Страница 26 из 30
- Не только слышал, но и видел. В конце войны вы ее у нас и бросили, – заметил Хеллборн. – Теперь она в музее.
- Да, верно, – кивнул капитан Бельграно. – Ну что ж, радиорубка корабля в вашем распоряжении. Может приступать прямо сейчас.
Итак, опасения Джеймса Хеллборна оказались напрасны. Настоящий корабль. И всего лишь пост офицера связи. Тогда зачем ему вообще такое звание? Быть может, оно как-то влияет на размер жалования? Но он пока ни пиастра не видел. Красивые золотые эполеты? Так ведь республиканцы не выдают эполет...
Кроме всего прочего, Хеллборн приготовился было почувствовать на своей шкуре всю глубину застарелой французской англофобии. Но его везение в тот день даже не пыталось исчерпаться. В самом деле, как вскоре выяснилось, капитан “Каталонии” действительно недолюбливал англичан, но прекрасно понимал разницу между старобританцами и новоальбионцами.
Примерно десять дней спустя корветтен-капитан Хайме Инферно мог гордиться собой. Радиостанция корабля работала, как швейцарские часы и даже лучше, обеспечивая устойчивую связь с берегом и другими кораблями барселонской флотилии. Капитан Бельграно был доволен, очень доволен.
Коммандер Гильберт тоже был доволен — Хеллборн заработал короткую увольнительную и использовал ее для того, чтобы передать шефу первый доклад. Там было все – Ник Ливермор, американец Рик, альбионские винтовки и подробное описание французского корабля и его экипажа.
Подчиненные радисты-испанцы обожали своего командира, коллеги тоже.
Странное дело, Джеймс даже начинал привыкать к этим испанцам, хотя, как истинный альбионец, никак не мог избавиться от пустившей глубокие корни испанофобии. Черт бы их побрал, они до сих пор называют мою страну “Новым Южным Египтом”!
Так и быть, простим им эту маленькую слабость. Им сейчас и так нелегко приходится.
Нет, в Барселоне и ее окрестностях сохранялось относительное спокойствие — то самое затишье перед бурей. Основные события прямо сейчас разворачивались далеко на юге. Белголландские дирижабли перебросили морскую пехоту ИГИЛ в Андалузию — флот не сумел помешать высадке. Впрочем, скучать не приходилось — капитан Бельграно использовал каждую свободную минуту для тренировки весьма пестрого экипажа. Кроме испанцев, французов и одинокого альбионца на борту присутствовали немцы, русские, американцы (северные, южные и латинские) и даже белголландцы. Якобы коммунисты и диссиденты, но Хеллборн не торопился им доверять. Он вообще никому не торопился доверять. “Интересно, сколько здесь таких, как я?” – думал он за очередным ужином, изучая лица соседей по столу в кают-компании.
- ...товарищ Спиридонова ведет безупречную и грамотную политику! – тем временем говорил один из офицеров, советский “доброволец”. – Под ее руководством Советский Союз достиг невиданного доселе процветания! Испании следует непременно перенять наш опыт!
- О каком опыте вы говорите?! – живо поинтересовался один из испанцев, старый член партии анархистов. – Этот безумный культ личности, когда все государство — вы только послушайте, государство, которое само по себе является пережитком уходящей темной эпохи! — все государство фактически держится на одном вожде! Да это просто немыслимо! И эти люди называют себя коммунистами!!!
- Это неправда! – горячо возразил русский.
- Что неправда? – удивился испанец. – Вы не называете себя коммунистами?!
- Я не это имел в виду, – нахмурился русский, – я говорил про так называемый “культ личности”. Это все неправда! Клевета, распространяемая нашими врагами! Товарищ Спиридонова – всего лишь одна из равных, она всенародно избранный глава государства...
- Ну да, государства, – усмехнулся анархист.
- Новое издание старой русской империи! – в спор вмешался еще один офицер — артиллерист, якобы дезертировавший из мексиканского императорского флота. – Как учит нас товарищ Троцкий...
- Товарищ Троцкий почти двадцать лет не ступал на советскую землю, поэтому понятия не имеет о том, что у нас происходит! – перебил его русский. – Все его учение основано на ложных слухах, домыслах и совершенно безумных фантазиях! Мария Александровна неоднократно предлагала ему вернуться на родину и самостоятельно прочувствовать всю глубину собственных заблуждений! Но этот старый упрямый осел...
- Не смейте так говорить про товарища Троцкого! – вспылил мексиканец.
- Сеньоры, сеньоры, мы не о том говорим, – очередной офицер попытался разрядить обстановку. – Не все, что хорошо для большой страны, годится для страны маленькой. Поэтому всякое сравнение Испании и России...
- Это Испанию вы называете маленькой страной?! Вы только послушайте этого андорранца!
- По сравнению с Россией – безусловно, Испания – маленькая страна, – не сдавался андорранский инженер. – Поэтому нам всем стоит обратить внимание на реформы товарища Джугашвили в Транскавказии...
- О, нет, только не Джугашвили!
- Но почему?!
- Джугашвили – оппортунист и меньшевик! Он неправильно понимает суть времени!
- Нет, вы только послушайте! Если Джугашвили – меньшевик, то кто тогда Спиридонова?!
- Спиридонова все правильно сделала! Мы должны повторить ее систему! Каждая испанская нация получит автономную или даже союзную республику! Галисийская ССР, Каталонская ССР, Басконская ССР! Только подобное решение позволит сохранить единую Испанию!
- Испания сколько угодно может называть себя республикой, но она по-прежнему остается империей!
- Бразильская система!
- Аргентинский опыт!
- Только открытый союз анархических коммун!
- Одна страна, разделенная на штаты!
- Федерализация! Федерализация!
- Товарищ Инферно, а что вы об этом думаете? – внезапно обратился один из испанцев к Хеллборну.
Джеймс давно подозревал, что ему не удастся отсидеться в стороне, поэтому заранее подготовился к подобному вопросу.
- Я думаю, – осторожно заметил он, – что сразу после войны следует провести всенародный плебисцит. Пусть народ — или народы Испании самостоятельно выберут форму правления...
- Это гениально!!! – воскликнул старый анархист. – Как мы только сразу не догадались?!
И спор разгорелся с новой силой. Хеллборн поспешил покинуть помещение. “Что будет, если этим людям придется идти в бой?” – с ужасом подумал он. – “Еще немного – и они начнут стрелять друг в друга. Легионерам останется только убрать трупы...”
Но в один прекрасный день все споры на корабле прекратились как по волшебству. Пусть даже за этим стоял злобной волшебник.
“Каталония” едва успела вернуться в порт после очередной серии учений, как на причале появился курьер из штаба барселонской эскадры. Капитан Бельграно изучил содержимое секретного пакета и тут же собрал всех старших офицеров.
- Заправляемся, погружаем боеприпасы и продовольствие — и тут же выходим в море. Только что получено подтверждение — Итальянская Империя вступила в войну на стороне ИГИЛ.
- Черт бы побрал этих фашистов! – не выдержал кто-то из офицеров. – Кто бы сомневался! Эти шакалы не могли остаться в стороне!
- Не сейчас, – остановил его капитан. – От нашей разведки... – Бельграно запнулся. – Французская разведка сообщает, что итальянская армада готова атаковать Балеарские острова. Наша задача – патрулировать к востоку от Балеар и перехватывать итальянские корабли. Разумеется, там будут действовать и другие корабли Республиканского Флота, но нас должен волновать только наш участок. Это все, товарищи. Загружаемся и тут же выходим.
Разумеется, старший связист товарищ Инферно тут же поспешил на склад за запасными батареями к радиостанции. По дороге на склад он выбросил в условленном месте пустотелый камень с шифровкой. Еще сегодня вечером посылку подберет местный агент ДСС, и альбионские коллеги будут знать, куда отправился лейтенант Джеймс Хеллборн.
Через полтора часа “Каталония” вышла в море. Хеллборн разогнал младших связистов по второстепенным постам, а сам занял место радиста на капитанском мостике, поближе к эпицентру событий и принятия решений.