Блондинки не сдаются

— Плевать, — качнул он головой, улыбаясь. — Я хочу.

— Нет, — Маша стала отпихивать меня руками, — вечером, дома, здесь неудобно, все открыто. Я так не могу. Раздевалка — не место для подобных вещей.

— А где, по-твоему, место? — спросил я, прищурясь. — В кровати? Там тоже не получится. Страх, который управляет тобой, не связан с конкретным местом. Он просто приказывает не делать этого. Ни с кем. Нигде. Потому что считает, что все, что связано с сексом, плохо и неправильно. Почему он так считает, дело десятое. Ты его слушаешься. Дома у нас тоже ничего не получится. Вчера ночью ты была в стельку пьяной, поэтому я смог убрать физическую преграду, однако проблема не исчезла. Ты понимаешь, о чем я толкую? — обратился я к ней.

Маша молчала, нахмурившись, и ожесточенно грызла ногти.

— Вкусно? — спросил я, смеясь.

— Что? — не поняла она, пытаясь улыбнуться, но у нее это плохо получалось. Все тело было напряженным и деревянным.

— Я про ногти, ты их так увлеченно ешь, может быть, поделишься? — я взял ее палец и стал медленно посасывать. — Точно вкусно. Семейная жизнь — это бесконечная битва и способность идти на уступки друг другу. Сейчас ты должна забыть про страх, довериться мне и сказать «да». Скажи “да”, не раздумывая.

— И что тогда будет? — не выдержала она собственного волнения и прикрыла рот рукой. — Ты считаешь, что здесь все получится?

— Я не думаю, — взяв ее за подбородок, я прижался к искусанным губам и поцеловал. — Действую, доверяясь интуиции. Ты должна доверять мне и согласиться на все, не размышляя. Попробуй, тебе понравится.

— Боюсь, — всхлипнула Маша. — Просто боюсь и все.

— Закрой глаза, — посоветовал я, — и представь, что у тебя в руках абсолютное счастье. Волшебный шарик, который светится чем-то невероятным. Ты же никогда не испытывала этого. И тот, кто управляет сейчас тобой, сильнее, он заслонил все негативом. А ты коснись его своим шариком, чтобы все осветилось радостью.

Маша посмотрела на меня как утопающая, которую нужно спасать, но я решил не отступать. Не согласится сейчас, значит, бой с ее тенью будет проигран навсегда.

— Я попробую, — прошептала она. — Если мне будет больно, все должно прекратиться.

— Неужели я похож на изверга? — я старался быть серьезным, но улыбка сама раздвигала губы.

— Похож, — энергично закивала Маша. — Ты замучил меня.

— Пока не начинал, — вздохнул я, поражаясь тому, насколько глубоко фобия влезла в ее сознание. — Непонятно, кто кого мучает. За неделю я потерял сон и покой из — за тебя, редиска. На работе ломаю товары, любовницу выгнал. Даже глупую бумажку накатал, а ты уперлась рогом. Сдавайся и думай о том, что это путь к малютке. Ты же хочешь детей?

— Хочу, — растерянно повторила Маша, — Но не тут же?

— А мне тут нравится, — подмигнул я ей. — Ладно, я все сделаю сам. Но это первый и последний раз, когда уступаю, — пригрозил я, а сам подумал, сколько раз мне придется давать задний ход, чтобы что-то получилось. Помру от перенапряжения и озабоченности, а она даже глазом не моргнет.

— Мне снять платье? — робко спросила она, пытаясь встать со стула.

— Зачем? — удивился я. — Ты в этих тряпках такая воздушная. Закрывай глаза и думай о кузнечиках. Зеленых.

— Почему именно о них? — Маша не выдержала и стала смеяться, но послушно выполнила просьбу. — Мне хорошо с тобой, и я тебе доверяю.

— Другой компот, — одобрил я и встал на колени между ее ног. — Не подглядывай, хорошо?

— Не буду, — ее лицо улыбалось, тело расслабилось. — Просто не понимаю, что ты делаешь, и что надо делать мне.

— Молчать, — предложил я, просунув руки под складки платья и стаскивая белые трусики. — И не мешать мне.

Она вздрогнула и невольно сжала ноги, выталкивая меня, но я силой удержал трусишку.

— Опять борьба? Мы так до вечера не закончим.

— Само как-то, рефлекторно, — виновато протянула художница, хихикая.

— Какая ты сложносочиненная особа, — подняв подол свадебного наряда, сказал я. — Сдохнуть можно.

— Мне щекотно, — засмеялась она, дрыгая ногами, — у тебя нос холодный.

— Зато сердце горячее, — пробормотал я, находясь под полами платья как под зонтиком. — Глаза можно открыть, ты должна следить за тем, чтобы нас не застукали.

— Но тут нет двери! — вскричала горячим шепотом Маша. — Может не стоит?

— Если кто-то зайдет, пни меня ногой, скажешь, что я помогал тебе с одеждой и немного запутался в ней.

— Ты дурачок, — Маша опять рассмеялась, но идея ей понравилась. — Я открыла глаза и вижу, что ты копаешься непонятно зачем между моих ног. Думала, мы будем заниматься любовью. Ой, — воскликнула она, дернув ногой.

— Тебе плохо? — спросил я, оторвавшись от нее и переводя дыхание

— Нет! Какая прелесть!

— Я же говорил, что тебе понравится, дурочка, а ты ныла.

Когда мы вышли из примерочной, консультант подскочила к нам с новым ворохом платьев:

— Я вам еще интересные фасоны подобрала, — улыбнулась она самой лучезарной улыбкой.

Вздохнув, я оглянулся на свою растрепанную невесту, щеки которой превратились в две помидорки.

— Что-то мы устали, завтра продолжим, можно? — предложил я.

— Мы с удовольствием поможем вам в любой удобный день!

— Хочу на улицу, — Маша рвалась к двери. — Здесь жарко.

На улице стоял солнечный июньский день. По дороге сновали машины, но даже их шум не мог испортить мне настроение. Я посмотрел на ее довольное личико и счастливо улыбнулся:

— Ты мне нравишься.

— А мне понравился оргазм, — показала она мне язык.

— Неужели? — усмехнулся я. — Значит можно не три раза в день?

— Палец дай, руку оттяпаешь. Жадный, вредный эгоист.

— Сколько лестных эпитетов. Зачем же замуж согласилась пойти? — я не скрывал иронии, улыбаясь. Легкий ветерок трепал волосы Маши, вся она сияла как включенная лампочка.

— Сама не знаю. Мозг запудрил своими долгами и расписками.

— Придется пудрой закупиться на все время семейной жизни, а то сбежишь, — я оглянулся в поисках кафе. — Позавтракаем? Проголодался так, как будто гнал стадо бизонов на водопой.

— Это я что ли бизон? — возмутилась она.

— Много бизонов, — ухмыльнулся я.

Вдруг зазвонил телефон, я взглянул: номер был незнакомым

— Слушаю? Папа Маши? Да, конечно в силе, на собеседование можно прийти завтра. Давайте после обеда часикам к трем? Договорились.

— Это отец? — спросила она взволнованно.

— Он самый, работать рвется, — я почесал нос и сунул телефон в рюкзак.

— Ты действительно сможешь ему помочь и дашь работу?

— У меня ее нет, — честно признался я. — Вакансий в смысле.

— Как это? — Маша остановилась и растерянно уставилась на меня. — А обещание должности с хорошей зарплатой?

— Придумаю что-нибудь, — беззаботно выдал я.

— Я убью тебя! — надвинулась она на меня, сжав в гневе кулачки.

Представив лицо отца, когда он придет к Андрею и получит от ворот поворот, я сжала кулаки.

— Я убью тебя!

— Полегче, — он потер живот и указал в сторону торгового центра. — Предлагаю сначала покушать, а потом решаться на убийство.

— Почему ты все время врешь? — не унималась я, но он не стал отвечать и как ни в чем не бывало отправился искать какое-то дурацкое кафе, чтобы позавтракать. С трудом сдерживаясь, чтобы не замолотить по удаляющейся спине, я побежала следом.

— Не кипятись, — сказал Андрей, — найти работу твоему отцу будет непросто. Причина очевидна.

— Зачем ты обещал!? Обманул меня и маму!

— Я решал другую задачу — как доставить тебя к себе. Но за последствия своего вранья готов нести ответственность. Что это означает? — вдруг остановился он и обратился ко мне с вопросом.

— Что ты обманщик! — воскликнула я в сердцах. — Врун!

— Неправильный ответ. Я найду ему работу. Твой отец — конфликтный, неуживчивый и склочный. На мою прямолинейность прошу не обижаться. Это факты, а не упреки. Людей он не любит и не полюбит никогда. Нигде долго не задерживается и везде качает правду, как он ее понимает. Не всегда адекватен ситуации, груб и не приспособлен к жизни.