Страница 33 из 40
Семья
И та, которую любил, измучена тобойи смотрит в страхе на тебя, как будто на врага,когда в репьях ночных безумств приходишь ты домой,дом оскверняя, где тебе не сделали вреда.И забивается твой пес в испуге под кровать,настолько пахнешь ты бедой для дома своего.Не подбегает утром сын тебя поцеловать —уже неведения нет в глазенках у него.Ты так старался отстоять свободочку своюот гнета собственной семьи. Добился наконец.Тот мещанин убогий, кто мещанством счел семью,кто, ставший мужем и отцом, не муж и не отец.Мысль о несчастности страшна. Приятна между тем.Подлинка сладенькая — так оправдывать вину:«Ах, я несчастный человек, не понятый никем».А ты попробовал понять хотя б свою жену?Защита грубостью – позор, когда так беззащитен взортой, чью единственную жизнь посмел ты обокрасть,а покаяние – уют, где справку запросто дают,что ты покаялся, ты чист и можешь снова – в грязь.Но все же верит сын, что ты велик и всемогущ,и синева в его зрачках до зависти свежа.Ты головеночку его случайно не расплющь,когда ты хлопаешь дверьми, к свободе вновь спеша.Благослови, Господь, семью — творения венец.На головеночках детей покоится земля.Святая троица земли — Ребенок, Мать, Отец,и человечество само не что-нибудь – семья.Пора кончать весь этот бред, пока еще презренья нетк тебе ни в собственной жене, ни в шелесте сосны,пока сквозь ветви иногда в окно еще глядит звездабез отвращенья на тебя, а с жалостью сестры.1972Свидание в больнице
Гале
Свидания с тобой теперь в больнице.Медсестры — как всевидящий конвой.Лицо твое растерянно бодрится…Оставьте мою милую живой!Когда ты остаешься там, в палате,в своем казенном байковом халате,я — брошенный тобой ребенок твой.Я сам тебя себе чужою сделал.Что натворил я с нервами и с теломединственной, которую любил?И вдруг ты говоришь не как чужому:«Ты кашляешь? Попил бы ты боржому.Здесь есть в буфете. Я схожу куплю».Прости за исковерканные годы,за все мои возвышенные одыи низость плоти после этих од —души и тела горестный разброд.И то, что ты болеешь, разве странно?Болезнь всегда первоначально – рана,как эту рану ты ни назови.К любви счастливой ощущая зависть,болезни, как гадюки, заползаютв проломы душ, в развалины любви.Но почему за эти преступленьяты платишь, ну а я гуляю, пью?Пойду к врачам и встану на колени:«Спасите мне любимую мою!Вы можете ли знать, товарищ доктор,зондирующий тайны бытия,какой она бывает к людям доброй,а если злой бывает — это я.Вы можете ли знать, товарищ доктор,какой она узнала в жизни ад,какой она узнала яд и деготь,а я – ей снова деготь, снова яд.Вы можете ли знать, товарищ доктор,что если есть во мне какой-то свет,то из ее души его я добыли только беспросветность дал в ответ.В меня свой дух, в меня свое здоровьеона переливала: – Не болей! —Возьмите до последней капли кровивсю кровь мою и перелейте ей».Усталый, как на поле боя Тушин,мне доктор говорит с такой тоской:«Ей ничего не надо… Только нуженпокой — вы понимаете? — покой!»Покой? Скажите, что это такое?Как по-латыни формула покоя?О, почему, предчувствиям не вняв,любимых сами в пропасть мы бросаем,а после так заботливо спасаем,когда лишь клочья платья на камнях?1972