Страница 6 из 7
* * *
Я выскользнул из квартиры под самым естественным и благовидным предлогом - перекурить.
На самом деле меня уже достала эта родственная вакханалия, эти разговоры, этот Серега - лощеный провинциальный бухгалтер, эта напряженность, повисшая в воздухе с его приходом - определенно Ленка вышла замуж крайне неудачно, а развестись опасается из-за чисто материальных проблем, зарплата у нее небольшая, да и где в маленьком городе найдешь хорошее место?, - этот коньяк, который подливал мне папа, отлично зная, что я не пью, эти бесконечные сплетни, кто на ком женат, по пятому кругу, и эти бесконечные вопросы, когда же, наконец, женюсь я... С тоской я осознал, что так будет каждый вечер, пока я не уеду. Опять мама будет день-деньской торчать у плиты, потому что "у нее из гостей еще никто не уходил голодным", опять Ленка будет надевать фальшивую улыбку и сжиматься, когда ее муж так же фальшиво приобнимает ее за плечи, опять папа будет подливать мне коньяк, щедро уснащая процесс бородатыми шуточками, и только Женька, глядя взрослыми глазами на весь этот дурдом, будет всепонимающе поджимать губы.
Мне хотелось не столько перекурить, сколько подумать, а не забрать ли племянницу к себе. Школу она скоро закончит, все равно ей надо куда-то поступать. Пусть живет у меня. Глядишь, и Ленка решится развестись и не мучиться...
На лестничной площадке уже кто-то стоял и курил. Ничего странного в этом не было, - а где еще курить прикажете, если на улице дождь? На балконе? - но я весь напрягся.
Я узнал его.
В полумраке подъезда разглядеть было ничего невозможно - ни ресниц, ни ямочек. Я видел общие очертания фигуры, раздавшейся в плечах и будто просевшей под тяжестью жизни, видел тонкий и точеный профиль, светлые пряди надо лбом. Огонек сигареты, поднесенной к губам, выхватил лицо - то самое лицо, которое я так хотел и боялся увидеть, только слегка погрустневшее.
Вырос. Возмужал. Теперь-то никакой Камерзанов не посмеет его пнуть, как щенка... ах да, теперь и Камерзанова больше нет.
Сердце заколотилось у меня где-то в горле, я хотел что-то сказать, но не смог. Елисей стоял неподвижно, опираясь лопатками о стенку, только рука его шевелилась, поднося к губам сигарету.
Я сжался и юркнул обратно в квартиру, задыхаясь.
Никто не заметил ни моего отсутствия, ни моего настроения. За столом уже все пили, все орали, каждый о своем, бубнил телевизор. Я вышел в коридор и споткнулся.
Женька сидела в темноте на полу. Я споткнулся о ее ноги.
- Жень, ты чего? - спросил я, наклоняясь к ней. - Ты, это... спать же пора.
- Не хочу, - ответила она, и я понял, что она плачет.
- Ну, Жень...
Я не знал, как ее утешить и чем. Поэтому просто сел рядом и обнял ее за плечи.
- Ненавижу, - прошептала Женька, давясь слезами. - Он тут улыбается, а потом они придут домой, и он ее снова прибьет. Ненавижу его. Ненавижу. Когда он сдохнет, а?
Я молчал и сжимал ее худенькое, вздрагивающее от плача тело в руках, понимая, что еще чуть-чуть - и я сам убью Серегу.
Вдруг дверь в комнату распахнулась, и Серега возник на пороге - пьяный, пошатывающийся, красный, брюхо его колыхалось, глаза налились кровью. Пить ему нельзя было категорически, я понял это с первого взгляда. Но он пил, потому что в маленьких городах пьют все - ну, или почти все.
- Чего это вы? - с пьяной оттяжкой в голосе поинтересовался он. - Ой, доча, у тебя кавалер выискался! Наконец-то! А то парни на тебя такую и не смотрят. Страшненькая ты у нас, вся в маму...
Я отстранил Женьку. Встал. Секунду смотрел в красную Серегину рожу - улыбка сбегала с нее на глазах, как бы ни был он пьян, но все же что-то почувствовал - и, наконец, с размаху врезал ему в челюсть. Он икнул, шатнулся, схватился за дверной косяк, но не упал, и тогда я ударил его еще раз. И еще.
За Ленку.
За Женьку.
И за себя, за свою дурацкую, никому не нужную любовь, за вечный страх, за гаденькие анекдоты, над которыми такие сереги ржут, как жеребцы при виде мешка овса, за Елисея, к которому я так и не решился подойти...
В очередной раз я ударил его под дых, он согнулся, осел на пол, вытянул шею и закашлялся.
- Пошли отсюда, - сказал я Женьке. - Пошли в комнату. Тебе спать давно пора. Оставайся тут, постелим... ма, постели ей на тахте?
- Сына, я тебе там постелила, а Жене... ой, - Серега блеванул как раз маме под ноги. Я подхватил его под мышки и выволок на лестничную площадку.