Попутчики

Он был очень близко: прощупать поле на таком расстоянии гораздо проще, чем рассмотреть. А сложные импульсы, передающиеся напрямую — от силы к силе — иногда говорят не меньше, чем взгляд сенсорика. Особенно если знаешь, на что обращать внимание. Джин — знала.

— Не усложняй. Я примитивен, как синусоида.

— Синусоида с хаотично меняющейся фазой колебаний. Что может быть заманчивей?

Джине казалось, что поле превращается в сеть тонко настроенных датчиков, которые осторожно окружают Криса, невесомо касаются энергетических линий — чутких, замысловато сплетённых, непреодолимых. Здесь можно было бы отступить. Если бы Джина не знала, что по-настоящему непреодолимых препятствий не существует. По крайней мере, для неё.

— Между прочим, тебе совершенно не обязательно так нервничать, напрягать спину и делать вид, что твоё дыхание может меня отравить, — усмехнулся Крис, и Джин заметила, что невольно отстранилась, по привычке пытаясь вглядываться в чужое поле. — Эш — не ревнивый идиот, а я — не сахарный человечек.

— В каком смысле?

Она заставила себя расслабиться и, чуть подавшись вперёд, увереннее оперлась на его руку. Так действительно было гораздо удобнее — и двигаться, и чувствовать.

— Во всех. Не таю, не рассыпаюсь и обычно не порчу зубы.

— О да, ты предпочитаешь портить нервы.

Она старалась не выдать волнения, но поле Криса требовало такой сосредоточенности, что следить за интонациями было трудно.

— Люди сами портят себе нервы. Не надо меня в это впутывать.

В голосе звучала улыбка, и Джин мысленно похвалила себя за осторожность. И тут же отбросила преждевременное торжество. Впереди было самое сложное.

Лепестки её силы обнимали поле Криса, скользя между жёсткими, как перетянутые струны, энергетическими линиями. Маскируясь под воздействия внешних полей, они осторожными толчками настойчиво продвигались вглубь, к скрытой от чужих глаз и чувств беззащитной сердцевине энергетического кокона.

Крис непроизвольно сжал её руку, скользнул к запястью — так, что Джин почувствовала собственный пульс, отдающийся в кончиках его пальцев. Музыка ускорялась, становясь ритмичнее, вплетаясь в слитые движения двух полей, а они неспешно плыли среди мелькающих разноцветных платьев, среди магических искр, под осторожными любопытными взглядами. Противореча музыке, движения Криса замедлились, и вскоре он замер, всё ещё не отпуская Джин, и приник к её полю, словно к живительному источнику, к оазису в бескрайней пустыне, к устойчивому клочку земли в бушующем океане чужих, враждебных сил.

«Я могу тебе помочь».

«Позволь мне тебе помочь».

Рука на её спине напряжённо дрогнула, чуть сжалась, сминая тонкую ткань. Джин чувствовала, как поле Криса пульсирует, готовое вот-вот раскрыться ей навстречу. Чувствовала глубокое, слегка учащённое дыхание. Со смущённым удовлетворением ловила слабые отголоски нарастающей эйфории.

«Ну же, доверься мне…»

— Как честный человек, — сдавленно прошептал Крис, — считаю своим долгом сообщить, что, если продолжишь в том же духе, обеспечишь мне сенсорную перегрузку. И откачивать меня здесь будет трудно.

Джин вздрогнула и отстранилась от его поля — так быстро и осторожно, как смогла. Высвободила руку, прерывая тактильный контакт. Крис досадливо поморщился, но менее довольным выглядеть не стал.

— Почему сразу не сказал?

Чувство вины обратилось невольной резкостью, и улыбка пациента искривилась сарказмом.

— Ну должен же я был получить хоть какой-то приятный бонус. — Он с демонстративной галантностью перехватил Джин под руку и повёл прочь от танцующих, к ажурной лестнице на внутренний балкон. — Если ты используешь меня в качестве тренировочной модели для своих медицинских опытов, то почему бы мне в ответ не пощупать твоё поле? Кстати, можешь смело сообщить Эшу, что ты круче любого из его экспонатов. Надеюсь, он это ценит.

Желание извиняться как ветром сдуло.

— Это наверняка незаконно, — фыркнула Джин.

— Твои домогательства — тоже, — парировал Крис. — Предлагаю считать, что мы квиты.

Два десятка ступеней они преодолели молча.

С высоты открывался прекрасный вид на просторный зал — пёстрый цветник платьев, растительный узор наборного паркета, затейливые блики света, падающего сквозь витражные окна… Противоположную сторону кругового балкона занимали музыканты, но здесь благодаря очередным хитрым чарам было достаточно тихо для разговора по душам. И Джина даже предположить не могла, обрадует ли её то, что она сейчас услышит.

Крис облокотился на деревянные перила и глубоко вздохнул.

— Ты правда думала, что я не замечу?

Он вдруг показался очень усталым и почти мрачным. Не то обиженным, не то расстроенным.

— Я об этом не думала, — скрепя сердце, соврала Джин.

— Ага. И маскировалась просто так, из спортивного интереса.

— Не хотела тебе навредить. Крис… — Колдунья осторожно коснулась его плеча, но мальчишка вздрогнул, отпрянул раздражённо.

— Ты можешь вскрыть моё поле, Джин. Хоть сейчас. Мы оба знаем, что для тебя это не проблема, как бы я тут ни выёживался и какие бы баррикады ни выстраивал. Просто сделать это незаметно не получится, вот и всё.

Наверное, стоило просто извиниться и оставить его в покое. В конце концов, она действительно была виновата. Но очень уж не хотелось заканчивать разговор вот так, на этой фальшивой, сорванной ноте.

— У тебя очень нестабильное поле, — отбросив околичности, заявила Джин. — И ты наверняка в курсе, иначе не скрывал бы его так старательно. Вряд ли кто-то ещё это заметит, но я вижу, что сейчас всё гораздо сложнее, чем было до твоей поездки в Лейск. Я не понимаю, что именно с тобой происходит, но делать вид, что меня это не касается, не могу, уж извини.

— Не оправдывайся. — Крис махнул рукой и улыбнулся. — Ты делаешь то, что считаешь нужным. Имеешь полное право. Если, конечно, тебя не затруднит признать такое же право за мной. Мороженого хочешь?

Он отвернулся от зала и кивнул в сторону расположившихся на балконе киосков со сладостями. Мимо прошли две незнакомые студентки. Глянули мельком, заулыбались и, отойдя на достаточное расстояние, оживлённо о чём-то зашушукались.

— Я знаю, как трудно смириться с потерей силы, Крис, — тихо сказала Джин. — Получить дар, сжиться с ним, а потом отдать. Ты привыкаешь быть неуязвимым. Это как наркотик, после которого очень сложно позволить себе слабость и очень легко не заметить, что нуждаешься в отдыхе. Ты просто идёшь вперёд, пока не рухнешь без сил, или пока не появится кто-то, кто тебя остановит. И я слишком хорошо знаю, что бывает с теми, кто не умеет принимать помощь.

— Ах вот оно что… — протянул Крис и вдруг посмотрел в глаза Джин прямо и серьёзно. — Тогда предлагаю раз и навсегда расставить точки над запятыми. Я — не Эш. Я никогда не обольщался насчёт своих возможностей — ни с Вектором, ни без него. Если мне понадобится помощь, я о ней попрошу, и у меня не отсохнет язык и не коллапсирует эго. Да, у меня увечное поле. Наверное, для твоих врачебных инстинктов оно уже само по себе — повод беспокоиться и принимать меры. Но это моя норма. Другой у меня никогда не было и не будет. Это не трагедия и даже не проблема — это данность. Я с этой данностью живу уже почти двадцать лет, и до сих пор как-то справлялся. Я не нуждаюсь в опеке, Джин. И если я не считаю нужным кому-то о чём-то говорить, просто предположи на минуту, что на это могут быть веские причины. Гораздо более приземлённые, чем доказательство моей охрененной крутости. Так что не разводи драму на пустом месте. Всё со мной будет…

Джин быстро коснулась ладонью его губ.

— Не произноси этого. Каждый раз, когда ты говоришь «всё в порядке», с тобой обязательно что-то случается. — Почувствовав под пальцами улыбку, она убрала руку. — О своих веских причинах ты, конечно, тоже не расскажешь?

— Сейчас — не расскажу, — подтвердил Крис.

— Даже если я очень попрошу? — Колдунья хитро прищурилась, но вместо того, чтобы податься вперёд, отступила к ограждению балкона и облокотилась на перила.