Попутчики

Лаванда молчала.

* * *

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

Гипнотический шёпот вращался и плыл, шуршал травой, перекатывался мелкими камешками и, кажется, приближался, пробуждая чувство направления. Крис осознал положение своего тела в пространстве — резко, будто в предыдущее мгновение ни пространства, ни тела не существовало вовсе.

Он лежит на боку, обхватив голову руками. Внизу — влага и холод. За спиной — плеск и шаги. И голос — подобравшийся совсем близко.

— Пожалуйста…

Нерешительное прикосновение к шее. Почти удар — так дрожит рука.

Он чуть сдвинул неверные пальцы, прижал сильнее там, где под кожей пульсировала артерия.

— Как у тебя с анатомией, Мышь?

Получилось совсем не смешно. От движения, будто опомнившись, вспыхнула боль: вгрызлась в плечо, прокатилась по мышцам, прострелила виски. Сквозь сумятицу ощущений пробился не то стон, не то долгий прерывистый вздох. Крис осторожно перевернулся на спину, почувствовал, как ледяные пальцы впиваются запястье, и открыл глаза.

Мэй сидела рядом — белая как полотно, с бескровными дрожащими губами, с испуганно распахнутыми глазами, блестящими от слёз. Она сжимала его руку так крепко, будто он мог сбежать, и всхлипывала всё чаще, пока наконец нервное напряжение и страх не выплеснулись наружу отчаянными рыданиями. От близости её взбудораженного поля частило сердце, но Крис не решался высвободить руку и лишь сосредоточенно усмирял дыхание, прислушиваясь к собственным ощущениям и пытаясь оценить масштаб катастрофы.

Сильнее всего болело правое плечо. Лёжа на спине, он не мог внимательно рассмотреть рану, но на первый взгляд она казалась довольно неприятной. Впрочем, суставы послушно двигались, пальцы сохраняли чувствительность и кровь из руки не хлестала. Значит, всё не так уж плохо. Тем более что остальные очаги боли тревожили гораздо меньше. На бедре, конечно, будет знатный синяк, но это явно не самое страшное, что могло случиться.

Во рту было солоно — похоже, он ухитрился прокусить щёку. В остальном голова, кажется, не пострадала: болела от встряски и перенапряжения поля, но не кружилась и сохраняла сознание чётким. Главное, чтобы попытка подняться не изменила этого обнадёживающего положения вещей.

— Мэй…

Она вздрогнула, выпустила его руку, проглотила очередной всхлип.

— Там в багажнике аптечка.

Он не видел, где находится это «там», но надеялся, что не в реке. Утопить мотоцикл было бы обидно. Мэй порывисто поднялась и, на ходу вытирая слёзы, заспешила куда-то вдоль воды, быстро скрывшись из поля зрения. Крис осторожно сел, опираясь на здоровую руку, медленно повёл плечами, ощупал пострадавшую ногу, огляделся. Убедился, что пейзаж не плывёт перед глазами и не пытается завалиться на бок. И наконец выдохнул. Обошлось. Страховка всё-таки успела включиться и смягчить удар. Хороший амулет. Надо будет вспомнить, где ставил, и поблагодарить мастера.

Он взглянул на мост, казавшийся отсюда, снизу, неправдоподобно высоким. Дыхание перехватило от страха — запоздалого, острого и бодрящего. В ограждении зияла дыра — там, где ещё недавно стоял металлический пролёт. Самого пролёта видно не было — похоже, он упал в реку. В отличие от мотоцикла — тот лежал у самой воды, но, к счастью, на берегу.

Пока Мэй сражалась с замком багажного кофра, Крис наблюдал за ней с осторожным любопытством. За время игры в преследование он изучил её походку и осанку, привык подмечать непроизвольные жесты и особенности мимики, впечатал в память черты лица — чтобы узнавать их под любым макияжем. И сейчас было немного странно видеть их открытыми, настоящими и при этом ещё более непривычными, чем любая маска. На фоне ярко-лазурного утреннего неба и сочной зелени деревьев, рядом с матово-чёрным мотоциклом, в тёмно-синих джинсах и оранжевой футболке Мэй казалась призраком. Казалась мраморной статуей — выразительной, но лишённой цвета. Абсолютно белая кожа, абсолютно белые волосы, брови, ресницы… Немного красок досталось лишь глазам — пронзительным, электрически-голубым. И крови. Ослепительно-красной на бледных руках. Сейчас, когда Мэй снова подошла ближе, ссадины на локтях и ладонях были видны особенно чётко.

— Тебе помочь? — Она с тревогой наблюдала за тем, как Крис открывает аптечку, перебирает упаковки с бинтами и лекарствами, стараясь не шевелить правой рукой.

Он отрицательно качнул головой, закинул в рот пару таблеток обезболивающего, глотнул воды из бутылки, которую Мэй предусмотрительно захватила из багажника, плеснул на руки, смывая остатки земли и песка.

— Я забыла телефон. Где твой? Надо вызвать скорую.

Она вскрыла упаковку стерильных салфеток.

— Не надо отвлекать людей от важных дел, — запротестовал Крис. — Я сам дойду до больницы. Здесь не так далеко. Я всё равно сегодня туда собирался.

Мэй посмотрела на него недоверчиво. Откупорила пузырёк с антисептиком. У неё всё ещё подрагивали руки, и попытка обработать травмированное плечо грозила превратиться в мучительное испытание. Каждое прикосновение к ране — невесомое едва не до бесполезности — отзывалось в Мэй уколом страха. Она так боялась причинить ему боль, что это уже само по себе было почти невыносимо.

— Спасибо. — Крис улыбнулся и решительно забрал у неё салфетку. — Давай я сам.

Выражение лица Мэй сделалось растерянным и виноватым, и на мгновение он пожалел, что не отправился на дно вслед за выбитым ограждением.

«Болван. Можно подумать, тогда она чувствовала бы себя лучше…»

— Пожалуйста, сделай что-нибудь с руками, — попросил Крис, и Мэй послушалась, снова взялась за пузырёк, смочила салфетку, чуть вздрогнула, когда антисептик защипал ссадину, но зато как будто очнулась, вынырнула из глубин воображения, которое, очевидно, подбрасывало ей картины куда более неприятные, чем реальное положение вещей.

А ещё она наконец-то отвела встревоженный взгляд от его плеча. Откровенно говоря, смотреть там было особенно не на что. Рана, обнаружившаяся под тонким слоем грязи и крови, оказалась скорее широкой, чем глубокой, а россыпь царапин и ссадин вокруг и вовсе выглядела почти смешно. Крис закатал и без того короткий рукав рубашки до самого сустава, ещё раз внимательно осмотрел плечо и взялся за бинт.

— Зачем ты это сделал?

— В смысле? — удивился Крис. — Ты упала мне под колёса. Какие были варианты?

— Ты даже не тормозил! — Её голос сорвался на какой-то испуганно-возмущённой ноте.

— Если бы я тормозил, то, скорее всего, улетел бы вниз без мотоцикла, — пояснил Крис, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. — И не смог бы замедлить падение так же эффективно, как это сделал страховочный амулет.

— А если бы страховка не сработала?

— Это надёжный амулет, Мышь. Я знал, что делаю.

Возможный сбой страховки беспокоил Криса меньше всего. Куда вероятнее было, что ограждение окажется крепче и выдержит даже сдвоенный удар колесом и полем. Или что он слишком рано отпустит руль и вылетит из радиуса действия амулета. Или что упадёт в реку и потеряет сознание от удара об воду. Вариантов было много. Гораздо больше, чем он успел обдумать за пару секунд, выделенных ему обстоятельствами на принятие решения. Но Мэй определённо не стоило об этом знать. Её и так до сих пор потряхивала нервная дрожь.

Больше всего на свете ему хотелось её успокоить. Отогнать испуг, убедить, что всё закончилось, что ничего страшного не произошло. Взять за руки, угомонить поле. Или просто прижать к себе, как неделю назад, когда она так доверчиво искала его защиты…

Крис сжал зубы на кончике бинта прежде, чем Мэй успела предложить помощь. Намеренно резко затянул узел — так, чтобы почувствовать боль.

«Не тебе её защищать».

— Если бы ты разбился из-за меня…

— Но я не разбился, — как можно мягче оборвал он. Нужно было остановить этот маховик. Эту силу, раз за разом возвращавшую её к прошедшему и уже потерявшему значение моменту. Крис прищурился и растянул губы в улыбке. — Более того: я даже получил неожиданный бонус.