Кино

Я почему-то был уверен, что ты объявишься в этот же день, точнее вечер. Но вот десять, одиннадцать, начало двенадцати — тишина. Видно здорово я тебя обидел. Но терпеть эти выходки ревности я уже был не в силах. Где я, что я, с кем я? Мне в каждом шаге отчитываться? А ведь мы только встречаемся. Что же дальше будет? Да, чувства, всё такое, можно понять, но это через чур, как по мне. Да и разве можно любить ту, которая сама тебе вешается на шею и не даёт проходу? Любить нет, использовать — да. Но даже в последнем я с тобой наелся. Тошнит.

Да, я сам не подарок. Но меня сделали таким неудавшиеся в прошлом отношения. Из них я сделал для себя один единственный вывод — играй по своим правилам, иначе обязательно проиграешь. Попросту не позволяй загнать себя в угол.

Я лежал без сна и боролся с жгучим желанием отправить тебе смс. Я знал, что ты не спишь. Не можешь уснуть. И по прежнему любишь, хоть и ненавидишь. Глаза говорят красноречивее слов. Тот взгляд, которым ты меня одарила, когда собиралась уходить, говорил лишь об одном — останови это безумие, не дай мне уйти. Я не остановил. Не захотелось.

Конечно, я тоже тебя любил и, даже позволю себе такую смелость, до сих пор люблю, но по своему. Мне нравится проводить с тобой время, гулять, взявшись за руки. Я люблю, когда ты смеёшься. Но я ненавижу эти твои истерики, придирки, склоки, скандалы. Ты как будто с цепи порой срываешься. Да, нельзя любить в человеке только его хорошую сторону. Это неправильно как-то. Но именно хорошую сторону я и в состоянии ещё любить.

Из всего сказанного выше можно заключить, что я эгоист и люблю только себя, но это совсем не так. Я себя ненавижу. Иначе не чувствовал бы сейчас того омерзения к себе. Но кто знает, может в этой ненависти к себе самому и сквозит пусть больная, но всё-таки любовь?

Завтра думаю позвонить. Хотя бы поставлю точку. Со мной обходились менее учтиво в своё время. Чем я хуже? Да, прошлое не даёт мне никакого право поступать по-свински. Пора уже начинать взрослеть. Но можно я пока не буду этого поделать? Кто мне запретит в конце концов? Уж точно не ты.

Утром, как проснулся, позвонил своей бывшей — Насте. Договорились вечером встретиться. Та хотя бы не станет устраивать мне головомойки. Я думаю, что даже не почувствую разницы — ты или Настя. Свыкнусь, и причём довольно быстро. Ну же, почему не звонишь, неужели не находишь ни одной удобной причины? Неужели любовь отпустила тебя и уже не выворачивает избытком чувств, подобно мокрой тряпке? Неужели всё действительно окончено? Жаль, очень жаль. Мне было бы приятно ещё раз увидеть твоё унижение. Именно подобные моменты я хорошо удерживаю у себя в памяти. Что ж. Теперь у меня есть Настя. Игра продолжается!

***

Дата твоего рождения совпала с датой твоего венчания. В этом, несомненно, был хороший знак. А ещё выдался на редкость тёплый денёк для конца сентября. Ещё буквально вчера был промозглый ветер и грустно накрапывал дождик. А сегодня небо просветлело. Но я почти не замечал ничего и никого вокруг, кроме тебя. Я видел тебя разной: рассерженной, грустной, капризной, радостной, но я ещё никогда не видел тебя счастливой. Ты была как будто соткана из этого солнечного света, что падал, из одной ему и мне понятной прихоти, только на тебя. Как же ты была прекрасна в этот миг! Я стоял в отдалении, прячась за кронами старого клёна, и не мог оторвать от тебя взгляда, будто ты была самим ангелом в этот момент. Длинные каштановые волосы локонами спадали тебе на плечи, на лице играл румянец, глаза блестели, словно искорки шампанского. Только сейчас я осознал, что потерял. Но, как мне ни было больно в этот момент твоего триумфа, я искренне радовался за тебя. Ты будешь с ним счастлива, а остальное уже не имеет значения.

Свадебный фотограф, молодая девушка, не отпускала объектива камеры фотоаппарата, боясь упустить особенно удачный кадр, как и я жадно ловил глазами и пытался удержать у себя в сердце все те оттенки счастья, что играли сейчас солнечным зайчиком на твоём лице, прекрасно осознавая какую боль это всё мне может принести в дальнейшем. Не мог иначе.

Видно именно в это самое мгновение, пока я жадно смотрел на тебя, позабыв об осторожности и чуть выйдя из под своего укрытия, ты заметила меня. Доля секунды, одно мгновение, которое не осязаемо, так, что не веришь в это, словно в плохой сон, твои миндальные глаза чуть распахнулись, краска сбежала с лица, но тут же ты взяла себя в руки и вновь расцвела, подобному прелестному цветку. Я поспешил уйти в тень, спрятаться, ругаясь себя за неосторожность и за невольное напоминание о себе и о прежней жизни.

Мы долго встречались — почти два года. Ты хотела семью, детей, тогда как все мои мысли были исключительно о работе. Ещё пару месяцев, ещё один шаг вверх по карьерной лестнице и на этом прочном фундаменте уже можно будет создавать семью. Но я не заметил в отличие от тебя, от которой ни что никогда не могло скрыться в силу женской проницательности, перед которой пасует любая, даже самая железная мужская логика, во мне те опасные и неотвратимые перемены, вызванные излишним усердием, когда я хлопотал себе более тёплое местечко. Я стал циничнее, раздражительнее, перестал радоваться простым вещам. Счастье из уютного и тихого облеклось для меня исключительно в вещественное — просторная квартира, машина, отдых за границей. Мы и так с тобой не бедствовали, но мне этого было мало. Ещё годик, другой, а тогда уже дети. Я хотел большего и не мог остановиться в этой погоне за деньгами, которая неизменно оканчивается однажды пропастью. Ты хотела просто быть счастливой, тогда как я просил тебя подождать. В один прекрасный день ты вдруг поняла, что ждать собственно и нечего. Теперь у меня есть всё, но нет главного — счастья. К чему мне теперь всё богатство этого мира?

Твой избранник немногим моложе меня. Я слышал, что он простой сотрудник банка. Но я успел заметить его цепкий взгляд. Такие не пасуют перед трудностями судьбы. Он всё для тебя сделает. Я даже не сомневаюсь.

Судьба, конечно, та ещё насмешница. Именно когда я тебя окончательно потерял, я вдруг понял, как ты мне дорога. До этого я принимал тебя как нечто должное. Ты была рядом, но это было так естественно, что по другому и быть просто не могло. И вот тебя нет рядом и я вдруг понимаю, что всё сыпется в прах. Ни в чём нет ни смысла, ни радости. Словно ошалелый бег по замкнутому кругу, когда со всей пугающей очевидностью встаёт вопрос: А жить когда? Не существовать, но жить полноценно, где есть тихое и простое человеческое счастье. И всё это я променял на какую-то эфемерную цель. Разве счастье может быть целью? Оно не приходит, его даже не создают, его находят и ему учатся. И чем меньше в него вложено материального, чем оно ценнее. Я же, глупец, не разглядел и не увидел этого. И поделом мне.

Принесли клетку с голубями. Через минуту два белоснежных голубя взмыли в небесную ввысь. Все заапладировали. Я тоже захлопал в ладоши в каком-то непонятном для себя приступе радости. Не было никакой злости и досады. Я искренне за тебя радовался. А ведь мы даже теперь не друзья. Мы друг друг никто. Но разве можно испытывать что-то к тому, кто тебе чужой человек? Нет.

Это покажется бредом, но я твёрдо решил ждать тебя. Может однажды наши пути ещё пересекутся. А если и нет, то это ни в коем разе не повод для меня перестать ждать. Действительно важного можно ждать всю жизнь. Вся жизнь и есть ожидание именно этого.

Когда гости в один голос закричали ''Горько!'', я подхватил вместе с ними. И не было человека среди собравшихся, который более искренне, чем я, желал тебе в этот момент счастья.

***

Я приходил сюда, когда, казалось, стою уже на самом краю; ещё шаг и сорвусь. В тот день было особенно сильно это ощущение пропасти под собой. Ещё утром я почувствовал тревожное приближение чего-то значимого, но не придал этому значения. На работе был завал. Утром мы с тобой едва ли перекинулись парой слов, тогда как раньше не могли наговориться. Ты было протянула руку, чтобы стряхнуть невидимую былинку с моего пальто, как дела всегда, когда провожала меня на работу, но отчего-то отдёрнула руку в последний момент. Лицо твоё помрачнело. В твоих, всегда жизнерадостных, глазах отразились мутные блики. Улыбка, даже тень её, не коснулась едва очерченных прямой линией губ. Еле слышное пока, вымученное, выстраданное бессонной ночью. Липкий завтрак, застряв в горле, вызвал приступ лёгкой тошноты. Очутившись на лестничной клетке я скорее побежал вниз, вдохнуть морозного воздуха, отдышаться, придти в себя. Никто из нас не решался первым заговорить об очевиднейшей для стороннего наблюдателя вещи — всё кончено. Любви нет. Мы живём вместе исключительно по привычке, словно механические игрушки, у которых завод на последнем издыхании, но тем не менее всё не кончается.