Лютый

Как же это было ужасно и жутко несправедливо, учитывая тот страшный факт, что им даже законами было запрещено любить, если они хотели сохранить жизнь себе и своим любимым.

— А как же девушки-беры?…

Лютый чуть приподнял голову. удивленно посмотрев на меня, но явно начиная догадываться, к чему я пытаюсь склонить этот разговор, так сказать в продолжение темы:

— А что сними не так?

— Когда они влюбляются, их глаза не загораются, как у вас?

— Нет.

Лютый явно лукавил, отвечая коротко и быстро, но глядя при этом на меня весело и заигрывающе, прекрасно понимая, что я все-равно не сдержусь и спрошу то, что снова вертелось в моей ненасытной на информацию голове:

— А как же Звезда?….

— А что со Звездой? — изогнул бровь Лютый, хотя его глаза смешливо сверкнули, разряжая напряженную обстановку и тяжесть услышанной истории.

— Не прикидывайся, что ничего не знаешь! — ущипнула я Бера за грудь. отчего он даже не поморщился, продолжая улыбаться и играть своим блестящим глубоким взглядом, — ты же сам говорил, что она влюбилась в Севера!

— Разве я сказал, что она влюбилась?

— Нет? — удивленно уставилась я на своего мужа, видя, как он лишь покачал головой в ответ:

— Нет. Я сказал, что она запала на него.

— Формулировка сути не меняет!

— Меняет еще как- фыркнул Лютый, не обращая внимания на мой недоуменный и слегка недовольный взгляд, — Любовь — это эмоции, это то, что хочет твоя душа. А то, что испытывает Звезда — это инстинкты. То, чего хочет тело. Для таких переживаний любовь не обязательная составляющая.

О!

— Ага-Мы снова замолчали, пока я переваривала очередную порцию полученной информации, понимая, что в этот раз мне хотелось вздохнуть, наверное, даже с облегчением.

Звезду можно было понять — с младенчества быть только рядом с женщинами или Отцом, а потом резко увидеть обнаженного и прекрасного Севера — тут можно было запросто умом тронутся, не то, что про инстинкты вспомнить!

Но. По крайней мере, теперь я была спокойна, что хотя бы Звезде не придется мучиться от неразделенной любви к тому. чье сердце уже во власти другой девушки. И был шанс, что со временем это пройдет, когда на пути Звезды появится ее настоящая большая любовь, где и душа и тело будет хотеть только его одного и никого больше!

— Ты в порядке?.. — тихо проговорил Лютый, поглаживая меня по спине своей горячей ладонью, и не пытаясь опуститься ниже, на что я горько хмыкнула в ответ:

— А что, похоже на то?..

— Нет, — судя по голосу, мой морозный муж улыбался, и сначала я не поняла по какой такой загадочной причине ему было так радостно, пока я боролась с собственной тошнотой от услышанного и думала, как теперь смогу смотреть в глаза Сумраку, зная все то, что с ним произошло из-за брата, пока Лютый не добавил тихо, — …а ты изменилась.

Я медленно моргнула, пока не понимая хорошо это или плохо, ожидая от него продолжения слов и приподняв голову, упираясь подбородком в могучую ровно поднимающуюся и опускающуюся грудь моего мужа, который смотрел в эту секунду так странно….так тепло.

— Стала говорить то, что думаешь.

Я моргнула еще раз, вдруг понимая, что смутилась.

А ведь он был прав.

Еще месяц назад я бы ни за что не позволила себе лежать вот так — совершенно обнаженной, растянувшись на огромном теле обнаженного мужчины, который был моим мужем по каким-то загадочным правилам. © которых в моем мире никто ничего не знал…да и был ли теперь тот самый «мой мир»? Тот мир, откуда я приехала с тяжким грузом своих мыслей, запутавшись в своей жизни, чувствах и том, что должно быть дальше.

Нет. В том большом, шумном, сером мире стали и продажных жизней я всего лишь тихо существовала, не задумываясь над прожитыми днями, потому что подобно мне так жили все вокруг.

Мой истинный мир был здесь.

Во льдах и непреступном холоде, где слова остры, а сердца добры и горячи, словно пламя!

Здесь я чувствовала, что живу по-настоящему.

Что я нужна.

Что меня любят и мной дорожат.

Здесь была моя медвежья семья, ради которой, теперь я знала это наверняка, я сделаю все, что угодно. Конечно. я никогда не смогу стать, как наша крошка Мия, но теперь я знала наверняка, что мне это и не нужно, потому что меня любили не за то, какой я должна быть, а за то, какая я есть.

А еще я никогда бы не подумала, что ледники способны таять, когда вся их глубокая и колкая безбрежность, становилась обволакивающим океаном, вокруг маленького райского острова. который я видела в глазах Лютого, широко улыбнувшись ему и прошептав в его кожу:

-. ты тоже.

С одной стороны передо мной был все тот же высокомерный, колкий, холодный и язвительный тип, с лукавой усмешкой, которая в равной степени доводила как до истерики, так и до полного и безоговорочного возбуждения, а с другой — это был тот мужчина, за которого я отдам в своей жизни все и рядом с которым чувствовала себя хрупкой, защищенной и необходимой.

Лютый как обычно ничего не ответил, загадочно сверкнув своими глазами и натягивая на меня одеяло повыше, не торопясь, однако стаскивать меня со своего тела, приглушенно пробормотав:

— Уже скоро утро. И тебе и мне нужно поспать.

На самом деле, после всего услышанного я не хотела спать совершенно, и едва лисмогла бы уснуть в принципе, даже если бы весь день наматывала круги вокруг ледника. А вот Лютому нужному было отдохнуть определенно, и, целуя его легко и осторожно в грудь, я покорно закрывала глаза, привораживая сон и слушая сердцебиение Бера, словно колыбельную.

В голове морозным вихрем носились десятки мыслей, которые сталкивались друг с другом, словно айсберги с Титаником, запутывая меня, а иногда ввергая в полный ужас.

Но чего я точно не ожидала так это того, что я все-таки усну, развалившись на теле своего мужа, словно на твердом матрасе с подогревом и вибрацией.

Не сказать, чтобы было очень удобно, зато было очень уютно лежать на нем, обхватывая руками и вдыхая полной грудью его морозный аромат.

Вообще-то с тех ор, как мы перебрались в эту спальню, я ужасно спала, даже не смотря на то, что теперь мы с Мией спали на самой настоящей кровати, с простынями и подушками, укрываясь не шкурами, а самыми настоящими одеялами.

Должно быть, дело было не в комнате, а в моем состоянии нависшей беды.

Даже погружаясь в свой неглубокий, неспокойный сон, я каждую секунду была сосредоточена на Мие, открывая глаза и всматриваясь в ее личико каждый раз, когда девушка просто разворачивалась. Мне всегда казалось, что у нее есть какая-то особая связь с нашими Берами, даже если она была таким же простым человеком, как я. Страшно было пропустить на ее личике что-то, что сказало бы мне о наших мужьях, о которых мы думали каждую минуту своей новой жизни в статусе жены медведя.

Казалось, все было так же — крошка готовила, готовила, и еще раз готовила, гоняла прибегающих Гризли и Бурых, которые забегали, чтобы перекусить хотя бы раз в день, а потом обнимала их искренне и нежно, играла с малышами и помогала с ними Ночи, и лишь поздно ночью мы вваливались в нашу теплую небольшую комнату без конечностей, успевая даже поговорить между собой, пока лежали в ожидании сна, крепко обнимая друг друга. Теперь мы всегда были вместе, всегда были рядом, за исключением только тех ночей, когда прибегали наши мужья, делая это обязательно по очереди.

Лишь сейчас я понимала, что действительно спала спокойно и крепко только рядом с Лютым, под его горячим боком, дыша его родным ароматом и ощущая ровное глубокое дыхание в своих волосах.

Я всегда спала рядом с ним так крепко, что каждое утро просыпалась. понимая, что Лютый уже ушел, но сонно улыбаясь тому, как он в очередной раз закутал меня в одеяло и шкуры, чтобы я не околела без его жара в этом ледяном царстве.

Мия никогда не заходила в комнату, пока в ней был Лютый, вот и сегодня я поспешно оделась, стуча зубами от холода, даже если в комнате всегда горел огонь, и даже натянула на себя варежки. чтобы скорее согреется, выпархивая в морозный ледяной коридор, где уже стоял аромат готовящейся еды.