Страница 10 из 46
Могила, ты ограблена оградой.Ограда, отделила ты егоот грома грузовых, от груш, от градаагатовых смородин. От всего,что в нем переливалось, мчалось, билось,как искры из-под бешеных копыт.Все это было буйный быт – не бытность.И битвы – это тоже было быт.Был хряск рессор и взрывы конских храпов,покой прудов и сталкиванье льдов,азарт базаров и сохранность храмов,прибой садов и груды городов.Подарок – делать созданный подарки,камнями и корнями покорен,он, словно странник, проходил по давкеиз-за кормов и крошечных корон.Он шел, другим оставив суетиться.Крепка была походка и легкасеребряноголового артистасо смуглыми щеками моряка.Пушкинианец, вольно и великоон и у тяжких горестей в кольцебыл как большая детская улыбкау мученика века на лице.И знаю я – та тихая могилане пристань для печальных чьих-то лиц.Она навек неистово магнитнадля мальчиков, цветов, семян и птиц.Могила, ты ограблена оградой,но видел я в осенней тишине:там две сосны растут, как сестры, рядом —одна в ограде и другая вне.И непреоборимыми рывками,ограду обвиняя в воровстве,та, что в ограде, тянется рукамик не огражденной от людей сестре.Не помешать ей никакою рубкой!Обрубят ветви – отрастут опять.И кажется мне – это его рукилюдей и сосны тянутся обнять.Всех тех, кто жил, как он, другим наградой, —от горестей земных, земных отрадне отгородишь никакой оградой.На свете нет еще таких оград.1960
Уходят матери
Р. Поспелову
Уходят наши матери от нас,уходят потихонечку, на цыпочках,а мы спокойно спим, едой насытившись,не замечая этот страшный час.Уходят матери от нас не сразу, нет, —нам это только кажется, что сразу.Они уходят медленно и странно,шагами маленькими по ступеням лет.Вдруг спохватившись нервно в кой-то год,им отмечаем шумно дни рожденья,но это запоздалое раденьени их, ни наши души не спасет.Все удаляются они, все удаляются.К ним тянемся, очнувшись ото сна,но руки вдруг о воздух ударяются —в нем выросла стеклянная стена!Мы опоздали. Пробил страшный час.Глядим мы со слезами потаенными,как тихими суровыми колоннамиуходят наши матери от нас…1960Размышления над Клязьмой
Я шел по берегу вечернему,где сосны редкие, сквозные,по Клязьме с тихими вращеньямиразводы плыли нефтяные.И размышлял я не без вескости,что мы (от века скрыться негде!)замутнены, как воды вечности,да и одной ли только нефтью…Я сам от этого поморщился.Ход мыслей был довольно плосок.Я сел послушать, как бормочетсязеленым иглам на откосах.Коптил вдали заводик болшевский.От сосен шелест шел да шепот,а я сидел и думал: «Боже мой,как я состарился, должно быть!»А почему? Да потому, что я,себе придумывая бремя,не жил, как сосны, потонувшиев своем же лепете и бреде.Их вырубали потихонечку.Ножами тупо их саднили.Под ними с хриплым патефончикомгалдели, пили и сорили.Но, даже не оставшись в целости,стоят, на это не пеняя,свой долг задумчивого шелеставсе так же строго выполняя.Шуршат, с природой обрученные,в часы дневные и ночные,не глядя ни на копоть черную,ни на разводы нефтяные…Еще я наблюдал из рощицы,в задорный вслушиваясь гомон,как шли девчонки-фрезеровщицык реке по берегу другому.Они устали все, наверное.В столовке чуть перекусили,а после, по обыкновению,стояли где-то в магазине.Но было столько в них свечения,когда они спускались к ивам,что я подумал – нет священнееприродной тяги быть счастливым.Смеясь, друг друга в реку втаскивали,в реке визжали несолидно.И пели. Песни были так себе,но чем-то трогали их, видно.А невдали в закате брезжущем,острижены и грубоваты,стараясь выглядеть небрежнее,стояли юноши-солдаты.Наверно, были на учении.Попробуй сам поди поползай!Но то же самое свечениев них было, скрытое под позой.Солдаты, шуточки подбрасывая,курили «гвоздики» картинно.А рядом, самая прекрасная,река вперед себя катила.А я смотрел на них, завидуя,к себе испытывая жалость,и вера в истины забытыево мне тихонько воскрешалась.1960