Страница 22 из 30
За одной из палаток, что дальней стенкой уперлась в пышный куст, действительно готовился к неожиданному нападению двадцать третий бандит, державший ружьё уже на взводе и гадавший, кого из троих поразить первым, но в этот момент на него накинулась Заринэ, не выдержавшая сидеть в неизвестности в каких-то зарослях. Подошедшая в конец бойни, державшаяся в стороне, она видела, как расправляются её защитники и спутники с какими-то людьми, и сразу сделала вывод, что те люди — плохие. А потом она заметила отошедшего в тень мужчину. Тогда ей пришло на ум опуститься на землю, доползти до одного из убитых, взять у него нож — с пистолетами она обращаться не умела — и помочь Лео, Хонбину и Хоакину закончить их дело. Заринэ хватило сил всадить остриё между ребрами, в область сердца. Китаец выронил от боли ружьё, но когда попытался вернуть его в руки, девушка толкнула то ногой, и оно отлетело. Обреченный на смерть, но в агонии ещё сильный, бандит поймал её и принялся душить. Но, издавший во время удара стон, он уже привлек золотых, которые успели выхватить покрасневшую и задыхающуюся Заринэ из его рук.
— Что ты здесь делаешь?! — пристрелив в лоб последнего, напустился на неё Эн. — Где тебе велено было быть? — Закашлявшаяся, девушка отвела глаза, опершись на столбик, к которому была привязана палатка. Лео тронул Эна, прося его не возмущаться. Персиянка, возможно, спасла одного из них от ранения или смерти. Сказать он этого не смог, но все подумали это одинаково.
Восстановив дыхание, Заринэ присела и принялась доставать использованный нож, после чего тщательно его обтерла и сунула в карман. Хонбин проследил всё это и кивнул ей:
— Зачем тебе нож?
— Нужен, — тихо сказала девушка.
— Нас ночью порезать? Отдай сюда, — протянул он ладонь. Заринэ помотала головой. Теперь ей кивнул Лео, как бы присоединяясь к вопросам и просьбе товарищей.
— Мне он нужен для себя, — слабо проговорила она.
— Для себя? — уточнил Эн.
— Да, если вы всё-таки решите меня оставить где-нибудь. — Лео обеспокоено впился в неё глазами. — Я чувствую, что не нужна вам, а я оставленная жить не буду. — Она погладила ткань, под которой припрятала нож. Лео посмотрел на Хонбина, от которого и шли все инициативы по поводу отстранения девушки из их компании. Понять разговоры она не могла, но чувствовать смысл тона и взглядов — легко. Лео вернул внимание ей. Простоял с минуту, думая о том, что Заринэ не заслуживает плохого обращения, хотя сама ещё шаткий цветок, добро и зло в потенциале. Она способна к преданности до смерти, да, но не понимает, кто её заслуживает. По непонятным причинам она привязывается и повторяет то, что делают те, к кому она привязалась. Отпусти её сейчас на волю, и она погибнет или испортится, попав под чужое влияние. Лео подошёл к ней и, запустив руку в карман, достал нож и выкинул его. Указав на себя, потом на неё, потом сложив две руки вместе и сомкнув их в замок, Лео разомкнул их и приложил ладонь к сердцу, после чего свел их в молитвенное положение. Заринэ непонимающе посмотрела на это.
— Он обещает, — перевел Эн, посмотрев на Лео, чтобы увидеть подтверждение, что переводит правильно. — Что не оставит тебя, и будет рядом. — Лео кивнул. Задрожавшая девушка стиснула пальцы в кулачки и, закусав губы, отвела лицо и пошагала к спрятанным лошадям. Большего ей и не нужно было. Лео пообещал, а его слову она верила, как словам Корана, потому что они были для неё одинаково святы.
Той ночью, как и во время завтрака, Лео, укладываясь, посмотрел на Заринэ, и нашёл, что она уже некоторое время с замиранием на него глядит. Смирено опустив ресницы, он отвел рукой край покрывала рядом с собой, и в два прыжка девушка преодолела расстояние, чтобы оказаться там. Хонбин и Эн, ещё не спавшие, делали воспитанный вид, что ничего не замечают или не придают особого значения. Заринэ под одеялом опять начала ластиться и жаться к Лео, а тот опять принялся упираться, соблюдая дистанцию. Но персиянке было невдомек, что в нём бурлит мутированная кровь. Медленнее, чем в прошлый раз, но всё-таки она нагревалась. Расположившиеся в не продуваемом, достаточно теплом горном закутке, они уже не обязаны были согреваться о тела друг друга, Лео всего лишь хотел подтвердить, что не отталкивает её, не бросит. Но Заринэ этого было мало. Ей нужно было ему принадлежать, ей нужно было утолить и своё желание, которое разгоралось к ночи. Ей не терпелось, чтобы он опять засунул себя в неё, и она бы почувствовала себя с ним единым целым. Лео грозно отвел её руку, осмелевшую, забиравшуюся к нему туда, куда порядочным девушкам соваться не стоило, но вышло это так грубо и возмущенно, что пристыженная этим Заринэ отвернулась, накрывшись с головой, и захныкала. Она что-то сделала не так, он опять не желает её себе. Каждый раз ей приходится заново добиваться его расположения. Лео погладил её по волосам, расстроенный, что задел её, обидел. Почему у него всё время только и получается, что обижать её? Он же пытается защитить Заринэ, ради неё обороняется! Зверь на время приутих, пока слезы лились по щекам персиянки. Лео развернул её к себе, вытер щеки, поцеловал в лоб, нежно обнял, не сильно, без каких-либо подтекстов.
Заринэ, пользуясь тем, что он потеплел и ослабел перед её горечью и жалобностью, протянула к нему свои губы и коснулась его поцелуем. Лео не ответил на него. Девушка усерднее предприняла попытку и, хотя никакой отдачи не было, она одностороннее целовала его, пока он не стал отстраняться. Обвив его плечи, поймав его, Заринэ опять прильнула к нему. Зверь поднял голову, учуяв вторую возможность. Возбуждение тигра и его гормонов накладывалось на родное возбуждение Лео, которое он осознал с утра. В этом есть что-то приятное, хотя это всё пагубно, некрасиво и аморально. Застывший, он лежал и пытался силой мысли перебороть возбуждение, но ничего не помогало. В памяти закрутился ледяной источник, что тёк на Каясан. Он иногда убегал к нему и погружался в него, в основном, чтобы закалиться и очиститься, но бывало, что и… снять возбуждение? Он возбуждался и прежде, до зверя? Заринэ продолжала касания и целовала уже всё его лицо, молчаливая, влюбленная, покорная.
Круто поднявшись, Лео подхватил её и, на руках, понес подальше от засыпающих друзей. Отойдя на приличествующее расстояние, он прижал Заринэ к земле, опустив на неё, задрал юбки, но теперь не просто развел ноги, но закинул их себе на плечи, так, чтобы она не могла обхватить его талию. Девушка не понимала его умысла, она вновь, алчная и пышущая любовью, с готовностью замерла, приподнимая бедра навстречу, чтобы скорее ощутить его в себе. Лео не заставил себя ждать, не понимая, зачем это делает, ругая себя последними словами, но не в силах противостоять ни зверю, ни собственной физиологической потребности. Когда Заринэ стонала и кричала, кусая его губы — в плотской любви она была всё неистовее и неистовее, словно все закабаленные и закрепощенные женщины её веры, её страны искали выхода своих страстей и неудовлетворенных желаний через неё — Лео, уже полностью владеющий собой, отогнавший зверя, решил продолжить это дольше, хотя раньше секс представлялся ему настолько бессмысленным и безобразным, что с ним, казалось, нужно заканчивать как можно быстрее. Однако в этот раз Лео не поторопился, чем довел Заринэ до срывающегося в гортанный визг оргазма, который пришлось погасить рукой. Девушка заметалась под ним в судорогах наслаждения, а он успел вовремя выйти из неё и кончить в сторону. Ему хотелось надеяться, что последствий всё же никаких не будет.
Преодолев тысячи километров на лошадях, пешком, на автобусах, попутках и такси, четверо странников пересекли Китай, и оказались, наконец, в Южной Корее. После второй ночи с Заринэ, в дороге прошло меньше двух недель. И всё оставшееся время, если были условия для размещения, Лео принимал на свою постель девушку, и в каждом втором случае занимался с ней соитием. Любовью он это назвать не мог, а сексом не хотел. Было в их соединении что-то животное и неуправляемое, поэтому и название этому было дано «соитие». Когда они вчетвером поднимались на Каясан, достигнув конца пути, Лео уже дней пять как не замечал никаких признаков тигра в себе. Зверь был сыт во всех смыслах, удовлетворен, и спал. В благодарность за благотворное влияние на него, Лео половину подъема по Кошачьей тропе пронес Заринэ на себе. Девчонка смеялась, обнимая его сзади, и чувствовала себя счастливой, как никогда. В пути, ещё в горах, она попросила Эна научить её корейскому, и он понемногу обучал её их речи. Заринэ с головой уходила в эти уроки, повторяя сутками все слова, все правила, все фразы. Хонбин, конечно, лучше знал фарси, и был бы лучшим учителем, но дружба между ним и Заринэ не сложилась, поэтому единственное, что он делал — это изредка поправлял её, если слышал ошибки в её бубнёже себе под нос.