Ханморская Древучесть

Глава 5. Поле Грапп

– Юху-у! А вот и мои новые друзья! – завопил чей-то радостный голос в темноте. – Эй, рассыпушки, чего дергаетесь от каждого скрипа, свет давайте!

Над пленниками слабо зазеленело. Их темница тускло осветилась россыпью пугливых рассыпушек, слабо помахивающих бледно-зелеными крыльями. При малейшем движении с них искрами осыпалась пыльца.

Плюхель с древокой увидели низкого, будто сложенного из булыжников мальчишку, который без стеснения их рассматривал. Он похлопывал по сумке, перечеркивающей его наискось. На голове горел костер. Нет: приглядевшись, они поняли, что это беспокойный вихор огненного цвета. Незнакомец постукивал по полу хвостом с такой же горящей кисточкой и радостно улыбался.

– Хм, плюхель с пушистиком. Занятно. Знакомиться будем? Я, между прочим, йодрик Троп прямиком из Йедрикгама.

Йодрики живут на склонах действующих вулканов и в кипящих жерлах куют вещи, в которых полыхает огонь (с) Книга Прошлого. По правде сказать, огненные йодрики – неугомонные создания, в которых все время что-то горит.

Плюхели обладают даром успокаивать самые бугристые волнения одним своим присутствием (с) Книга Прошлого. Они обитают в глубоких озерах, например, в озере Бурль на юге Мира – это место, где всегда рады гостям.

– Я Силь. Пришел из Бурля. Озеро такое, самое большое во всем Мире, – склонил голову плюхель и тут же отбросил челку назад.

– Знаю, кто ж плюхелей не знает и ваш плюхелевский Бурль, – пожал плечами йодрик. – Теперь ее очередь, я таких девчонок не видал. Ты кто такая?

Они оба повернулись к Душане и уставились на нее.

– Эээ, – Душаня зажевала белую прядь, а потом и вовсе скрылась под шерстью, глядя на красного Тропа и синего Силя.

Друзья. Могли бы быть. Она вдруг закрыла глаза и стиснула зубы. Ну вот, опять. Песня. Живот обожгло теплой волной. Но если они узнают… Нет, нет, одно дело, когда тебя изгоняет Древок-селение, и совсем другое, когда такой вот с синими глазами отвернется… или этот веселый, уже готовый дружить.

Поэтому древока, ничего не ответив, развернулась и пошла вдоль стены подальше от неслучившихся друзей.

– Веселая у нас подружка, – недовольно мотнул хвостом йодрик Троп. – Одно ее извиняет: почти красотка – белая и пушистая.

– Была веселой, – нахмурился Силь, не отрывая взгляда от белой пушистой спины.

– Эй! – крикнул он, но Душаня даже не повернулась. Тогда плюхель спросил йодрика: – Ты давно здесь?

– Целую неделю. Ну или приблизительно пару дней. Где-то около суток, одним словом. В темноте особо не разглядишь, – закончил Троп. – Я смотрю на тебя, как ты смотришь на нее, и думаю, что ты хороший друг.

– А ты? – машинально спросил плюхель.

– Тоже. В зависимости от настроения. Да не переживай ты так за эту буку. Все вращается, – Троп замолотил хвостом по полу в размышлениях. – Тьфу, эти слова – вечно попадаются не те, что надо. Я хочу сказать, что темница круглая и наша пушистик скоро дотопает до нас.

Но Душаня до них не дотопала.

Песня заполнила ее до краев, обжигала горло. В груди ныло от боли. Душаня уходила с опасной ношей вглубь темницы. Слабое колыхание зеленоватых крыльев рассыпушек освещало ей путь. Впереди темнела груда разбитой посуды. Стоявший впереди кувшин был раза в три больше древоки. Впрочем, как и чашки, горшки и прочее, разбитое и сваленное в кучу.

Песня вот-вот вырвется. Душаня сглотнула и шмыгнула между черепков прямо за кувшин, бросившись на земляной пол. Черепки звякнули. Пугливые рассыпушки погасли. И Душаня увидела отбитый бок кувшина, внутри которого еле заметно мерцал свет. Древока юркнула в дыру и поползла. Ход, извиваясь, как змея, уводил вверх. И Душаня, из последних сил удерживая обжигающую Песню, ползла дальше.

Йодрик Троп помахивал хвостом и рассказывал плюхелю Силю о Йедрикгаме, откуда он родом.

– Так вы живете прямо в вулкане Йекресе? – уточнил Силь.

– Если бы! – хмыкнул Троп. – Мы живем под вулканом, а он уснул. Точнее, его усыпили. – Тут йодрик изменил голос, передразнивая кого-то очень важного. – Говорят, вулканы опасны, с огнем шутки жгучи. А я, между прочим, люблю шутки пожгучее. Пожгутнее. Жглее. В общем, хорошие такие шутки люблю.

– Так ты из-за этого ушел из Йедрикгама? – поинтересовался Силь.

– И из-за этого тоже, – уклончиво промямлил Троп и стукнул хвостом по полу.

– Вы же огненные йодрики, как же вы живете без вулкана?

– Хороший ты друг, все тебе интересно знать. Я всегда нахожу самых лучших друзей, – похвастался Троп.

– И сколько у тебя таких друзей? – прищурился Силь.

– Ты и та белая бука, – широко улыбнулся йодрик. – А без вулкана… Никак не живем. Телепаемся изо дня в день – поели там, поиграли и спатики. Ничего не горит, тухлятина, одним словом. Это как если у вас, плюхелей, воду отобрать.

– Зачем тогда вулкан усыпили?

– Старшие йодрики тайны мутят, отмалчиваются многозначительно так, – йодрик еще помахал хвостом и добавил: – Я пытался его разжечь, но меня поймали и высекли. Слушай, а тебе чего в Бурле не сиделось? Славное у вас озеро – самое большое и мокрое в Мире, народу вечно со всех сторон толчется, весело. Я там с отцом был.

– Да так, не сошлись характерами с населением, – отвернулся в сторону Силь и быстренько сменил тему. – Что-то она задерживается.

– Упала, может, и уснула, – беспечно ляпнул Троп.

– Тогда надо… – Силь было дернулся в сторону ушедшей от них древоки.

Но тут откуда-то сверху бумкнула дверь, раздалось знакомое шарканье и кряхтение.

– Да отдохнет пускай. Что ты нянчишься с ней, проходу не даешь. Вот вы, плюхели, добросердечные такие, всем бы помогали только, – прошептал Троп, а затем весело хмыкнул, глядя вверх на лестницу, которую Силь сразу и не заметил. – Гляди, что сейчас будет.

В темницу спускалась Бабу собственной персоной. Перед старухиным лицом прыгал зеленый огонек. Она отмахивалась от него, как от мухи, и бормотала под нос ругательства.

Силь удивленно рассматривал Бабу. Лохмотья сменило белое платье. Скрюченные пальцы без когтей держали корзину, из которой сытно пахло печеным. Волосы ровными загогульками были уложены по бокам. Голубые глаза без тряпицы близоруко щурились в темноту, пока в конце концов не остановились на пленниках.

– Детинушки мои, – нараспев заголосила эта новая Бабу, – не емши сидют тут. Кулябяку я вам принесла, лопайте, ненасытушки мои-и-и.

Силь недоверчиво скривился: что это с Грозной лохматой Бабу сделалось? Троп кусал расплывающиеся в улыбке губы.

– Вы кто? – прямо спросил плюхель.

– Как кто? – недоуменно распахнула глаза Бабу.

– Сначала вы нас сюда затащили, а теперь пришли позаботиться. Наверное, откармливаете, чтобы потом съесть, – выпалил плюхель.

– Я? – ахнула чокнутая Бабу. – Мальчик, ты, чай, стукнулся болезненно? Синий весь какой-то.

– Или, может быть, у вас есть сестра? – продолжал допрос Силь, слегка смутившись от такого невежливого упоминания про синий цвет.

– Какая такая сестра? Чего мелешь-то, детенок безмозговый? Ешь давай, да выведу я вас ночью из лесу-то. Самих вас выпустишь, так поди опять книги прошлого растеряете, да валандаться по лесу пойдете, пока грибода вас сонными не съедят. Ишь, гоняй за вами мою пташку почем зря. Где эта ваша пуховая?

– Там в темноте валяется, – влез в разговор йодрик.

– Так буди. Кулебяки вот вам нанесла, говорю, на троицу вашу разноцветную, – уперлась руками в бока Бабу, – а мне поход надо подготавливать. Путь не короткий сквозь чащобу барахольную.

Белая Бабу поставила корзину на земляной пол, подхватила юбки и заковыляла вверх по лестнице.

Силь недоуменно проводил ее взглядом и обернулся на беззвучно смеющегося Тропа. Как только наверху шваркнула дверь, йодрик прислонился к стене и схватился за живот.

– Ну и лицо у тебя! Как еще твои глазюки не вылезли совсем, – хохотал Троп.