Страница 4 из 7
– С огромным удовольствием. Продовольственные карточки получил прямо в кабинете товарища Троцкого, но, как теперь говорят, отоварить не успел.
– Не беспокойтесь. Уверен, в Царицыне они не понадобятся. Накроем ужин и поговорим. А на ужин у нас щи без мяса, но зато с хлебом, правда чёрствым, и похоже месячной давности. На второе – холодец из… чего-то. А на десерт черный чай с рафинадом и пролетарский самогон. Как находите?
– Недурно для голодающей Москвы. Пожалуй, буду всё, кроме самогона.
– Соглашусь.
– А теперь о деле, – произнес Снесарев, закончив ужин. – Через несколько суток мы прибудем в Ваш родной Царицын, где предстоит организовать оборону, – генерал вновь расстелил на столе огромную карту. – Город имеет стратегическое значение, ибо только через него возможны поставки продовольствия в центральные губернии страны, в том числе в Москву и в Петроград. С северо-запада к городу рвётся германская армия с генералом Красновым и гайдамаками. С юго-запада Добровольческая Армия по линии Астрахань-Царицын-Камышин пытается соединиться с уральскими казаками, армией адмирала Колчака и Самарской Народной Армией. С юга продвигаются донские, кубанские, астраханские, терские, уральские и даже – представьте себе! – оренбуржские казаки. После соединения всех этих армий и полуармий совершенно перекроется не только поток продовольствия из южных губерний, но и поставки нефти с Каспия. Наступит полный голод. Автомобили и броневики встанут. Затем объединённая группа армий, скорее всего, двинется вдоль Волги на Москву и решит исход гражданской войны в свою пользу.
– Получается патовая ситуация, – нерешительно произнес я, потрясённый услышанным. – Все против нас!
– Именно так, – невозмутимо ответил Снесарев.
Как всегда, повышенная сложность задачи вызывала у него прилив умственной энергии и концентрацию внимамия к мелким деталям, через которые, как он верил, можно найти самое эффективное решение поставленной задачи.
– К тому же, наше положение усугубляется расположением города, крайне невыгодным для обороны, ибо совершенно отсутствуют естественные преграды – вокруг только степь, а путь к отступлению отрезан рекой.
– В Царицыне говорят Волга, не река, – поправил я.
– Вот как? Любопытно… Царицын с пригородами, фабриками и заводами растянут на несколько десятков вёрст. Придётся собирать значительные силы, которых нет ни в городе, ни у командования в Москве. Окончательно определимся уже на месте, но готовиться необходимо уже сейчас, прямо в дороге. Тем более что времени у нас предостаточно. Учитывая состояние железных дорог и беспорядки по всему пути следования, неизвестно через сколько дней прибудем в Царицын. Я успел собрать кое-какую литературу по данному региону, но крайне мало. Многие библиотеки либо разграблены, либо напрочь закрыты и опечатаны новой властью ввиду, видите ли, вредного для пролетариата содержания многих изданий, а новые ещё не напечатаны и вряд ли скоро будут изданы. Впрочем, я уже имею необходимое представление об уезде и прилегающей территории. И тем не менее, посчитал полезным найти кого-то, кто жил там, дабы получить непосредственную информацию и быстрее сориентироваться на месте. К тому же, неизвестно как меня, в генеральском мундире, примут местные власти. В любом случае, снимать мундир и боевые награды, увольте, не буду. А теперь расскажите о себе.
– Слушаюсь. Отец – дворянин, но сие только титул. Семья обеднела пару поколений назад. Мать – казачка. Закончил гимназию, затем кавалерийское училище.
– Как же Вы сумели закончить гимназию в Царицыне, проживая на левом берегу? Моста-то нет.
– Когда позволяла погода, отец с дедом возили на лодке. Они там торговали рыбой. Зимой сам ходил по льду. А если пропускал занятия, то учился дома и в читальне. Затем сдавал экзамены.
– Отменно, – похвалил генерал. – Так тянуло к знаниям?
– Да. Всегда мечтал о карьере офицера, а не рыбака или ремесленника. А в городе до сих пор нет ни одного военного училища или университета.
– Похвально. Я тут прочитал, что казаки там когда-то построили крепость. Сохранилась?
– Нет, к сожалению. Первая крепость была построена на острове Голодный в 16-ом веке дабы воспрепятствовать набегам астраханских татар на Московию. Потом построили ещё одну, побольше, на правом берегу на слиянии с рекой Царица. На Голодном давно никто не живёт, только скот пасут. Обе крепости были разрушены и сожжены во время казацких восстаний и крестьянских бунтов.
Генерал вновь сосредоточился на карте.
– Железные дороги… Юго-Восточная, Донецкая и Владикавказская ветки… М-да… Все дороги ведут в Царицын. Похоже, битва будет на славу. Понятно, что в уезде живут казаки. А в самом Царицыне?
– Купцы, промышленники и переселенцы, в основном немцы. Есть и иностранное присутствие: консульства, нефтебаза Нобеля, металлургический завод Дюмо и оружейный Виккерса. Имеются орудийный и снарядный.
– Значит, боеприпасы сможем изготовить сами. Уже недурно. Каково население города в данный момент?
– Думаю, около ста тысяч.
На броневике
Москва. Царицын. Май 1918 г.
– Федя, пойдёшь ко мне секретарем в народный комиссариат? Вместе с Надей, – спросил Сталин старого друга Аллилуева.
И Фёдор пошёл – привык повиноваться Сталину, не рассуждая.
Пару месяцев Народный Комиссариат по делам национальностей состоял только из них троих.
23-го мая Орджоникидзе – чрезвычайный комиссар юга России и друг Сталина – телеграфировал из Царицына, что положение в городе неважное, нужны решительные меры, a местные большевики слишком «дряблы». Всякое желание помочь рассматривают как вмешательство в их дела. На станции стоят поезда с хлебом в Москву и Петроград, но не отправляются. А вокруг Царицына бушует контрреволюция.
29-го мая Советом Народных Комиссаров Сталин был назначен руководителем продовольственных заготовок на юге России с чрезвычайными полномочиями. Задача – любыми мерами обеспечить продовольствием голодающие центральные губернии молодой Советской республики. Вместе с Фёдором и его сестрой Надеждой он собрался в Царицын – важнейшую цитадель большевиков и транспортный узел на юге страны, где можно собрать миллионы пудов продовольствия.
4-го июня в сопровождении 450 латышских стрелков и рабочих-красногвардейцев Сталин и Аллилуевы прибыли на Казанский вокзал Москвы, забитый мешочниками и голодными беспризорными детьми. Несмотря на предписание Совета Народных Комиссаров, поезда для них не нашлось. Сталин долго ругался с начальником и дежурным вокзала, показывал мандат народного комиссара, кричал, угрожал и, наконец, подействовало – поезд для них нашли. Но Сталин тут же отказался. Ему нужен был блиндированный эшелон с телеграфом, броневой защитой и платформами для орудий и броневиков. Начальник вокзала под угрозой расстрела всё-таки нашёл нужный состав. Орудия и два броневика установили на платформы. Отряд определили в вагоны третьего класса, а Сталин и Аллилуевы расположились в салон-вагоне, когда-то принадлежавшем звезде цыганского романса Анастасии Вяльцевой, обитым небесно-голубым шёлком. Отправились на юг.
Никто не знал, доберутся ли они до места назначения, ибо на поезда постоянно нападали бесчисленные банды мародёров и отряды анархистов с черными знамёнами. Германская армия продолжала наступление, а на подступах к Царицыну действовали казаки генерала Краснова и Фицхелаурова.
Сталин спал в салоне, а брат и сестра в отдельных купе. Поезд двигался медленно. Железная дорога была забита военными эшелонами и брошенным порожняком. Нередко пути были разобраны анархистами и казаками. По ночам наркомовский состав проскакивал станции без остановок или прятался на запасных путях. Станции были не менее опасны, чем пространство между ними: тёмные, грязные, на платформах пьяные солдаты, звуки гармони, песни, а ещё чаще выстрелы. Впрочем, поезд мог постоять за себя.
В пути получили телеграмму Орджоникидзе: «В Царицыне восстал отряд анархиста Петренко. Напали на эшелон с золотом и драгоценностями, изъятыми нами у городской буржуазии. Всё разграбили и устроили митинг. Я с отрядом их окружил и заставил сдаться.»