Невротички

  - Мам, ты почему так долго не разводилась?

  - Снова? - раздраженно ответила Зоя, не единожды пытавшаяся поставить точку в теме о бывшем муже, но дочь все не унималась.

  - Что снова?

  - Ну семья была. Отца тебе сохранить хотела!

  - Чего ж не сохранила? - Поля одновременно хотела вывести мать на хоть какую-то эмоцию и задеть за живое, так как простить за жизнь с алкашом на четвертом десятке все еще не получалось. Сложно простить, если никто не просит прощения.

  Зоя подлила еще сухого вина себе и дочери, открыла новую пачку сигарет. Вечер был теплым, на небе мерцало бесчисленное количество ярких звезд, воздух освежал, так как летняя духота осталась в минувшем дне, а два мягких кресла на веранде располагали к разговору закутавшихся в легкие пледы женщин. Именно из-за этой веранды Поле нравилось бывать у мамы - в загородном доме с собственным садом сложнее примелькаться друг другу.

  - Он не всегда таким был. Мы вместе работали. Потом поженились.

  - Но он и до свадьбы выпивал, - констатировала Поля. - Я видела свадебное фото. Ты красивая и счастливая.

  - Ага. Голубое платье. Я там беременная тобой. Багровые гвоздики, других не было, - Зоя оправдывалась даже тогда, когда никто ни в чем ее не уличал и даже не спрашивал.

  - То есть замуж по залету?

  - По какому залету?! Мы хотели ребенка.

  - Но если бы не была беременная, вышла бы за него?

  - Не знаю.

  - Ты на третьем месяце была, так женятся только по залету. Если по плану - сначала роспись, потом ребенок, разве не так?

  - Хватит!

  - Мама, но это же и моя жизнь тоже...

  - Чего ты меня казнишь? Я поступала так, как считала нужным! Закрыли тему. Не такое уж страшное у тебя было детство!

  - Да, я ходила в немецких платьях...

  - И этим не угодила?

  - Дело не в платьях, мама. Хочется хоть однажды поговорить с тобой по-честному.

  - Это как?

  - Чтобы ты приняла факт того, что ошиблась.

  - У тебя тоже была семья и где она теперь? Чего ты со своим гадом не разводилась? - Зоя обозвала бывшего дочери, хотя та никогда не жаловалась на неудачный брак и о причинах развода окружающим оставалось лишь догадываться.

  - Как видишь, развелась. Не дождалась, пока мой ребенок сочтет нормой ежедневные скандалы и побои.

  - Ну и молодец, - у Зои затряслись губы и глаза налились слезами. В этом месте ей захотелось заорать, потому что в глубине души знала, что дочь права. Тянуть тринадцать лет запойного алкоголика со всеми вытекающими - это слишком. Но, Господи, ведь должно было быть по-другому! Еще бы немного и все бы как-то наладилось - Коля перестал бы пить, устроился на приличную работу та и жили бы себе как люди. Может, поспешила?

  Зоя заплакала из-за того, что так и не прожила как нужно. Поля затрамбовала ком в горле дополнительной порцией алкоголя и сигаретой - в месте, где от мамы ожидалось "прости", всегда становилось стыдно за то, что своим рождением испортила ей жизнь. Это из-за нее маме били морду тринадцать лет.

  Встречи на веранде были нечастыми, хотя и долгожданными. После них Полине месяцами не хотелось ни разговаривать, ни видеться. Зоя наяривала дочери по четыре раза в день, но беседовать было не о чем, Поля раздражалась и все больше игнорировала звонки. Мать же неистово продолжала донимать собственным одиночеством - чем больше младшая отталкивала, тем ближе старшая подкатывала, систематически обвиняя ребенка в том, что та не берет трубку и не перезванивает взволнованной матери. В особо безнадежные моменты цеплялась к Жене с мольбами о срочной поездке с проверкой "жива ли Поля, а то что-то не отвечает". Однако супруг был мудрым человеком и посылал супругу, защищая взрослую Полину от отсутствия личной жизни и повинности быть на связи круглосуточно. Женщина вела себя истерично, сгоняя злость на Жене, который тайком изливал душу Поле, когда та все же брала трубку, голосом из преисподней допытываясь, почему не реагировала или не позвонила до обеда.

  ***

  Сначала для счастья Зое нужно было развестись с алкоголиком. Потом выучить Полю. Потом выйти замуж за любимого мужчину. Потом переехать в собственный загородный дом. Вскоре снова вернуться в город, потому что скучно. И так несколько раз. И всегда с одной мыслью: "Вот перееду, и тогда..." Зоя обустраивала очередную квартиру как ворона - веточка за веточкой, аккуратно и навсегда. В ее доме нельзя было приколупаться к тому, что где-то недоклеенны обои, не прибит плинтус, кипит кастрюлька вместо чайника или на балконе склад с ненужными и позабытыми вещами. Каждая коробочка была наполнена предметами по списку, в шкафах порядок и одежда отсортирована по сезонам, в ванной - по полотенцу для каждой части тела и для каждого члена семьи, в туалете сверкало ярче, чем в кухонной мойке. Уборка - несколько раз в неделю, так как пыль и немытая чашка вызывали приступ раздражения. Еда - только за столом и с салфетками, а найденная тарелка с семечками у супруга на кровати становилась мощным поводом для ссоры. Приготовление пищи - ежедневно, ибо мужчина должен быть накормлен, а поездка на рынок за овощами и мясом - каждую неделю, ибо в доме всегда должны быть запасы. В общем, порядок напоминал операционную - стерильно, практично и с запахом безысходности, а в случае своеволия - наркоз в виде полного игнора или, наоборот, выяснения кто больше неправ.

  Мужчина не просто раздражал, а вызывал отвращение как фекалии в тарелке к обеду вместо супа. Зоя не могла находиться с Евгением в одном помещении - он чавкал, чихал, вонял, бубнел, громко дышал и давно перестал пахнуть мужчиной, превратившись в сухого старикашку с посветлевшими голубыми глазами, в которых больше не виднелось море. Эти стекляшки вмещали лишь высыхающую лужу, в которой плавал разодранный на три части детьми-исследователями дождевой червяк. Спина стала сутулой, выражение лица - угрюмым, а чувство юмора превратилось в цинизм и критиканство.