Страница 25 из 31
И снова религия сплошь и рядом уходила на второй план, уступая место политическим интересам. Бежавший из Кордовы полководец Халиб просил помощи у христианского Леона против Альманзора, своего бывшего соратника. Когда в самом Леоне графы хотели свергнуть короля, они призывали на помощь мусульман. В Португалии (тогда это было графство в составе Леона) недовольные королем феодалы перешли на сторону Альманзора и вместе ним до основания разрушили город Коимбру, где потом семь лет не обитало ни одного жителя. Португальские графы участвовали в разорении и поругании мусульманами Сантьяго-де-Компостелы.
После множества одержанных побед Мухаммед взял себе имя аль-Мансур – победитель. Короли Леона и Наварры и граф Кастилии признали себя его вассалами и обязались платить дань. Альманзор заставил их лично приехать в Кордову и принести ему вассальную клятву. Король Наварры отдал ему свою дочь, которая стала любимой женой в его гареме. Вскоре туда же попали дочь короля Леона и сестра нового правителя Кастилии Санчо (прежний, Гарсия Фернандес, попал в плен к Альманзору и умер в плену).
В военных действиях аль-Мансур опирался на берберов, вывезенных им из Африки после наступления Фатимидов. Он распределил их не по племенам, а по родам войск. Они приносили присягу не халифу, а лично ему. Он привлекал в армию также наемников-христиан.
Со временем молодой халиф Хишам был полностью изолирован в своем дворце, где погрузился в молитвы и изучение Корана. К нему допускали только несколько специально отобранных лиц, через которых он держал связь с миром. Первым и главным из них был сам аль-Мансур.
Встав у руля власти, он раскрыл и подавил несколько заговоров и бунтов, направленных лично против него. В одном из них участвовала его бывшая покровительница, мать халифа Субх. Хишам, которого заговорщики хотели освободить от всесильного хаджбиба, находился в полном подчинении у аль-Мансура и добровольно встал на его сторону, выступив против собственной матери.
За 25 лет правления Альманзор не потерпел ни одного поражения, ни в политике, ни в войне. Ему все удавалось, вплоть до последних дней. В 1000 году, незадолго до смерти, он выступил против объединенных армий Леона, Кастилии и Наварры, разгромил врага, захватил и уничтожил несколько крупных городов и второй раз сжег Памплону. Через два года, уже совсем больной, он отправился в поход против Кастилии. Альманзор уже не мог ехать верхом, и его везли на носилках; по дороге он умер. Его тело завернули в саван, заранее сшитый его дочерьми. По легенде, могилу Альманзора засыпали той пылью, которую выбивали из его одежды во время военных походов: ее накопился целый сундук. В его эпитафии было сказано: никогда не явится равный ему.
Аль-Мансур был жесток, если этого требовали обстоятельства, а иногда и без них. Во время бунта гвардии он настоял на том, чтобы повесить их претендента на престол, хотя тот выполнил все его требования и отказался от власти в пользу Хишама. Хасана Второго, Идрисида, выступившего против Омейядов в Магрибе, он приказал казнить, хотя тот сдался добровольно в обмен на гарантированную жизнь; заодно он казнил и тех, кто давал ему такие гарантии. Своего врага и соперника Джафара он пять лет всюду таскал за собой в кандалах, всячески его истязая и мучая.
В походах он был беспощаден и целенаправленно уничтожал населения целых городов. Барселона была полностью разрушена, в городе не осталось ни одной целой церкви, все ее жители убиты. Леон он сжег дотла, жителей также перебил. После этого горожане Саморы в испуге поспешили добровольно сдать ему город, но он перебил и их, а Самору разрушил.
Кордовские богословы считали его недостаточно благочестивым. Чтобы доказать обратное, он предложил им изъять из его библиотеки все неподобающие, по их мнению, книги и публично сжег их на костре. По большей части это были труды по философии и астрономии.
«Аль-Мансур имел обыкновение скрываться на женской половине своего дворца. Он поднимался в зал, который носил название «Жемчужина», или сидел на одном из балконов, глядя на звезды и никого не допуская до себя. Он долго сидел, глубоко задумавшись. Перед ним стояла свеча, а рядом – чернильница, калам и свиток пергамента. Когда ему в голову приходила какая-нибудь мысль, он записывал ее, и проводил так всю ночь, пока не наступало утро. Тогда он ложился на одну из подушек, которые были разбросаны во всех покоях его дворца. Он никогда не говорил, где проведет ночь, так что никто из его близких не знал, где он находится и где спит.
Потом он звал кого-нибудь из приближенных к нему слуг, и те приносили ему зубочистку и воду для омовения. После того как муэдзин возглашал о времени молитвы, аль-Мансур совершал молитву и, завязав свиток шнурком и положив его в платок, который засовывал в рукав, выходил в один из залов своего дворца. Потом он приказывал поднимать занавес, отделявший его от посетителей, и принимал тех, кому надлежало рано являться во дворец. К нему приходили в этот ранний час его приближенные, вазиры и близкие друзья, и он советовался с ними о тех делах, о которых размышлял этой ночью, и отдавал приказы об исполнении того, что он решил.
Когда же время близилось к полудню, приходили другие люди, и он занимался менее важными делами, справляясь со своим свитком, лежащим перед ним. И потом, покончив со всеми делами, он передавал мне свой свиток, и в его присутствии я резал его на мелкие части и бросал в кубок с розовой водой, пока кусочки пергамента не тонули».
Фитна
Казалось, что после смерти Альманзора власть халифата была сильна как никогда. Все христианские государства на севере склонили голову перед Кордовой. В Северной Африке ей подчинялась западная часть Магриба. Внутри страны царило единство и согласие. Однако не прошло и тридцати лет, как Кордовский халифат исчез, а на его месте образовалось два десятка самостоятельных княжеств.
Сын и преемник Альманзора, Абд аль-Малик Музаффар, принял власть в 1002 году. Поначалу все шло как при его отце: нося звание хаджиба, Абд аль-Малик реально управлял страной, а формально халифом оставался Хишам. Но после смерти Абд аль-Малика хаджибом стал его брат Абдаррахман, который решил покончить с этой комедией и самому стать халифом, а Хишама лишить власти.
Абдаррахман обладал амбициями отца, но не его талантами. Омейядская верхушка выступила против его власти, подняла восстание и захватила дворец халифа. Абдаррахман был убит, но халифом стал не Хишам, а омейядский принц Мухаммед аль-Махди.
То, что происходило в халифате дальше, в истории Андалусии принято называть Смутой (Фитна). С 1009 по 1031 год в стране сменилось шесть халифов. Принц аль-Махди оказался никудышным правителем, он больше развлекался, чем занимался делами государства. Реальной властью обладали берберские наемники, на которых опирались Амириды (потомки Альманзора) и славянская гвардия халифов.
Первыми восстали берберы, недовольные свержением Амиридов. Они выдвинули своего претендента на трон – еще одного омейядского принца Сулеймана. В ответ славянская гвардия решила вернуть Хишама и убила аль-Махди, но не смогла договориться с берберами, стоявшими за Сулеймана. Обе стороны пытались привлечь на свою сторону христиан-кастильцев, что еще больше ухудшило ситуацию. В стране началась гражданская война, сопровождавшаяся бесчисленными разбоями и грабежами. Города были разорены, начались эпидемии, казна опустела: в Кордове пришлось распродать знаменитую халифскую библиотеку. В конце концов, победу одержали берберы: они захватили Кордову, поставив на трон Сулеймана, а славянам пришлось бежать на юг. Хишам был не то убит, не то пропал без вести.
Укрепившись в Альмерии, славяне заключили союз с полководцем Али ибн Хаммудом, называвшим себя потомком пророка Мухаммеда (он утверждал, что был из рода халифа Али, хотя едва умел говорить по-арабски) и через три года снова выступили против берберов. Им удалось взять Кордову и убить Сулеймана, но тут начались раздоры в стане победителей. Али ибн Хаммуд попытался единолично захватить власть, а когда это не удалось, призвал на трон очередного омейядского принца, Абдаррахмана аль-Муртаду, жившего в Валенсии, и попытался сколотить союз одновременно с берберами, омейядами и христианами. В конце концов, он был убит, но на его место встал брат Касим, провозгласивший халифом самого себя, тогда как славяне и Омейады объявили халифом аль-Муртаду под именем Абдаррахмана IV. Последний вскоре погиб в битве с гранадцами, а Касим некоторое время благополучно правил в Кордове, пока против него не восстал его племянник Йахья, решивший, что и он может быть правителем не хуже всякого другого. Дальше история совсем запутывается: Йахья то берет Кордову, то снова теряет ее, в какой-то момент к нему присоединяются славяне, но позже отстают; берберы то предают Касима, то снова становятся на его сторону.