Бродяги

За исключением старого дивана, комната оказалась пустой. Единственное, что здесь сохранилось — это запахи… Бор подёргал носом… четырёх живых существ. Самый слабый запах был ему незнаком. Кого ещё они пригрели?

— Отправляйся за ними. — Кедар развернулся на каблуках. — Ты знаешь, какое существо я хочу получить. И ты мне его добудешь.

— Но, мой господин! Ты сам запретил мне приближаться к Проклятому лесу.

— Я отменяю этот приказ! — Кедар схватил гоблина за грудки, приподнял и впечатал в стену. — Доставь мне его! Сегодня же, до полуночи! Любыми средствами! Или своими руками вырвешь себе кишки!

***

И снова ни ложек, ни мисок… Для посуды в котомке не нашлось места. Дилла сочла, что важнее захватить побольше еды. Впрочем, разводить костёр у Древа жизни Лейн всё равно бы не разрешил. Дилла порезала хлеб и ветчину, разложила на плоских камнях у родника. Они только что проснулись — все трое. Непонятная сонливость свалила их сразу, как только они оказались на поляне. Проснулись уже в сумерках. Дилла вскинулась в панике, уверенная, что их уже связали и готовятся съесть. Но их никто не тронул.

Черепахозмея тоже проснулась, высунулась из панциря, прощупала воздух раздвоенным языком и покосолапила в кусты. Диви с сожалением проводил ее взглядом, но ловить не стал. Дилла облегченно вздохнула — одной заботой меньше. После сна плечи у неё зудели так, что хотелось содрать с них кожу. И какой из неё в таком состоянии охранник? А ведь впереди ночь. И затаившийся где-то поблизости вожак нежити.

— Лейн, сделай что-нибудь! — Дилла стащила куртку. — Заморозь, заговори, намажь любой гадостью, только пусть перестанет чесаться!

— Что, сильно донимает? — Лейн достал из сумки последний зеленый флакон с лекарством, налил на ладонь и принялся втирать ей в плечи. — Потерпи. Если чешется, значит процесс пошел.

— А ты можешь его ускорить? Если так будет продолжаться, я за ночь с ума сойду!

— Дилла, я боюсь что-то делать. Если крылья начали расти, давай не будем им мешать.

Диви, без особо охоты жевавший свой сандвич, сунулся под руку Лейну. Тут же сморщил нос и чихнул.

— Воняет!

— Это благая вонь, — нравоучительно сказал Лейн. — Ты лучше покажи, где жил.

— Вот тут! — Диви отбежал к Древу, показал на неприметный лаз между могучими корнями. — А ягоды с той стороны растут. Только сейчас нету. И яблок нету… — Он задрал голову, высматривая что-то в листве. — Птиц много. Всё склевали.

Птицы уже не пели. Без любопытства поглядывая на нежданных гостей, они готовились ко сну — жались друг к другу, прятали головы под крыло. Небо ещё оставалось светлым, но под сенью Древа сгустились сумерки.

— Ну, как? — Лейн закончил массаж и поцеловал Диллу в шею.

— Полегчало. — Она запрокинула голову, подставляя под поцелуй губы. — М-м-м… Лейни, ты уверен, что здесь не опасно?

Лейн понаблюдал за шныряющим между корней Диви.

— Почти уверен. Это Древо… Оно похоже на то, с лианами. И в то же время другое. Оно не говорило с тобой?

— Нет.

— И со мной тоже. Мне кажется, оно вообще не умеет говорить… Ну, словами. Тебе что-нибудь снилось?

Дилла задумалась.

— Не помню.

— И я. Диви, иди сюда.

Рыжик с готовностью подбежал и протянул Дилле сжатый кулачок.

— Это тебе! Я нашел. Нравится?

Он разжал пальцы. На испачканной зеленью ладошке лежал плетеный браслет дивной работы. Тот самый, что носил Живоглот. Застежка была сломана.

— Диви, послушай меня, это очень важно. — Лейн забрал у него браслет. — Дилле нельзя носить вещи из серебра. Нельзя даже дотрагиваться. Понимаешь?

— У… — Он виновато шмыгнул носом. — А почему так, Дилла? Разве ты дохлая?

Она закашлялась.

— Типун тебе на язык! Не только нежить не любит серебро, знаешь ли.

— А-а! — Диви округлил глаза в восторженном ужасе. — Ты демон? Демон, да?!

— Наполовину. — Дилла заинтересованно приподняла бровь. — И откуда ты знаешь про демонов?

— Она хотела их вызвать. А он не разрешал и сердился. Они кричали…

— Что кричали?

Диви сморщился.

— Не помню. Я хочу вспомнить, но сразу больно становится!

— Ладно, не напрягайся пока. — Лейн повертел в пальцах браслет. Внимательно оглядел верхушки деревьев. Негромко позвал: — Живоглот… Живоглот, лети к нам!

Дилла тоже огляделась.

— Едва ли он поблизости, иначе птицы не сидели бы так спокойно. Думаешь, он жив? Ты ведь запретил снимать браслет.

Лейн потрогал сломанный замок.

— Думаю, жив. И прекрасно себя чувствует.

— Тогда почему прячется?

— Мы ему не хозяева. — Лейн сел на выгнутый мощный корень. — Диви, скажи, костлявые на эту поляну забегали?

— Нет, сюда только Дика приходит.

— Ты и Дику знаешь?! — Дилла хлопнула себя по колену. — Что же ты раньше не сказал… Ах да, прости, я забыла.

— Дика хорошая… — Диви вздохнул. — Она меня молоком поила. У нее детка была. Маленькая, без рожка ещё. Вся в пятнышках. А потом не стало. Это она виновата! Она всех забирала.

— Кто она? — спросил Лейн.

Диви жалобно посмотрел на него.

— Она хотела кровь взять. А Дика не далась и убежала.

— Кровь единорога? — Дилла нахмурилась. Что-то она слышала про такое.

Лейн опустил глаза. Сжал и разжал пальцы.

— Нам нужно срочно узнать всё, что случилось с Диви, пока Кедар не сделал следующий ход. Нельзя было отдавать ему седло и сумки, но кто же знал?

— Лейн, — Дилла поймала его взгляд, — давай начистоту. Хватит уже увиливать. Почему мы всё ещё в этом мире? Что ты хочешь сделать?

— Больше всего я хочу отомстить Кедару и освободить Бора. А кроме этого… — Лейн дотянулся до родника, поболтал браслетом в воде. — Я хочу разобраться, что здесь происходит.

Он продемонстрировал Дилле потускневший браслет.

— Плохая вода? — спросила она.

— Мёртвая. Это дело может оказаться опаснее, чем воевать с нежитью. Ты по-прежнему со мной?

— Ещё раз задашь такой вопрос — стукну! Головой об Дерево. Может, добавит тебе мудрости.

Он даже не улыбнулся.

— Согласен.

— С чего начнём?

— Для начала надо как-то расшевелить память Диви.

— Кажется, я знаю способ. — Дилла развязала свою котомку. — В твоём кристалле можно увидеть только приятные воспоминания?

— Не только. — Лейн взял у неё прозрачную сферу, покатал в ладонях. — Диви, иди сюда. Смотри, что у меня есть.

Глава 21

Дерево спит. Впервые за много-много дней сон его пахнет мёдом и ветром. Гудит запоздавший рой, возвращаясь в дупло. Пчёлы слетаются с четырёх сторон, отяжелевшие от собранных новостей.

Корни Дерева конвульсивно дёргаются. Там, во сне, они еще целые, не обожженные сводящей с ума болью. По ним тоже приходят вести, но медленно. Пчёлы летают быстрее. И они уже близко.

Сон ломается, из трещин выползает дым… Рой сбивается с пути, пчёлы падают, хрустят под ногами человека в серой мантии… «Это последнее средство! Я всё исправлю! Только позволь мне…» Что он просил? Не вспомнить… Только трещины и дым. И мёртвые пчёлы…

Дерево просыпается. Пахнет кровью и гнилью. Ловчая лиана поймала птицу, заталкивает помятый трупик в дупло. Дерево заставляет лиану вытащить из дупла скопившиеся кости. Под ними дурно пахнущие искрошившиеся соты. Пчёлы умерли — все до единой — и уже ничего не расскажут.

Дерево вздыхает. Кровь… Её нельзя смешивать с древесным соком. Созидающий богов получает чудовищ. Но чудовища тоже хотят жить…

Глава 21. Гоблинская честь

"Сделка есть сделка".

Английская пословица

Хватая ртом воздух, Бор вцепился в колючую еловую лапу, подтянулся, вытаскивая онемевшие ноги с заклятой гари. Сердце колотилось в рёбра, грозилось лопнуть. Стар он уже для таких забегов!

Бор сдвинул набитый до отказа поясной кошелек на бок, чтобы не мешал, и отполз подальше от границы. Сухая хвоя набивалась в рукава, щекотала живот. Пуговицы на куртке оторвались. Эх, зря он не надел новую… Бор сунулся в прогал между деревьями и ткнулся головой в липкий от смолы ствол. Какого демона?! Деревья научились ходить, или это у него в глазах двоиться? Скверно, ох как скверно!