Страница 34 из 40
Кончики волос
Ланни Мак Холти
Было то свиданье над прудомкратким, убивающим надежду.Было понимание с трудом,потому что столько было междуполюсами разными земли,здесь на двух концах одной скамьи.И мужчина с женщиной молчали,заслонив две разные семьи,словно две чужих страны, плечами.И она сказала – не всерьез,вполушутку, полувиновато:«Только разве кончики волоспомнят, как ты гладил их когда-то».Отводя сближенье, как беду,крик внутри смогла переупрямить:«Завтра к парикмахерше пойду —вот и срежу даже эту память».Ничего мужчина не сказал.Он поцеловал ей тихо рукуи пошел к тебе, ночной вокзал, —к пьяному и грязному, но другу.И расстались вновь на много лет,но кричала, словно неизбежность,рана та, больней которой нет, —вечная друг другу принадлежность.1972«Я не играю в демократа…»
Я не играю в демократа,когда от Родины вдаливсей шкурой чувствую как браталюбого нищего земли.Я не играю в гуманиста,когда у драного плетняпод переборы гармонистакрестьянской песней ранен я.Я не играю в либерала,когда хочу, чтобы сперважизнь у людей не отбиралаих небольшие, но права.Я не играю в патриота,когда под волчье улюлюхриплю в тайге в тисках болота:«Россия, я тебя люблю».Я не играю в гражданиназемного шара, если мнетак жаль тебя, парижский рынок,с Арбатом старым наравне.И ни в кого я не играю,ни у кого не в кабале,или в избе, или в вигваме,на сцене или в кабаке.Ни тем, ни этим не в угодуя каждый день бросаюсь в бойи умираю за свободу —свободу быть самим собой.1972Помпея
Человек расползается, тупея,если стала сила духа в нем слаба.Человек погибает, как Помпея,вызывая Везувий на себя.Жажда власти или пошлая славачеловека закрутила, повела,но уже бурлит в котле подземном лава,та, которой сами люди – повара.Не жалеет лава храмов, пьедесталови врывается, в звонок не позвонив,слепки делая с людей, как их застала,плоть сжигая, сохраняя позы их.Что оставит бездуховность? Слепки лени,слепки рабства, слепки чванства без стыда,слепки оргий, деловых совокуплений,а внутри всех этих слепков — пустота.Человеку лестью хочется взбодриться.В подхалимстве он купается, урча,нежась, будто в бане мраморной патриций,а вулкан уже дымит из-за плеча.Человек сидит, в подпитии пупея.Он забыл, что он давно не человек,он забыл, за что наказана Помпея,а забвение всегда — начало бед.Как играют пузырьки внутри бокала!Но лежит уже в Помпее кабакачерный пепел раздраженного вулканана распятых цыплятах табака.1972Детский крик
Раздражающий детский крик,вызывающий нервный тику любителей мертвого часа,в Коктебель по-бунтарски проник,и терпенья создателей книг,так сказать, переполнилась чаша.Никакой не поможет щит.Что-то ползает, что-то пищитпод ногами у соцреализма.Детский лозунг: «Война – творцам!»Не в пример деловитым отцам,дети, словно с цепи сорвались вы.Мальчуган-курнопеля жесток.Он свистит в милицейский свисток,чтоб роман у папули не вышел.И, скача на одной ноге,швыранула дочь критика Г.в его «Эрику» – косточки вишен.Дети лают, коверкают «эр»,дети папам сбивают размер,то лягушку на стол им подложат,то ревут, рифмовать не веля«зрелость – смелость», «земля – Кремля»,«трактор – трактом» и «площадь – полощет».И в искусстве есть мертвый час,убаюкивающий нас, —лень, одышка, отрыжка, зевотца,но не вечен духовный тупик —будет чей-нибудь детский крик,в мертвый час он прорвется, взорвется.Детский крик по-язычески дик,но что он справедлив и велик,не поймет либо дуб, либо – дура.Жизнь кричит, мертвечину поправ.Детский крик раздражает? Он прав.То же самое литература.1972