Попутчики

За несколько секунд в глазах Мэй сменили друг друга удивление, непонимание, призыв к ответу. Отступать было некуда.

— Я тебя вижу, Мышь.

«Я тебя вижу…»

Он улыбался, скользя весёлым взглядом по её лицу, волосам, плечам… Осознание обрушилось мгновенно и едва не вызвало приступ паники. Хотелось закрыть лицо руками. Хотелось отвернуться. Хотелось сбежать. Прямо сейчас оказаться где угодно, только не под его взглядом. Мэй отпрянула было, собираясь подняться, но осталась на месте. В конце концов, всё уже случилось. Она сама виновата. Она сама была неосторожна.

— Я догадывался, что дело не только в желании не запоминаться. Но всё ещё не понимаю, почему ты так шарахаешься.

— Очень мило с твоей стороны, — раздражённо фыркнула Мэй. — Надеюсь, бонус тебя не разочаровал? Ты, наверное, ужасно рад увидеть меня «настоящей»?

Она сама не ожидала, что в последней фразе окажется столько обиды и горечи.

— Если ты думаешь, что я увидел тебя настоящей только сейчас, то ты серьёзно меня недооцениваешь.

Попутчик улыбался, и в его взгляде не было ни капли насмешки.

— Тогда можешь в порыве учтивости процитировать мою маму и сказать, что естественное всегда красиво. Давай, не стесняйся. Я даже сделаю вид, что верю.

— Не всегда, — пожал плечами Попутчик. Согласился с очевидным, поддержал её мнение… Но прозвучало это почему-то как комплимент.

Мэй всё-таки встала и отвернулась. Сделала несколько шагов, остановилась у воды и обхватила плечи руками. Она знала, что на самом деле ничего страшного не случилось, но всё равно чувствовала странное беспокойство. Как будто снова была семилетней девочкой, которая наотрез отказывается идти в школу, ожидая насмешек и косых взглядов. Тогда её упрямство поставило в тупик и родителей, и бабушку. И только тётя Бэт нашла решение, за которое Мэй до сих пор была ей благодарна. Хотя, возможно, если бы двенадцать лет назад всё сложилось иначе, сейчас ей было бы легче… Легче поверить, что это действительно не имеет значения. С другой стороны…

— Неужели это самый страшный твой секрет?

С другой стороны, произошедшее казалось странно уместным. Как будто очередной кусочек сложной мозаики встал на предназначенную ему позицию. На смену отступающим удивлению и растерянности приходило удовлетворённое спокойствие, и это почти пугало. Впрочем… Мэй сомневалась, что когда-то будет напугана сильнее, чем в те несколько минут, которые потребовались ей, чтобы взглянуть на берег с высоты моста и спуститься вниз — бегом, не чувствуя ног и забывая дышать. Едва ли после этого она хоть что-нибудь сможет назвать по-настоящему страшным.

— Мэй? — Теперь голос звучал напряжённо, и она обернулась, особенно остро ощутив неуместность своих мелких тревог.

Попутчик всё ещё сидел на земле, подогнув левую ногу и опустив ладонь на пострадавшую правую. И травма явно беспокоила его меньше, чем затянувшееся молчание.

— Всё хорошо, — сказала Мэй. — Я просто… растерялась.

— Прости. Я не хотел тебя смущать.

Что-то в нём казалось странным. Неправильным. Будто исчезла привычная лёгкость — из движений, из взглядов, из ставших вдруг натянутыми шуток. Будто сильный и уверенный в себе волк вдруг превратился в щенка, который всё ещё позволяет себе весёлый лай, но каждую минуту ожидает, что хозяин дёрнет поводок, и ремень вопьётся в шею. То, что в роли хозяина выступал он сам, лишь добавляло безнадёжности.

«А потом мне снова будет наплевать на твои чувства…»

Мэй знала, что эти слова больше никогда не будут правдой. Если они вообще когда-то ею были.

— Ничего страшного. — Она снова подошла ближе. — Ты точно сможешь встать?

Вместо ответа Попутчик поднялся с земли — с осторожностью, но всё же достаточно уверенно.

— Если честно, — заметил он, — ты не похожа на человека, у которого всё хорошо. — «Это из-за меня?» — читалось во взгляде так отчётливо, словно Попутчик произнёс это вслух. — Я могу тебе чем-то помочь?

Мэй покачала головой и улыбнулась.

— Если только ты можешь отправить меня лет на десять в прошлое. Тогда всё было гораздо проще…

— Ну, я бы так не сказал. Слишком много ограничений.

— Зато можно подойти к кому-нибудь, заявить что-то вроде «Я хочу с тобой дружить» и не думать о последствиях. Не думать о будущем. Просто… жить.

— А сейчас что мешает? — усмехнулся Попутчик. — Я хочу с тобой дружить, Мышь. Ты не против?

Слова прозвучали так свободно и естественно, словно он произносил их ежедневно. И всё же вопрос не казался формальностью. Возможно, именно поэтому Мэй так долго молчала, закусив губу и опустив взгляд на собственные расцарапанные ладони.

— Прости, — прошептал Попутчик. — Я не знаю, почему тебе сейчас так больно, но я это чувствую и очень хочу исправить. Может, всё-таки расскажешь, что с тобой? Если дело только во мне, я заткнусь, исчезну, и ты меня больше не увидишь, обещаю. Но мне почему-то кажется, что это не поможет. Я прав?

Врать ему не было сил, и Мэй кивнула.

— Дело не только в тебе. И я не хочу, чтобы ты исчезал. Но… — Она резко вдохнула и выпалила, боясь передумать: — Я могу умереть в любой момент.

Попутчик удивлённо вскинул брови, перевёл выразительный взгляд на лежащий поодаль мотоцикл, с него — на брешь в ограждении моста, и снова посмотрел на собеседницу.

— Как и я, — пожал он плечами. Либо действительно не понял, либо провоцировал на более подробные объяснения.

— Нет, не так, — поддалась на провокацию Мэй. — Вообще в любой момент. Без внешних причин. Просто… Я не хочу, чтобы это касалось кого-то ещё. Это неправильно. Я не хочу, чтобы кому-то было больно.

— Но это не твой выбор, Мышь. — Он мягко улыбнулся, шагнул вперёд, будто хотел взять её за руку, но одёрнул себя, не завершив движения. — Если ты хочешь, чтобы кто-то был рядом…

— Я не знаю, чего я хочу. — Мэй чувствовала, как резко звучит её голос, но уже не могла с ним справиться. — Иногда мне кажется, что я вообще разучилась чего-то по-настоящему хотеть. Я не могу думать о чём-то наперёд. Я не могу планировать что-то серьёзное, потому что не знаю, сколько у меня времени. Может быть, единственное, чего я на самом деле хочу — это чтобы всё поскорее закончилось, потому что нет никакого смысла просто вот так вот ждать… И вообще ты собирался в больницу! — Она отвела взгляд, нервным движением вытерла вновь увлажнившиеся глаза.

Какое-то время собеседник молчал, и лишь когда с его губ слетело отрывистое «Так…», Мэй поняла, что он задерживал дыхание.

— Больница откладывается, — решительно сообщил Попутчик и направился к мотоциклу, едва заметно прихрамывая на правую ногу.

— С ума сошёл?! — Она чуть не задохнулась от возмущения. — Куда ты собрался?

Осмотрев транспортное средство, он удовлетворённо кивнул собственным мыслям и снова обернулся к Мэй.

— Не я. Мы. Мне нужно кое-что тебе показать.

— Тебе нужно к врачу! — возразила она. — А потом уже всё остальное.

Попутчик присел на край кожаного сиденья и, отталкиваясь ногами от земли, без видимых усилий поставил мотоцикл на колёса.

— Что, я так похож на умирающего? — улыбнулся он. — Пожалуйста, Мэй, это очень важно.

— Я не врач, — напомнила она. — И ты тоже. Что, если у тебя какая-нибудь трещина в кости, или внутреннее кровотечение, или ещё что-то…

Попутчик демонстративно закатил глаза.

— Нет у меня никакого кровотечения! — Он оседлал мотоцикл, едва заметно поморщившись от боли: нога явно пострадала сильнее, чем он хотел показать. — И трещин тоже нет. Только синяки и царапины. За час-полтора со мной точно ничего не случится. Поехали.

— Слушай, я серьёзно. — Мэй подобрала забытую на земле аптечку. — Давай сначала доберёмся до больницы, а потом…

— А потом традиционно окажется, что это наша последняя встреча, — фыркнул Попутчик. — Потому что у тебя ответственность и принципы, а мы когда-то о чём-то таком договорились. Или… — Он вдруг осёкся. Помрачнел. Во взгляде мелькнуло понимание. — Ты меня боишься.