толкнула ее от себя. Беспечные тюремщики не стали запирать Кэтрин, решив, по-видимому, что ей не удастся сбежать из холодной каменной клетки. Как бы не так!
Узница заглянула в каморку, из которой начиналась ветхая лестница, ведущая наверх. Пришлось набраться храбрости и осторожно подняться навстречу пробивающегося через щели свету. Шаг за шагом она приближалась к долгожданной свободе и дрожала от страха, боясь встретиться с разносчиком еды или амбарным замком, замыкающего еще одну клетку большего размера.
Прижавшись к деревянным створкам ворот, она нашла наибольший просвет между досками и изучила видимый участок. Обе луны не могли сравниться с солнцем по яркости свечения, хотя давали возможность осмотреть местность. Недостаточно сказать, что у нее был плохой обзор, и все же Кэтрин опознала доки и изломанную улицу между корпусами заброшенных бараков. Место было знакомо.
Девушка составила в голове карту местности. Она понимала, что ее заперли в относительно безлюдном месте. И пусть выход никем не охранялся, кто знает, может быть, ее недоброжелатель, или его подручные, если таковые имеются, увидят свою жертву, выбравшуюся из заточения. Выпорхнувшая птичка рискует быть тут же пойманной.
Кэтрин аккуратно проверила, открывается ли воротина, являющаяся последним препятствием к свободе. Судя по всему, похитители совершенно не сомневались в надежности цепи, и с беспечным равнодушием не подумали о какой-либо подстраховке.
Боязнь неудачного побега не позволяла ей сделать решительный бросок вперед, отложив его до ожидания некоего знамения, служившего желанным сигналом к действию. Так можно было дождаться утра, или не менее неприятного возвращения похитителя, навещавшего ее эти дни. По фазе лун она мгновенно определила, сколько времени прошло с первого дня, когда она здесь очнулась. Две недели ее жизни прошли впустую! Две недели она отсутствовала на службе, и не выполняла свой долг! Да сколько еще можно оттягивать?
Сердито пнув створку, и навалившись на нее всем весом, Кэтрин выбежала на свет, тут же ощутив ночную свежесть порывистого ветра, и увидела пар, вырывавшийся изо рта при дыхании. Моросящий дождик прикрывал серой завесой архитектурную уродливость этого места, и смазывал очертания неприглядной дали.