Поручик

  Я подобрал карабин, вытянул из карманов пиджака убитого две запасные обоймы. Во внутреннем кармане лежала фотокарточка: убитый мной парень, какая-то женщина в платье с передником и мальчишка, белобрысый, стриженный под 'канатку' и лопоухий. Семейный был, черт побери! В этот момент приоткрылась дверь, ведущая из цеха в главное здание завода.

   - Ваше благородие, вы живы?

   - Живы, ефрейтор. Что там у тебя?

  Сапер, переступая через нагромождения металлического хлама и хрупая сапогами по строительному мусору, подошел поближе, и я протянул ему карабин:

   - Справишься?

   - Разберемся, - сказал он и щелкнул затвором. - Там можно пройти, но вонь такая, что блевать тянет.

   - Жить захочется - потерпим. Корнет!

  Кавалерист, все еще с бледным лицом, подбежал к нам. За окном раздались крики:

   - Смерть имперским оккупантам! Мы вас за ноги подвесим! - акцент был жуткий, надо сказать.

   - Н-надо поскорее отсюда выбираться, - проговорил корнет и щелкнул барабаном револьвера.

   Сапер отворил деревянную дверь с облупившейся краской и нырнул в темноту. Мы последовали за ним.

   - Здесь черт ногу сломит, так что поаккуратнее, поаккуратнее, - бормотал ефрейтор.

  Воняло жутко. Мы пробирались почти вслепую, ориентируясь на тусклый свет небольших грязных окошек, находившихся под самой крышей. Корнет щелкнул зажигалкой и тут же закрыл рот ладонью. Я тихо выматерился: вокруг нас лежали трупы. Видимо, здесь с месяц назад столкнулись какие-то две местные группировки: военной формы видно не было, а вот холодное оружие валялось в изобилии.

  Скрипнули ржавые петли ворот и мы оказались на улице. Серое небо дохнуло в лицо сыростью и гарью фабричных труб.

   - А теперь ходу, господа офицеры, ходу! - сапер-ефрейтор рванул вдоль по улице, к окраинам, туда, где был расквартирован имперский гарнизон.

  Мы побежали следом. Я услышал сзади крики, потом прозвучало несколько выстрелов. Оглянувшись, я увидел корнета, лежащего навзничь. Ему снесло полчерепа.

  Я думал, что у меня отвалятся подошвы сапог или разорвутся легкие - так быстро я еще никогда не бегал.

  Красное кирпичное административное здание на другой стороне улицы показалось знакомым: недалеко должны были быть блокпосты родной Десятой сводно-гвардейской бригады. Я замедлил шаг и попытался отдышаться. К контрольно-пропускному пункту с полосатым шлагбаумом я вышел ровной походкой, уже оправившись.

   - Кто здесь старший? Сообщите дежурному офицеру о нападении на военнослужащих имперских вооруженных сил в районе заброшенного завода, недалеко от эстакады.

  Усатый унтер-офицер козырнул и отправил солдата искать дежурного офицера. Скоро придется оформлять кучу бумаг, выяснять личность корнета и прочая, и прочая...

  Здание офицерского клуба располагалось в каком-то кабаре с раздолбанным гаубицами вторым этажом. Но на первом этаже все было вполне прилично, имелась барная стойка, стулья и пожилой квартирмейстер - буфетчик, который наливал всем, кто носит погоны с золотым позументом ровно по пятьдесят. И меня это полностью устраивало.

  ***

  Было то время суток, когда солнце еще до конца не село, а луна уже появилась на небосводе. Ребята из третьего взвода развели костер возле КПП и варили на нем в котелке кофе, чтобы не так хотелось спать в ночное дежурство. Я подошел к шлагбауму и спросил:

   - Ну, что тут у вас? Местные не беспокоят?

  Вахмистр, старший этой смены охраны, махнул рукой и улыбнулся:

   - Нет, господин поручик, не беспокоят. Один пацан даже хворост для костра приносил. Смешной такой, белобрысый...

   - Я тут посижу с вами? Не спится что-то...

   - Да всегда пожалуйста, вот, у нас даже лишний чурбак найдется!

  Я сел на толстое поленце, которое показалось ничем не хуже роскошного кресла, и вдохнул аромат варящегося кофе. Дымок от костра поднимался в небо прямо, не тревожимый порывами ветра. Пролетела мимо летучая мышь, делая замысловатые кренделя в своей вечной погоне за ночными насекомыми. Вахмистр налил мне кофе в металлическую кружку, и я стал пить маленькими глотками, обжигая губы о горячие края кружки. Хорошо!

  К контрольно-пропускному пункту приблизилась какая-то невысокая фигура, несущая что-то на плечах. Часовой передернул затвором, а потом улыбнулся и сказал:

   - Это наш пацан!

   Белобрысый лопоухий мальчишка как-то тяжело сбросил с плеча небольшую вязанку хвороста и подтащил ее к костру. Вахмистр протянул пацану галету, тот зажал ее в руке, спрятал в карман, потом с видимым напряжением подкинул вязанку в костер, осмотрел нас всех странным взглядом, и убежал куда-то в подступающую темноту.

  Огонь потрескивал, весело принявшись за вязанку хвороста. Где-то я видел этого пацаненка, его лицо показалось мне знакомым.

   - Чего-то он сегодня быстро убежал... - сказал один из солдат.

   - И вязанка тяжелая какая-то была у него, хотя на вид вроде... - добавил другой.

  Солдаты закурили и сменили тему. А у меня заклинило в голове и раз за разом вертелось одно и то же: знакомое лицо - тяжелая вязанка - быстро убежал. Я поднял с земли обломок доски и пошерудил в костре. М-мать!!!

   - ВСЕ В УКРЫТИЕ!!!

  Бойцы в карауле стояли опытные, и поэтому, не задумываясь, рванули кто куда: за мешки с песком, в канаву, в развалины кирпичного пакгауза... Я вместе с вахмистром оказался за ржавым остовом подбитого бронеавтомобиля.