Страница 5 из 7
Вскоре пришла вторая телеграмма: «Часть банды во главе с Петренко скрылась. Сегодня вместе с отрядом атаманши Маруси они ворвались в город. Мы снова их разбили. Петренко и Маруся расстреляны. Наведи тут революционный порядок. Знаю, у тебя рука не дрогнет. Я уезжаю на Кубань. Там командующий Автономов грозится расстрелять весь штаб. Надо решить конфликт.»
Утром 6-го июня сталинский поезд петлял по объездным путям вокруг Царицына, забитым железнодорожными составами. Наконец, показалось грязно-белое здание вокзала. Сталин въехал в город на броневике, а бронепоезд перегнали на стоянку юго-восточного вокзала.
Живая цепь
Харьков. Луганск. Царицын. Март – июль 1918 г.
В начале марта 1918-го года Климент Ворошилов – член партии большевиков с 1903-го года, бывший слесарь, арестант и ссыльный – организовал Первый Луганский Социалистический отряд для обороны Харькова от германо-австрийско-венгерских войск.
В начале апреля две армии большевиков, включая отряд Ворошилова, отступали по железной дороге в сторону Царицына, увозя с собой оружие, хлеб, ценности, типографии, семьи – всё! Более 80 тысяч человек в 3034 вагонах, прицепленных к 714 паровозам под охраной бронепоездов растянулись на десятки вёрст по бескрайней южнороссийской степи.
По всему пути следования приходилось отбивать постоянные атаки армий генералов Краснова, Мамантова и Фицхелаурова. Дважды в день, утром и вечером, эшелоны обстреливались аэропланами, мосты и водокачки по пути следования взрывались, а рельсы разбирались и растаскивались по степи. Красноармейцы занимали круговую оборону, чинили мосты, собирали рельсы и добывали воду. Сотни людей выстраивались в живую цепь до ближайшего колодца и ведрами, котелками, кружками передавали воду к эшелонам.
Через месяц начало заканчиваться продовольствие. Пришлось посылать отряды в ближайшие деревни выпрашивать или отбирать.
Накопился целый эшелон раненых и больных – 600 человек, а до Царицына было еще несколько недель пути. Решили отправить раненых вперёд.
22-го мая санитарный эшелон с флагом Красного Креста, под охраной бронепоезда и отряда красноармейцев, прибыл на станцию Суровикино в 260 вёрстах от Царицына. Ночью бронепоезд ушёл дальше на разведку. Ничто не предвещало беды. Но дежурный по станции оказался осведомителем противника. Один телефонный звонок и на рассвете эшелон был обстрелян артиллерией. Затем в атаку пошла конница и пехота. К 9-ти утра расправа была закончена. В живых осталось только 70 человек.
Через два дня состоялись похороны и траурный митинг.
2-го июня эшелоны подошли к Дону. Оставался последний отрезок пути в 150 вёрст, но железнодорожный мост уже был взорван. Заняв круговую оборону, принялись возводить новый. Достроили только в конце месяца под испепеляющим солнцем, обстрелами, атаками и бомбардировками. 2-го июля последний поезд пересёк Дон. Со стороны Царицына навстречу ударили части Красной Армии и путь был открыт. Гарнизон Царицына получил сотни паровозов, бронепоезда при полном вооружении и 30 тысяч солдат с боевым опытом.
Отель «Люкс»!
Царицын. 5 июня 1918 г.
На юго-восточный вокзал Царицына из Москвы прибыл специальный поезд Главного Нефтяного Комитета правительства большевиков. 9 вагонов первого класса. Подойти ближе к городу поезд сразу не смог: многие пути были беспорядочно заняты эшелонами с возвращавшимися с фронта солдатами и отступающими из Ростова красными частями и беженцами, включая правительство Донской Советской Республики, бежавшее после наступления армии генерала Краснова. К вечеру поезд сумели перевести на Кавказский вокзал, откуда он должен был следовать в Баку. В нём находился уполномоченный комитета инженер Алексеев – сын известной в прошлом революционерки – с двумя сыновьями 14-ти и 16-ти лет и четырнадцатью «молодыми инженерами». По распоряжению Троцкого Алексееву было выдано 9 миллионов рублей для ремонта нефтяных заводов в Баку и обеспечения бесперебойных поставок вверх по Волге. Из-за боевых действий на Кавказе путь в Баку был закрыт.
На перроне Алексеева встретил социалист-революционер Котов – уездный комиссар Временного Правительства в Царицыне и по совместительству присяжный поверенный.
– Видно, не судьба Вам осуществить задуманное в Баку, – негромко произнес Котов. – Попробуем здесь, в Царицыне.
– Попробуем, – согласился Алексеев.
– Где желаете остановиться?
– В лучшей гостинице города.
– Тогда отель «Люкс»!
Бывший поручик Степаньянц, а ныне командир отделения красноармейцев, охранявшего Кавказский вокзал Царицына, обратил внимание на странную группу мужчин с двумя подростками. Заметил, что двое главных вели себя уверенно и расслабленно, улыбались. А вот остальные четырнадцать смотрелись более чем подозрительно: у каждого в одной руке чемодан, а в другой увесистый саквояж. Причём саквояжи были совершенно одинаковые. Несмотря на жару, одеты были в пиджаки. Как бывший военный, по едва заметным выпуклостям с левого бока Степаньянц догадался, что все они были вооружены. И взгляды! Быстро, чётко и незаметно осматривались.
Бывший поручик решил проследить за прибывшими. Держался на приличном расстоянии и довёл до самого отеля. По роскошности отеля понял, что не ошибся: гости города заполагали более чем приличной суммой денег, но не были государственными служащими, иначе бы их встречал кто-то из городского или армейского начальства. Степаньянц узнал присяжного поверенного Котова, которого видел несколько раз в суде, куда конвоировал осуждённых. Бывший поручик решил посвятить всё своё свободное время наблюдению за странной группой.
Уездный город театров
Царицын. 28 мая 1918 г.
Наш поезд прибыл в 4 утра. Вокзал пуст. Никто не встречает.
– Неудивительно, – угадал мои мысли генерал. – С таким военно-анархическим положением в стране никто и предположить не может, когда мы доберёмся. И доберёмся ли вообще! Показывайте город, унтер-офицер! Не будем терять время!
Я повёл генерала через центр города на набережную. Признаться, утренний Царицын представлял собой наиприятнейшую картину – остался прежним уездным городом казаков, помещиков, промышленников и рыбаков, с широкими немощёными улицами и электрическими фонарями. Трамвайная линия?! Что-то новое! Я не сразу обратил внимание, так как давно уже привык к петербуржским трамваям. Вагончик, громыхая по узким тонким рельсам, покатился в сторону собора Александра Невского и скрылся между трёхэтажными зданиями, далее петляя среди купеческих усадеб, складов из красного и белого кирпича и деревянных домов обывателей, окружённых огородами с некрашеными дощатыми заборами. Недалеко от собора виднелась пара белых церквей с зелёными куполами, а рядом два городских парка, примечательных только скамейками и рядами высоких тополей. Тополя уже семенились, покрывая округу белым пухом и создавая иллюзию нетающего снежного покрова на фоне раннего лета. Днём, как всегда, будет жарко.
Между парками располагался базар, где в тени абрикосин и яблонь на латках, а кое-где и просто на деревянных ящиках, женщины продавали колбасы, домашний хлеб, баранки, помидоры и огурцы, а рыбаки предлагали утренний улов.
Перед спуском к Волге виднелись хозяйственные лавки, харчевни и трактиры. Внизу, у самой воды, – широкая накатанная телегами дорога, проходящая по всему берегу в центре города. Здесь расположены пристани частных предпринимателей и крупных компаний. Пристани частников – деревянные домики с двускатной крышей, а перед ними в воде столбы, перекрытые толстыми досками. Сюда причаливают лодки мелких торговцев и перевозчиков соли и горчицы, а с противоположного берега из хутора Букатина везут на городские базары фрукты и овощи. Крупные пристани компаний – баржи с надстройкой в два-три этажа – возвышались над поверхностью Волги.