Блаженны алчущие

В первый миг Фрэнк даже не знал, что сказать. Потом пробормотал: — Уж не заболел ли ты? Вода была холодная, могла начаться лихорадка, бред.

Грасс только фыркнул.

— Иди, отдохни, — посоветовал Фрэнк, немного придя в себя. — Скоро нам предстоит ответственное дельце, а тебе, хоть ты и сделан из железа, неплохо досталось. Возьми хотя бы пару дней отгула, чтобы раны не загноились…

Кевин пожал плечами. — По-моему, они уже заживают. Я их почти не чувствую.

— Как такое вообще возможно?! — Эти слова вырвались у Фрэнка прежде, чем он успел прикусить язык. Грасс ответил долгим взглядом. — Об этом надо бы спросить у Стилета, да только тот сгинул где-то очень глубоко. Надеюсь.

Фрэнк чувствовал, что должен что-то сказать, что-то важное. Жаль, что от усталости в голове все спуталось. — Каким бы сильным и выносливым ты ни был, — произнес он с нажимом, решившись даже коснуться локтя Грасса, — ты человек, Кевин, а не чудовище.

— Увы, — угрюмо отозвался тот, — боюсь, вы правы.

Фраза в его духе!

— Разве ж это плохо? — спросил Фрэнк с улыбкой.

— Некоторым из нас, — Лицо Грасса закрылось, словно упало невидимое забрало. — Лучше было б родиться чудовищами.

Он стряхнул его руку и размашистым шагом двинулся в сторону Красного Дома.

Фрэнк проводил его долгим взглядом, с таким чувством, словно уже прощался с Ищейкой. Только потом вспомнив, что забыл спросить, зачем тому понадобился Крамарен.

Он уже и сам собрался пойти отдохнуть, когда в ворота постучали. Сперва тихо, робко, потом решительно. Так и быть, он выяснит, кто там, зная по опыту — пока гости добудятся Боба Пайла, сторожившего этой ночью, пройдет немало времени.

В потайной дверце больших ворот имелось небольшое оконце. За затягивавшей его решеткой горели, освещая пасмурное утро, огненные волосы Анни.

Фрэнк не стал распахивать калитку настежь — кто-то мог притаиться в засаде неподалеку. Слегка приоткрыл дверь и втянул Анни внутрь. — Тебя прислал Принц?

— Не-а. Сама. Вот уж не думала увидать тебя снова живым, — заметила девица, прижимаясь к нему всем своим теплым телом, а с ее губ пахнуло корицей, медом, чем-то сладко-пьяным…

Только что Фрэнк с ног валился, но усталость вдруг испарилась, вместе с мыслями о Грассе, Роули, Принце Воров, и даже их новой ответственной миссии… Он потянул Анни за собой. Роули уж как-нибудь простит его, если он проведет весь день у себя в закутке!

XXVII. ~ Непрощённый — I ~

I.

Сердце Ренэ билось гулко и тревожно. Во дворец ее привела записка от Бэзила, и, вышагивая по роскошным анфиладам вслед за лакеем, она отчаянно гадала, что ей готовит новая встреча.

Когда они встретились в позапрошлый раз, этот наглец осмелился ее поцеловать — замужнюю женщину! А в последний раз — и это было еще хуже — наговорил ужасных вещей, маравших доброе имя Лорда-Защитника. Разумеется, Ренэ сочла своим долгом их сразу же забыть — но достаточно дурно уже и то, что она все это слушала!

Сотни волнующих возможностей заставляли вздыматься ее грудь — что, если он снова ее поцелует? Или расскажет еще одну страшную тайну? А вдруг окажется, что ему не понравилось ее платье? Она не знала, что пугает ее больше.

Почти-принц ждал ее посреди большого светлого зала, и, увидев его, Ренэ поняла, почему он не вышел ее встретить. На нем была лишь длинная рубашка, ниспадавшая на панталоны из простого холста, стройные икры обтягивали шелковые чулки. Ни бантов, ни лент, ни рюшей, пышные волосы стянуты лентой — было непривычно видеть почти-принца в таком виде, хотя Ренэ все равно находила, что он очень мил. И слегка покраснела, подумав, что сейчас он выглядит почти так же, как когда встает по утрам — то есть днем — с постели.

— О, вот и вы, — почти-принц не тратил много слов на приветствия, — Отлично. Надеюсь, вы готовы к занятиям.

"К каким занятиям?", едва не спросила Ренэ, но тут же вспомнила.

…В воображении Ренэ уроки танцев с Бэзилом представлялись чем-то невероятно романтичным. На деле он оказался суровым учителем — то она недостаточно развернула ногу, то не так ее вытянула, то недостаточно изящно сложила пальцы — малейшее ее движение подвергалось критике, и без вежливых расшаркиваний, которыми все замечания сопровождал учитель, занимавшийся с Ренэ в особняке Валенна.

И все же каждый раз, когда почти-принц легко касался ее рук, чтобы придать им мягкий изгиб, когда его ладонь ложилась на талию, а свежее дыхание щекотало ухо, по спине Ренэ пробегала дрожь, которую нельзя было назвать неприятной.

Оставалось надеяться, что Бэзил не осмелится использовать такой удобный случай, чтобы начать приставать к ней. Впрочем, надежды надеждами, а пока что ничего подобного не происходило. Первые слова, произнесенные Бэзилом не по делу, несколько охладили пыл Ренэ.

— В прошлую нашу встречу я произнес при вас некоторые опасные вещи… Надеюсь, вы не приняли мои слова, так сказать, близко к сердцу? Долгая память — не то достоинство, которое ценят в светском обществе; а к молодой женщине оно и вовсе не идет, как будто старит ее…

— Как я припоминаю, в прошлый раз вы были сильно пьяны — даже сидели на полу, — ответила она как можно суше. — Разумеется, я не стала обращать внимание на пьяную болтовню, и даже сказать не могу, что вы там такое говорили.

— Я знал, что вы — идеальная женщина, любезная леди Валенна, — в его голосе звенела насмешка. — Забываете все то, что удобно забыть, а если запоминаете, то так, как удобно вам. Никогда бы не подумал, что вы росли в провинции. Ручаюсь, вы забыли даже то, как поцеловали меня на крыше башни…

— Я? Я вас поцеловала?! — Ренэ даже перестала выполнять фигуру, которую отрабатывала, в возмущении обернувшись к своему учителю.

— Ну да. Как раз начался фейерверк, и…

— Это вы меня поцеловали, лорд Картмор, — Что-то нашло на нее — как будто она забыла произнести утреннюю молитву, и в нее, как пугала матушка, вселился чертик. А может виною тому были танцы — занятие, как поучал их старый пастырь, отнюдь не богоугодное. Так или иначе, а Ренэ поднялась на цыпочки, будто выполняя фигуру танца, и, подтянувшись о плечи Бэзила, прижалась губами к его губам. — Вот теперь я вас поцеловала. А в тот раз — вы меня.

Бэзил уставился на нее с растерянным видом, который можно было бы даже назвать глупым, не будь почти-принц при этом настолько красив. — Значит ли это, — забормотал он, хлопая ресницами длиною в мечту, — что вы не начнете драться, если я сейчас попробую…

Боги, какой же он все-таки трус! Поцелуй зажег что-то у нее внутри, выпалив опасения и благоразумие дотла. Вот только какого черта она рождена такой малюткой? Ноги уже ныли от напряжения.

Ренэ решила проблему, ухватив Бэзила за рубашку на груди и потянув вниз. Он повиновался вполне охотно, и вот она уже могла впиться в его рот, и целовать, целовать, пока огненная лава разливалась по жилам… Пока Бэзил не вырвался от нее.

— Это очень приятно, моя леди, но, право, надо же мне и вздохнуть, — объяснил он, задыхаясь.

Тихий стук в дверь прозвучал для Ренэ как гром. Она шарахнулась в сторону и уставилась в потолок, как будто в росписи плафона углядела какой-то тайный знак. С удовольствием отметив про себя, что Бэзил по-прежнему удерживает ее за руку.

В зал заглянул слуга в чрезвычайно нарядной ливрее — должно быть, главный лакей. Его упитанная округлая физиономия светилась довольством. — Мой лорд, позвольте доложить вам о радостном известии: вернулась наша госпожа!

— И ты говоришь мне об этом, потому что?.. — сухо осведомился Бэзил. Его пальцы разжались, вяло соскользнув с запястья Ренэ.

— Мы совсем не ожидали нашу леди сегодня, ваша милость, ни вашего отца, ни вашего брата нет во дворце, и я, я подумал, что должен…

— Ладно. Я схожу поприветствую мою драгоценнейшую мачеху — не хочу, чтобы говорили, будто я плохой пасынок.

Повинуясь небрежному жесту Бэзила, слуга исчез с поклоном, а почти-принц снова предложил Ренэ руку. — Что ж, пойдемте. Вы, наверное, захотите взглянуть на первую красавицу княжества.