Кино

— Хорошо.

После процедуры отряхивания я переступаю порог и оказываюсь в небольшой прихожей обычной хрущёвской двушки.

— Кофе будешь? Или может позавтракаешь? Я испекла сырники. Есть ещё макароны по-флотски.

— Нет, спасибо. Я не голоден.

— Сейчас Ромку позову.

Виктория исчезает за раздвижной дверью, ведущей в зал. Я топчусь в прихожей и от нечего делать рассматриваю своё небритое и усталое лицо в зеркало.

— Папа!

Ромка буквально влетает в меня и крепко обнимает. Я отвечаю ему тем же.

— Ты как, сынок? Хорошо спал?

— Лучше всех!

— Ты позавтракал?

— Да.

— Не гуляй с ним очень долго. На улице холодно — заметила Вика.

— Хорошо. Как начнём замерзать — приведу его обратно.

— И не покупай ему ничего сладкого. Он зубы благодаря тебе испортит.

Я было хотел возразить, но счёл разумным промолчать.

Стоял редкий для ноября солнечный день, но было морозно. Вчерашнюю голую землю укрыл тонкий слой снега.

— Пап, а мы куда пойдём сегодня?

— А ты куда хочешь?

— В парк.

— Тогда пошли в парк.

Парк был нашим любимым местом. И от дома он располагался буквально в десяти минутах ходьбы. Там часто можно было встретить родителей, гуляющих со своими детьми. Но Ромке особенно нравились ели. Они напоминали ему новогоднюю ёлку, которую он просто обожал.

— Как дела в школе? — спрашиваю я его дорогой.

— Хорошо. Вчера получил пятёрку по математике и четвёрку по истории.

Ромка уже в третьем классе. Учится на хорошо и отлично. Я очень им горжусь.

— А вечером чем занимался?

— С дядей Олегом футбол смотрел и играли в ''Танки''.

— Тебе нравится дядя Олег?

— Он хороший. С ним интересно. Он часто про тебя спрашивает.

— А что спрашивает?

Я с тревогой смотрю на сына. Под ногами чуть похрустывает снежок.

— Всякое. Но больше всего о том, нравится ли мне с тобой.

— И что ты ему отвечаешь?

— Очень нравится, потому как это мой папа.

С появлением Олега наши и без того напряжённые отношения с Викой ухудшились. Свидания с сыном стали более распланированными и короче по времени. Вика почти не скрывала, что хотела бы переманить Ромку на сторону Олега, так как в нём уже видела отца мальчику. Я категорически был против этой открытой манипуляции ребёнком. Вика таким образом мстила мне, не иначе. Я и так почти всё свободное время уделял сыну, если не лично, то по телефону или скайпу. В разрыве она винила только меня, хотя это не было столь очевидным для меня. Мне всегда казалось, что она меня никогда не любила по-настоящему. Теперь вот совсем не кажется.

Я обнимаю Ромку и целую его в лоб. Он улыбается мне в ответ.

В парке не многолюдно. Мы идём по аллее. Я крепко держу Ромку за руку. Мы говорим с ним о разных вещах. Иногда я думаю, что несмотря на свой столь юный возраст он единственный человечек в мире, который меня понимает, и что ещё более важно, принимает таким, какой я есть.

— Хочешь что-нибудь перекусить? Зайдём в кафе? Ты не против пиццы?

— Я бы лучше съел кусок шоколадного торта. Но мама запретила мне много сладкого.

— А мы ей ничего не скажем.

— Тогда — да!

Ромка улыбается мне, щурясь от солнца. Когда он вот так улыбается, я чувствую такую бешеную радость внутри, что кажется ещё чуть-чуть, и эта радость разорвёт меня. Мы сворачиваем с аллеи и устремляемся в кафе.

Пока Ромка приканчивал кусок шоколадного торта с какао, а я быстро разделывался с пиццей, я не сводил с него глаз. У него мамины голубые глаза. В остальном же черты лица мои. Даже небольшая ямочка на подборке точь в точь моя. Характером он тоже пошёл в меня, но проскальзывают и мамины черточки. Иногда он вбивает себе что-то в голову и его уже не переубедишь. Как жаль, что теперь мы не можем всё время быть вместе.

— Доел? Пошли ещё немного погуляем и домой. Я обещал тебя привести пораньше. Не забудь шапку.

Когда мы вышли из кафе, то пошёл мелкий снежок. Я поправил ему шапку и шарф, который всё время у него сползал.

— Не хватало ещё тебе простудится. Твоя мама меня живьём съест.

— Пап, а почему ты с нами не живёшь?

Я уже довольно долго ждал этого вопроса и успел, как мне тогда думалось, к нему морально подготовится. Но тут я просто не нашёл что ответить. Я видел, что Ромка ждёт, а потому осторожно начал:

— Понимаешь, сынок, всё очень сложно. Так и не объяснить. Со временем ты всё поймёшь. Надеюсь, поймёшь — заметил я уже про себя.

— А мама говорит, что ты сам не хочешь с нами жить, потому с нами живёт дядя Олег.

— Это не так Ромка. Я бы очень хотел с тобой жить. Но, понимаешь, мы с твоей мамой не ладим.

— Ты её больше не любишь?

Этого вопроса я уже никак не ожидал, а потому ничего не ответил.

— Ну, как погуляли? — спросила нас Вика, когда мы вернулись.

— Хорошо — ответил за нас двоих Ромка. Мы ели пиццу и гуляли по парку.

— Я вижу какую ты пиццу ел — невольно рассмеялась Вика. У тебя след от шоколада застыл над губой.

— Это какао — не растерялся Ромка.

Я заговорчески кивнул, подтверждая слова сына.

— Ну, прощайся с папой.

— Пока, пап.

Ромка подбежал ко мне, ещё не успев раздеться и обнял меня. Я нагнулся к нему и прижал к себе.

— Пока, сынок. Я тебе позвоню вечером. Ах да, чуть не забыл. Я достал из кармана пальто игрушечную машинку. Ромка собирает такие.

— Ух ты! — Ромка берёт машинки у меня из рук и с восторгом смотрит на неё. — Я уже почти всю коллекцию собрал!

— Рада за тебя, а сейчас папе пора. А ты иди мой руки.

Я кивнул Ромке. Он скрылся в ванной комнате. Оттуда послышался шум включённой воды.

— Пока, Вик.

— До встречи.

Сколько холода в этом прощании. Я невольно вздрогнул. Ещё вчера родные друг другу люди сегодня примеривают роль чужих людей. И у них чертовски хорошо получается. Мир сошёл с ума. Определённо.

Я выхожу из подъезда и полной грудью вдыхаю морозной воздух. Погулять с сыном получится теперь только через неделю. Работа почти не оставляет мне свободного времени, хотя бывает, что в удачные и не заваленные делами будние дни, я прихожу сюда, к подъезду и долго борюсь с желанием позвонить в домофон. Мне кажется тогда, что если я не услышу голос сына, не увижу его воочию, не обниму, то сойду с ума. Но в будние дни я здесь персона ''нон грато'', а потому каждый раз ухожу ни с чем. Да, это бы несомненно порадовало Ромку, но Вику привело бы в бешенство. А мне меньше всего хотелось бы накалить и без того напряжённые отношения между нами. Когда Ромка спрашивал меня о том, люблю ли я его маму, то я ничего не ответил. Не потому, что не знал что ответить или потому, что ответ был бы отрицательным и оттого это бы прозвучало из моих уст как-то дико. Нет. Я люблю Вику. До сих пор люблю. Только это теперь ничего не значит и не меняет. Только и всего.

***

— Ну и вали! Тоже мне цаца! Сама приползёшь с извинениями. Думаешь, что не смогу без тебя?

Но ты уже не слышала меня, поспешив скрыться за бетонными блоками новостроек. Я видел слёзы, которые стояли в твоих глазах, хоть ты и старалась не показать им виду. Слишком много чести такому мудаку. Как же! У меня таких сколько хочешь будет. Настя, с которой я порвал чуть больше года ещё сохнет по мне. Только свистни и она снова прибежит. Да и Даше, с которой я учился в одной школе в параллельном классе, тоже ко мне не ровно дышит. Шлёт подарочки в ''Одноклассниках''. Звала в кино прошлым летом, но нашёл вежливую причину не пойти. Дескать куда мне с такой принцессой встречаться. На деле же она даже с косметикой немного крокодил. Вот потому лесть — самоё надёжное оружие против женского пола. А искренность лучше при себе оставить. Целее будешь и больше добьёшься. Но это всё только мысли вслух или, что хуже, попытки себя успокоить на твой счёт. Видно старею.

Пошёл то ли дождь, то ли снег. Поймал себя на мысли, что стою там же, где ты меня оставила и просто пялюсь на прохожих. Мне срочно нужна чашка крепкого кофе. Предвижу бессонною ночь. Такие в последнее время часто бывают. Лежишь с открытыми глазами и думаешь обо всём, а чаще о том, что с тобой никогда не случится, а за окном то мелькают фары проезжающих мимо автомобилей, то гудит ветер, то особенно громко бьют настенные часы. Каждый несколько минут хватаешь за телефон, который лежит неподалёку и убеждаешься, что прошло всего несколько минут, а не часов, как кажется порой, и что ни одного смс так и не пришло. Ни одного. Ни от кого.