Брат Вульф

Брат Сабден подошел к нам и замер, пиная носками сапог бревна, которые будут использованы, чтобы сжечь нас заживо. Он посмотрел на меня высокомерно, как будто мы были грязью под его ногами.

- Скоро твоя плоть сгорит, а твоя душа, попадет в самые глубокие Чертоги Дьявола в аду. Там Сатана приберегает особые мучения для ведьм, и для тех священников, которые умирают в смертном грехе. Помни об этом, когда будешь умирать. Боль от огня, будет ничтожной по сравнению с той, когда ты попадешь в ад: это будет агония гораздо более и более сильнее – агония, которая никогда не закончится ...

Он указал куда-то поверх наших голов и позвал кого-то сзади.

- Приноси мне ребенка! - скомандовал он.

Плач становился все громче, пока в поле зрения не появился еще один головорез, который передал ребенка брату Сабдену. Он начал баюкать ее с улыбкой на лице.

Сделав шаг в сторону Алисы, он сказал:

- Она выглядит так невинно, не так ли, ведьма? Но внешность может быть обманчива. Это отпрыск ведьмы и безбожного Ведьмака. Она должна умереть! Но она еще слишком молода, чтобы грешить и поэтому, в отличие от тебя, не будет страдать от вечной боли. Сжигая плоть этого ребенка, мы очистим его от своего происхождения. Его юная душа сможет свободно долететь до Бога. Таким образом, если ты действительно любишь ее, ты должна радоваться.

Брат Сабден подошел к костру и поднес Тильду к огню. Почувствовав жар, она заплакала еще громче.

Я не мог вынести этого зрелища, но и отвернуться тоже не мог. Я был уверен, что брат Сабден вот-вот уронит ребенка в огонь. Я был в ужасе.

Однако вскоре выяснилось, что он делал это просто для того, чтобы помучить Алису. Вместо этого он вернулся к нам и положил ребенка у ног Алисы, одарив ее злобной ухмылкой. Тильда плакала так, что чуть не лопнула, лицо ее побагровело.

- Твое дитя сгорит у твоих ног, ведьма. Наказание будет заключаться в том, чтобы ты смотрела на это и не могла ничем помочь ему.

Брат Сабден повернулся к своим людям.

- Время пришло! - крикнул он им. – Поджигайте их!

Один из людей вытащил из костра горящую головешку и зашагал к нам с нетерпеливым и жестоким выражением лица. Но потом его лицо внезапно изменилось. Он остановился и уставился на бревна и ветки так, как будто видел их впервые, или как будто что-то увидел или услышал.

В самом деле, я тоже что-то улышал, где-то в темноте деревьев, что то неуклюже двигалось на нас. Брат Сабден и его люди обернулись.

На первый взгляд это было похоже на большого волочащегося медведя – но потом ... Я увидел, что это был ведьмак Джонсон. Все еще с окровавленной повязкой на голове и с коротким посохом в руках, который он где то нашел в лесу для этой встречи. Он держал его поперек своего тела, под углом в сорок пять градусов. Ведьмаки называют это «Оборонительной позицией»

- Ну и ну! Неужели это ведьмак Джонсон! - протянул брат Сабден. - Добро пожаловать, ты как раз вовремя, чтобы присоединиться к своей компании!

С этими словами он обнажил свой длинный меч, и его люди схватились за свое оружие. У одних также были мечи, у других - клинки или дубинки. Единственный, который держал в руках пылающую голвешку, бросил ее на траву и схватил длинное копье со зловеще острым наконечником. Они начали кружить вокруг Джонсона, ухмыляясь, как будто это была какая-то игра, приносящая им удовольствие.

- Покалечьте, но не убивайте его! – Сказал брат Сабден. - Порезы и ушибы, или даже потеря нескольких частей тела, это хорошо, но оставьте его в живых для огня!

Я знал, что у ведьмака Джонсона было мало надежды выжить, против семи вооруженных врагов. Они кружили вокруг него, дразня и смеясь, называя его «жирным поросенком».

Затем шутки закончились, и они решили перейти к делу.

Они были похожи на гибких волков, готовых сбить с ног тяжелую добычу – неуклюжего медведя, которого после разорвут на куски. Ведьмак Джонсон, только что срезал свой посох в лесу. Ему не хватало серебряного клинка, находящегося на конце посоха. Он не был хорошо сбалансирован, его трудно будет применить в бою. У ведьмака не было ни единого шанса.

Джонсон не сказал ни единого слова. Он никак на это не отреагировал, на крики и оскорбления. У него было невозмутимое лицо. Я заметил свежую кровь, которая пропитала перед его халата. Была ли это его кровь? Если так, то он, похоже, не испытывал никакой боли. Потом я подумал - как ему удалось ускользнуть от своей тройки преследователей?

Теперь волки сомкнулись вокруг него, а затем все как один бросились к нему. И тут произошло нечто поистине удивительное.

Медведь начал танцевать.

Глава 21: Легенда

Пересекая луг по пути в Солфорд, мне удалось увидеть Тома Уорда, который использовал свой посох против егеря Сквайра. Я был там. Меня впечатлило его мастерство. Он был нежен и сдержан со своим противником, используя минимум усилий. Теперь я увидел, что может сделать ведьмак, когда все против него, когда жизнь его была под угрозой.

Первым ударом своего посоха Джонсон убил брата Сабдена. Монах был убит мгновенно. Меч выскользнул у него из рук. Он был мертв еще до того, как меч ударился о землю. Никто не смог бы выжить после такого сильного удара. Удивительно, как у него не отвалилась голова.

Головорез с копьем резко ткнул его точно в сторону живота Джонсона. Но оно не вступило в контакт, потому что ведьмака там уже не было. И он действительно танцевал: он скользил вокруг да около. Его пальцы ног совершали пируэты, чтобы уклониться от нападавших. На это было удивительно смотреть – особенно на такого крупного мужчину.

Монах снова бросился к выпирающему животу Джонсона, но наткнулся ртом, на посох ведьмака. Он открыл рот, брызнула кровь и посыпались зубы. Конец посоха зашел так далеко, что наверное наполовину был в его горле.

Таким образом, осталось пять нападавших; пять потенциальных убийц, которые больше не ухмылялись.

Вдруг вокруг стало очень тихо. Даже Тильда перестала плакать. Не было пения птиц. Не было ветра. Никакого шелеста ветвей. Только удары посоха Джонсона, внезапные, жестокие, которые входили в разрушительный контакт с плотью и костями.

Тук! Тук!

А потом раздался еще один звук.

Кар! Кар! Кар!

Это были пронзительные крики ворон, когда они начали спускаться на землю.

За то время, что я работал с ним, я успел понять: Джонсон был толстым, жадным, иногда жестоким, и что-то вроде фанатик - чрезмерно рьяный в своем преследовании ведьм. Но он, несомненно, умел сражаться. До этого момента я этого не знал.

Тук!

Перед моим изумленным взором Легенда о ведьмаке Джонсоне перестала быть сказкой. Он был этой легендой, которая ожила.

Тук!

Я с благодарностью понял, что мы все-таки не будем здесь гореть.

Когда седьмое безжизненное тело упало на траву, Джонсон подошел к нам. Тильда снова начала плакать. Он очень осторожно поднял ребенка с подстилки из хвороста и прижал ее к себе. Согнув руку в локте, он прошептал ей успокаивающие слова. Она успокоилась.

Затем, сунув руку за пазуху, он вытащил нож и быстро разрезал веревки. Алиса была свободна. Она вырвала кляп изо рта и схватила ребенка в объятия. Она проверила, все ли в порядке, а потом поцеловала ее в лоб. Затем она поцеловала Джонсона в щеку.

- Спасибо, что спас нам жизнь, - сказала она. - Особенно жизнь моего ребенка.

Джонсон кивнул и тут же принялся меня освобождать.

- Мне так жаль, что я заснул, Алиса - сказала я. - Я подвел тебя. Все, что есть случившееся было моей ошибкой.

Она печально улыбнулась, затем подошла и похлопала меня по плечу.

- Забудь это, Вульф. Мы все были измотаны – я не имела права просить тебя об этом: посидеть с Тильдой и не спать. Я забыла, как ты молод. Будь я на твоем месте, все случилось бы именно так.

Но это было трудно сделать, и я все еще чувствовал себя виноватым.

Я понимал, что скоро стемнеет, но когда предложил похоронить тела убитых, Алиса и Джонсон одновременно покачали головами.