Страница 27 из 31
4Идут тринадцать работяг.Что впереди? Опять Гулаг?Вся Русь, где столько казнено, —на Лобном месте казино.Словно заплатки на порткикругом ларьки, ларьки, ларьки.Что позади? Цари, царьки,самая в мире лучшаяпроволока колючая,палачи, салтычихи,стукачи, стукачихи,политбюрошные,в похожести почти нарошные,вожди…Неужто это и впереди?Кругом сплошная макдоналди– зация.Не пропади,нация!Свобода, свобода, и даже с крестом,но разве с Христом?Идут тринадцать работяг.Между собой у них напряг.Не каждый каждому добряк,но каждый водочкой набряк,а инструменты бряк да бряк,стоит сплошной «так-перетак».Как дальше жить? Или никак?Где наша слава?В России — сварастольких Россий.Но среди блевасвой лик Рублеваподъемлет некто тринадцатый.Странный тринадцатыйпарит, скорбя,над трепом нациипри трепанациисамой себя.Где ее сила?Она, бесстыжиха,свой череп вскрыла,а он — пустышка.Там, где, казалось,был умный лоб,вдруг оказалось —нет мыслей. Стеб.Но он — тринадцатый,не дармоед,на стеб не тратится —а думает.Он вроде Мышкинадитя-изгой,непредумышленносовсем другой.Кто он – тринадцатый? Поп-диссидент.Сидел лет восемь — не досидел,потом кадилом в церквах не тряс,а вот подался в рабочий класс.Не зарабатывал Христом на хлебили политикой, как братец Глеб,и полукличка полувсерьезк нему приклеилась: «Наш Христос».И замечали — его ключгаечныйпорою испускает луч,чуть-чуть пугающий…Вот вам Россия! В ней все – внатяг!Идут тринадцать работяг.Чего-то где-то там прорвало.Чинить — бессмертное ремесло.В катастрофические моментычто нужно? Руки да инструменты.Чинить придется и в апокалипсис,но мы спасемся, если покаемся.Недопокаявшийся народнапрасно чинит водопровод.Дозакалялась до дырок сталь.Что снова лопнуло? Теплоцентраль.Революционный не нужен шаг,а нужно несколько работяг.В руках — отвертки и пассатижи,а морды просят: «Ну, посади же!»Идут вразвалку, лениво треплются,идут по родине, разбитой вдребезги,как по осколкам большой витрины,где были будущего смотрины.Что ж вы, республики, разбежались?На русских, что ли, разобижались?А нам обидеться на кого?Да вроде не на кого. Никого…Но если нету СССР,кто был товарищ, не станет сэр.Эволюционный держите шаг!Неугомонный в самих нас – враг.5Важней всех в мире черных «лимо»,когда политики всей мимоколяска движется с дитем…Потом, политика, потом.О, как прекрасно после родовсо странно легким животомбыть на виду у всех народов…Потом, политика, потом.Куда, девчоночка с «Трехгорки»,с коляской, радуясь дитю?Не оступись на дынной коркеиз тех республик, что «тю-тю».И вы, колесики коляски,поосторожней на земле,порой способной накалятьсятак, что детей печет в золе.Коляска, бережней, помягче,пружинами тихонько пой.Помедленней, в тебе не мальчик,не будь поспешной и слепой.В тебе девчоночка другаялежит – не разберешь лица,еще и не предполагая,что не увидеть ей отца.Кто был отец – не все равно ли.Ее он бросил – хоть бы хны.Тем, кто сирот плодит без боли,что до сиротства всей страны!Но есть другое слово – «отче».С неопустевших тех гвоздейотца невидимого очиглядят на брошенных детей.Но настоящее так ветхо,а небо – ненадежный щит.Комочек будущего векав пеленках прошлого пищит.О, было вовсе не шутейно,когда, дымясь, разверзлась твердьи та коляска Эйзенштейнакрасиво поскакала в смерть.А кто в ней судорожно плакал,сжав соску в сморщенной горсти?Быть может, тот, кто от ГулагаРоссию мог потом спасти?Поосторожнее, коляска,катись по городу Москве,где эхо танкового лязгав летящей по ветру листве.Куда идут сегодня танки?Неужто вновь на Белый дом,на демократии останкиили на тех, засевших в нем?Коляска ближе танков к Богу.В коляске век, что все мы ждем.Дай ей, политика, дорогу!Потом, политика, потом.