Восьмая Марта

— И даже пень в весенний день берёзкой тоже стать мечта… — Геныч поймал мой взгляд и резко заткнулся. — Вот вечно вы с Жекой не даёте мне раскрыть душу, и даже мама просит меня петь про себя. Где справедливость, Максимушка?

— Её нет, брат! Смирись, оперетта — это не твоё.

— Думаешь? Ладно, тогда бери нож и режь помидоры.

Петь Геныч прекратил, но по-прежнему продолжал мычать себе под нос навязчивый мотивчик, создавая удивительно позитивную атмосферу.

Несмотря на то, что по календарю весна наступила только сегодня, со мной она случилась два дня назад — февральским вечером во время грозы. И это был первый весенний день после затяжной лютой зимы, в которой я замерзал последние полтора года.

А ощутил бы я её вообще, не возникни на моём пути синеглазая девчонка Марта с незабываемой рваной дыркой на джинсах?

Сегодня я вспоминаю Синеглазку целый день — с той минуты, как проснулся и увидел на экране телефона «1 марта». Да, Марта у меня действительно первая и, надеюсь, единственная. И хочу верить, что моя.

С того памятного вечера Синеглазку я больше не видел. Тимон, чтоб его, выполнил своё обещание и спрятал от меня девчонку на все выходные. Куда? Да какая разница, если уже завтра ей в универ, а значит, вылазка подходит к концу. И теперь вразрез со всем трудовым народом я с нетерпением жду понедельника.

— Максимка, отлипни, наконец, от окна, а то ты эту несчастную помидорку в томатный соус уже превратил, — усмехается Геныч. — Щас ещё Жека с подзорной трубой подгребёт и вы уже вместе присядете, как две кумушки, и будете таращиться — он вверх, на соседнюю крышу, а ты вниз. Что ты её караулишь у подъезда, когда можно выйти на балкон и глянуть, не горит ли свет в соседней хате?

От неожиданного разоблачения у меня даже кровь прилила к лицу. Кажется, в последний раз я краснел, когда воспитательница в детском саду застукала нас в туалете со спущенными штанами. Тогда я пытался доказать пацанам, на сколько миллиметров они не дотягивают до права дружить с Анечкой Соколовой.

— Слышь, кухмейстер, обрати лучше своё всевидящее око на курицу, а то что-то горелым попахивает, — недовольно ворчу на дотошного Геныча.

— Вот не надо грязи, сынок. У тебя ещё рёбра не зажили, чтоб отцу Геннадию указывать.

Вот чёрт, он мне Тимохин хук, похоже, никогда не забудет.

— Геныч, скажи честно, если бы у тебя была сестра и она бы мне нравилась, ты был бы против, чтобы мы…

— Да типун тебе на язык, какая сестра? Боюсь, если бы несчастная крошка была похожа на меня, то из мужиков её любил бы только я. Так что помолимся, брат, за то, что у меня нет любимой сестры.

Звонок в дверь заставил нас обоих посмотреть на часы.

— Жека на вертолёте, что ли, добирался? Похоже, Геныч, всем не терпится вгрызться в твой куриный шедевр.

— Ну, пусть пока остужает лопасти и телескоп настраивает, — Геныч направился в прихожую встречать друга, а я снова уставился в окно.

Женькиной машины около дома не наблюдалось, и внутри трепыхнулась надежда — Синеглазка? Ну, а кого мне ещё ждать?

— О-о, пришла срамота — отворяй ворота! — громко прокомментировал Геныч, и в кухню вплыла Ирка.

— Я не понял, а что ты тут делаешь? — я даже не пытаюсь скрыть неприязнь.

Почему я раньше заводился от одного её взгляда, от каждого жеста, от запаха? Что в ней? Я внимательно сканирую худую высокую блондинку, и моему взгляду не хочется задержаться — не моё. А от приторно-сладкого парфюма возникает желание зажать себе нос. Подумать только, а ведь я всё это любил.

Ощущение такое, словно всё это было не со мной — дурацкие восьмёрки, глупые сообщения, ревность…

— Я соскучилась, Макс, — томно выдыхает Ирка, а её длинные тонкие пальцы беспокойно теребят шарфик.

Она очень старается выглядеть милой, но теперь я знаю, что у этого слова совершенно иное значение и Иркины уловки меня не вставляют.

— То чувство, когда ждёшь Деда Мороза с мешком подарков, а приходит пьяный батя с привязанной к шее бородой и без мешка — да, Максимка? — Геныч стоит у Ирки за спиной и корчит рожи.

— Было бы странно не встретить здесь тебя, Гена, ведь ты в каждой бочке затычка, — небрежно бросает через плечо Ирка, даже не удостоив его взглядом.

— А вот это поклёп! — возмущается Геныч. — Ты мою затычку к своей бочке-то не примеряй, она у меня разборчивая. А тебе уже пора, а то ты слишком тут загостилась. И, кстати, ключи от этой хаты можешь себе на память оставить, замок я сменил месяц назад.

— Я не к тебе, чудовище, — гаркнула Ирка, приближаясь ко мне. — Макс, неужели мы даже дома не можем поговорить без этой жуткой образины?

Я прекрасно знаю, что Генычу не впервой слышать оскорбления в свой адрес. К женщинам он лоялен и снисходителен. А поскольку мой друг не слишком разборчив в связях, то подобными эпитетами его регулярно потчуют недооцененные им барышни.

Но ещё я знаю, что не настолько он толстокожий, чтобы вся эта грязь безболезненно стекала по его мужественной физиономии. И не слишком весёлая улыбка — лишь подтверждение этому.

— Ирка, ты припёрлась ко мне домой, хотя тебя не звали и не ждали, — я стараюсь говорить спокойно. — И несмотря на то, что мне хочется придать тебе ускорение, я всё же прошу уйти самой и по-хорошему. И, кстати, благодаря твоим усовершенствованиям, Геныч рядом с тобой красавчик. Так что не стоит нарываться на грубость и ждать, когда тебя выбросят, свали сама.

— Какой же ты стал урод! — Иркин голос дрогнул и я почти пожалел о сказанном, но счастливое лицо Геныча стоило того, чтобы признать себя не джентльменом.

— Тебя проводить? — нетерпеливо спросил я, игнорируя оскорбление.

— Да вы все здесь конченые уроды! — заверещала Ирка и ломанулась к выходу, где столкнулась с только что вошедшим Женькой.

— Я запахан уже в лифте учуял, жрать хочу, — начал было Жека, но взглянув на Ирку, разулыбался: — Пацаны, а это что за трансвестит у вас тут?

— Козлы! — всхлипнула Ирка, выбегая из квартиры.

— Что посерешь — то и пожрёшь, моя лапушка! — ласково напутствовал ей вслед Геныч.

Три идиота! Моё настроение стремительно падало, когда я шёл, чтобы закрыть за бывшей дверь. И оно окончательно рухнуло, когда, выбегая из тамбура, Ирка чуть не снесла Синеглазку, только вышедшую из лифта в сопровождении Тимона. Оценить, откуда выбежала раскрасневшаяся блондинка, было совсем несложно, и по взгляду моих соседей я понял, что они сделали выводы. Неправильные выводы. Вот же, грёбаная карусель!

Глава 11. Марта

Я очень люблю пятницу и всегда её жду. Но сегодня по моим ощущениям не очень добрая пятница. Я просыпаюсь сама, без будильника, и мне не приходится долго гадать о причине моей неудовлетворённости. Максим. Он всё понял неправильно и не захотел меня слушать. Возможно, он был на эмоциях, а успокоившись, уже осознал, что погорячился и захочет объясниться со мной. Но разве Артём даст нам возможность поговорить?

В квартире тишина — наверняка, Тёмка ещё дрыхнет. У меня возникает шальная мысль, которая сначала шокирует, но потом заставляет меня улыбаться. Сонечка всегда говорит, что за своё счастье надо бороться. Мне хочется думать, что она права, правда, по моим наблюдениям, до сегодняшнего дня она вела борьбу против своего счастья. Не уверена, что именно сегодня что-либо изменилось. Но прямо сегодня мне могут пригодиться её наставления.

На огромных настенных часах — шесть утра. Конечно, все нормальные люди ещё спят. Я имею в виду тех нормальных, у которых рабочий день не начинается в семь утра, а до места работы не ехать пару часов. Таких я считаю несчастными. Если бы не моя дисциплинированность, то просыпалась бы я не раньше десяти.

В гостиной темно, а Артём раскинулся на моём огромном диване, как морская звезда, и тихо похрапывает. Я подхожу ближе и с умилением его разглядываю. Какой же он красивый! Честно говоря, он самый красивый из всех моих братьев и самый сложный. И кому такое счастье достанется?