Попутчики

— Даже если ты будешь умолять, — рассмеялся Крис. — В конце концов, речь идёт о моём драгоценном здоровье! А чтобы я пренебрёг инстинктом самосохранения, меня нужно шарахнуть чем-нибудь посерьёзнее «безнадёжной страсти, которая толкает на отчаянные безумства…», или как там было?

Узнав цитату из столичного глянцевого журнала, который неделю назад принесла ей пациентка, Джин болезненно поморщилась.

— Я надеялась, что ты этого не читал.

Крис усмехнулся.

— Это большой университет в маленьком городе. Здесь нет ни единого шанса пропустить какую-нибудь новость из своей личной жизни. Ты, кстати, слухов не боишься? Все знают, что Эш пришёл сюда с тобой, и на нас откровенно косятся. Учитывая, что отдельные болтливые личности выставляют меня коварным соблазнителем, который приходит на балы исключительно ради того, чтобы зажимать девиц по углам… Как бы не пострадала твоя репутация.

— Посмотрела бы я на того, кто осмелится публично посягнуть на мою репутацию. — Джин легко вспрыгнула на ограждение, поёрзала, удобнее устраиваясь на перилах.

— Тебя так боятся? Ты же у нас, вроде, символ пацифизма и всеобщего примирения?

— Я — да, — усмехнулась колдунья. — А Эш — нет. И он ещё зимой очень доходчиво объяснил журналистам, почему не стоит с ним связываться. Он умеет производить нужное впечатление. А я пользуюсь плодами его трудов.

Крис присвистнул — впечатлённо и почти завистливо.

— Как человек, которому только что пытались отдаться на спор, ответственно заявляю, что мне срочно нужен собственный Эш. Иначе придётся обзавестись огнемётом.

— Бремя славы давит? — хихикнула Джин. — Многие мечтают оказаться на твоём месте.

Ответный взгляд был настолько тяжёлым, что, казалось, мог столкнуть её с ограждения. Колдунья бессознательно сжала пальцы на кромке перил.

Поле Криса напряжённо мерцало, клубилось смутным маревом, проступало сквозь окружающий энергетический фон так отчётливо, что Джина видела его невольно — хоть и зареклась приглядываться без разрешения.

— Тебе надо отдохнуть, клоун, — осторожно заметила она. — На тебя же смотреть больно.

— Не преувеличивай. — Крис прикрыл глаза, устало помассировал переносицу.

— Слушай… Мы с ребятами собирались смыться отсюда и посидеть в каком-нибудь спокойном местечке вроде «Гавани». Давай с нами?

Заметив на лице собеседника тень сомнения, Джин добавила:

— Я подержу защиту. Тебе же легче, когда я отсекаю чужие воздействия? А мне не сложно…

Она почти сразу поняла, что сказала что-то лишнее, неправильное. Но было поздно. Крис улыбнулся особенно широко, нацепил своё любимое беззаботно-насмешливое выражение лица.

— Не утруждайся. Уверен, двух знаменитостей твоим приятелям будет более чем достаточно. Кстати, — продолжил он, не давая Джин возразить, — поосторожнее с этим кучерявым. У него на тебя большие планы. Держись поближе к Эшу. И… — Он озабоченно сдвинул брови. — Ты не замёрзнешь в таком тонком платье? Говорят, ночь будет холодной. И вообще, слезай-ка с перил, а то свалишься…

Он протянул к Джине руки, очевидно намереваясь снять её с ограждения, но колдунья, недовольно фыркнув, сама спрыгнула на пол.

— Раздражает, правда? — весело уточнил Крис. — В эту игру можно играть вдвоём. Устроить чемпионат по кудахтанью.

— Зря ты так, — вздохнула колдунья. — Все будут рады, если ты пойдёшь с нами. И не в известности дело. Ты им понравился.

— Ага. Особенно Сэди. Извини, мне это не интересно. А насчёт Мэтта я серьёзно, кстати. Не знаю, на что он рассчитывает, но рассчитывает очень выразительно.

— Я учту, — улыбнулась Джин. — По этому поводу можешь не беспокоиться. А что касается других… Тебе всегда есть куда идти, Крис. За помощью, за советом или просто поговорить. Что бы ни случилось. Тебе не обязательно справляться в одиночку.

Крис оперся ладонями на ограждение, окинул взглядом зал.

— Я знаю, Джин. Иди. А то за тобой скоро вышлют спасательный отряд.

Сделав несколько шагов к лестнице, она обернулась, прежде чем развеять энергетический купол. Крис задумчиво смотрел ей вслед и выглядел как человек, принимающий сложное решение.

— Я зайду к вам через неделю, доктор Орлан, — сказал он наконец. — Обещаю быть послушной лабораторной крысой. Что угодно ради вашего бесценного спокойствия.

Колдунья натянуто улыбнулась.

Кажется, она всё-таки добилась своего. Но триумф отдавал горечью. И душным предчувствием беды.

* * *

Крису нравилось чувствовать поле Джин.

Чистая сила — свежая, как порыв северного ветра, обжигающе холодная, танцующая на коже дразнящими электрическими иглами. Почти болезненно. Почти невыносимо. Невероятно красиво. Стихийная мощь, принявшая облик человека. Упоительная и толкающая к безумию. Тем более опасная, что кажется безобидной. Не честное пламя, предупреждающее о себе светом и жаром, но ледяной ключ, скрытый под обманчиво тёплой толщей воды. Забудешься, не заметишь — скуёт мышцы, собьёт с ритма сердце, утянет на дно. Не со зла — лишь повинуясь своей природе.

Сейчас, не связанная донорскими узами, не взбудораженная паническими ураганами, свободная, спокойная, уверенная — она была особенно прекрасна.

— Эштон Скай — человек-нейролептик, — пробормотал Крис, наблюдая, как Джин спускается по лестнице.

Он был почти уверен, что она обернётся, и отступил от перил прежде, чем это произошло. Едва не налетел на кого-то спиной, извинился не глядя, последний раз посмотрел на лестницу. На самом деле проницательная колдунья была права: стоило пойти домой и хорошенько выспаться. Хотя бы попытаться, потому что успех этой нехитрой на первый взгляд затеи сейчас казался маловероятным. От того, чтобы сразу направиться вслед за Джин, удерживало только желание не сталкиваться больше ни с ней, ни с Эшем. Сегодня, а ещё лучше — в ближайший год. К счастью, существовал и другой путь к отступлению.

Главный корпус Зимогорского университета разместился в здании, которое построили сразу после войны для какого-то богатого торговца. Крис не был силён в истории, так что имени первого владельца не помнил, а вот замысловатую планировку своей альма-матер изучил неплохо. С внутреннего балкона можно было, не спускаясь в зал, выйти на балкон внешний, большую часть которого давным-давно приспособили под оранжерею, пронизанную чарами — запутанными и густыми, но при этом достаточно мягкими даже по меркам излишне чувствительного сенсорика. Чтобы поддерживать постоянный климат, оранжерею оградили силовыми экранами, и она отлично подходила для отдыха между сложными, изматывающими поле опытами. Так что путь с балкона через помещения химико-биологического факультета служебными коридорами до лабораторий был Крису хорошо знаком. А там и до эвакуационных выходов недалеко, и можно выбраться из здания, не попадая больше в эмоциональный водоворот. Внутренние двери в нерабочее время, конечно, должны быть заперты, но когда это его останавливало?

На Зимогорье медленно опускался вечер — свежий, но по-летнему тёплый. Когда тяжёлая деревянная дверь закрылась за спиной, отсекая громкие звуки и яркий свет, навстречу распахнулось небо — ещё не потемневшее, серо-голубое, с мягкими волнами мёда и сирени. Световой шум города затмевал звёзды, но Крис смотрел вверх, точно зная, что они там. В любую минуту. Это было его символом веры: невидимое — не значит несуществующее. Стоит устранить помехи, собрать чуть больше информации, изменить систему отсчёта — и ночные светила перестанут исчезать днём. Невозможное сделается понятным, естественным и, главное, реальным. Крис держался за эту уверенность много лет — продержится и дальше. Невозможного не существует, а значит — беспокоиться не о чем.

Он приблизился к ограждению балкона, согнулся, будто мышцы вдруг потеряли способность удерживать позвоночник, и с минуту стоял неподвижно, прижавшись лбом к прохладному поручню, упираясь ладонями в мощные балясины, чувствуя кожей жёсткую неровность камня. Наконец выпрямился и, облокотившись о перила, посмотрел вниз.