Страница 14 из 32
Выслушав этот удивительный рассказ, люди в палате не знали, как его следует толковать. И только Харальд, сын Хрёрека конунга, задумчиво произнес:
– Трудно встретить другого такого мужа, как Харальд, сын Хельги. Найдутся люди, которые назовут его неразумным. Но я не осужу того, кому, должно быть, явился сам Один. Ему ли не знать, что никто не сильнее своей судьбы?
«Я же говорил, что безумие мужей этого рода было у них в крови. Ведь лишь самый безрассудный человек мог отдать полжизни за три вечера одних разговоров с юной девицей, пусть даже дочкой конунга и первой красавицей! Только случай, сила, да удача Харальда не дали пропасть этому времени впустую».
XXIX
Выйдя от конунга, Харальд и Халльфред стали держать совет с херсирами о походе на вендов. Меж тем Бруне известил господина, что слышал от верной служанки, будто Герута послала за сыном Хельги. Хрёрек Метатель Колец после рассказа Харальда о ночных бдениях в роще Одина хотел узнать о нем больше. Уловив, как пес брошенную кость, желанье конунга, Бруне вызвался укрыться в палате Геруты и подслушать ее разговор с Харальдом, чтобы выведать его тайну. Получив позволение, Бруне улучил время, когда Герута с девушками вышла, проскользнул в ее горницу и спрятался за ковром. Это был дорогой ковер, купленный у заезжего купца из Серкланда66. Весь в дивных узорах, он покрывал стену и свисал на пол. Слуга поднял его край и залег у стены, оставив себе щель для обзора. Было жарко, пыльно и душно, но Бруне привык не щадить себя на службе.
Только успел Бруне прилечь поудобнее, как в светелку с девушками вернулась Герута. Они весело говорили о разных вещах, и княжна беззаботно смеялась над их шутками. Потом к ним вбежала Тордис, дочь Грима, и передала рассказанные ей отцом слова Харальда о том, что он пережил в роще Одина. Когда Тордис поведала им, чем заплатил сын Хельги за эти три ночи, девушки дружно заахали и заохали. Герута же приказала им всем замолчать. Но Бруне заметил из укрытия, что у дочери конунга слегка дрогнул голос, а рука будто смахнула соринку из глаза. Тут постучал воин стражи, и объявил, что Харальд стоит у дверей. Герута велела девушкам выйти из горницы и только одной Тордис остаться. Затем она воссела на расписанную яркими цветами скамью и позволила впустить Харальда.
Сын Хельги быстро вошел в ее горницу, но при взгляде на княжну будто замер. Солнце уже заходило над усадьбой Хрёрека конунга. И Герута на возвышении словно парила в золотом мареве его лучей, просеиваемых бычьим пузырем на оконце. Девушка показалась Харальду диво, как хороша. На ней были те же платье и запястья, что и в первый вечер их встречи. Волосы на голове были схвачены золотым обручем, а две светлые косы падали на высокую грудь. Пока Харальд стоял, сраженный ее красотой, Герута улыбалась, разрешая любоваться собой. Дочь конунга не сразу начала разговор, желая прежде вволю насладиться своей властью над воином. Но вот она ласково его приветствовала и справилась о здоровье.
Сын Хельги, которого бросало то в жар, то в холод, воскликнул:
– Никогда еще не было мне так хорошо. За эти дни и ночи случилось такое, о чем я прежде не мог и подумать. Но ничего прекраснее золотой девы в солнечных покоях я в жизни своей не видел. И скажу тебе все без утайки. Полюбилась ты мне, как воину битва, и не могу я жить без тебя, как струг без волны. Как увидел тебя, сразу понял, что между женами ни одна не сравнится с тобой. Не отвергай меня, пока не узнаешь, что мне можно верить, если ты еще не поняла этого.
Покачав головой, Герута говорит ему с укором, хотя и немного притворным:
– Прав был мой отец, назвав тебя слишком вольным. Не подобает девушке слушать таких речей, пока не зашлют в ее дом сватов и родичи не решат выдать ее замуж. Поэтому, будь другой на твоем месте, я бы прогнала его и велела не искать встреч со мной. Но ты заслужил мое уважение, и твои слова требуют ответа. И я дам его тебе так же прямо и смело, как ты говорил со мной. Я бы не стала перечить отцу и брату, если бы они вдруг решили поддержать тебя в этом деле, когда бы ни разность в нашем положении. Но я – дочь конунга из славного рода, а ты, не в обиду будет сказано, из рода храброго, но темного, в наших землях неведомого. Как не может орлица быть подругой ворона, так и я не могу выйти за тебя замуж.
Не успела княжна это сказать, как Харальд отвечал ей надменно и сурово:
– Не самая худая птица ворон, если он был избран Одином67. Ты видишь во мне слугу, а не ровню. Но люди обманываются, применяя свою мерку к тому, кто не похож на них. Если я тебе не по нраву, тогда не о чем и говорить. Но, коли все дело в знатности, знай, что мой род не уступит твоему. Прадед мой по праву мог бы стать конунгом, если бы не любил вольную жизнь и не погиб раньше своего отца. Дай мне только время, и я докажу, что достоин твоей любви!
Герута, впервые видя его таким горделивым, с тайной грустью произнесла:
– Не могу я говорить с тобой о таких вещах. Знаю только, что если мужчина любит женщину, нет ничего такого, что он не мог бы для нее сделать. Помни, что орел кричит рано68, и поступай, как должно. Пусть будет с тобой удача, и Один пошлет тебе победу! Если же тебе нужен другой ответ, то после похода скажи об этом моему отцу. И когда он призовет меня, клянусь, ты его услышишь!
Только выходя из покоев, Харальд обратил внимание на ковер и заметил, что под ним кто-то лежит. Тогда он задержался в дверях и в сердцах обронил:
– Они теперь входят в моду, эти восточные ковры. Но тем, кто присматривает за ними, лучше бы надевать латы, чтобы не напороться на меч.
После того, как он вышел, дочь конунга и Тордис не могли уразуметь, что означают его последние слова. Сперва они решили, что Харальд не сдержал себя и дал волю гневу. Но Тордис тоже заметила под ковром лежащего человека. Герута немедля велела ей позвать стражу. Пришлось тогда Бруне вылезти из укрытия и с улыбкой объяснять княжне, зачем он там прятался. Герута была этим очень недовольна и велела ему передать отцу их разговор с Харальдом слово в слово. А потом прибавила, что не жалеет ни о чем из того, что было сказано между ними.
XXX
Жил тогда человек по имени Браги. Он был сыном хевдинга Бодди из Рогаланда. Это был человек невысокий, большеголовый, розоволицый, с худыми руками и немного короткими ногами. У него были рыжеватые волосы, курчавая бородка и карие глаза, пристальный взгляд которых проникал во все, что он хотел запомнить и постичь. Он не любил прибегать к насилию, и слово его было быстрее и острее меча. В то время Браги был еще совсем молод, но уже подавал большие надежды. Никто не умел так хорошо толковать руны69 и слагать стихи. И ярлы, и бонды были ему рады как ведающему человеку и искусному собеседнику.
Браги приехал на Селунд, когда Хрёрек Метатель Колец пировал в Хлейдре, и конунг по совету опытных людей пригласил его на свое торжество. Пока гости кушали и бражничали, Браги ничем не выделялся в палате, но когда дело доходило до рассказов, сыну Бодди не было равных. Держась незаметно среди других, он, по своей привычке, присматривался ко многим. Не мудрено, что он обратил внимание на Харальда, сына Хельги, о котором столько говорили в те дни. Браги расспрашивал о нем людей на пиру, выискивая нужные слова, будто куски янтаря в песке морском. Обдумав их ответы, он понял, что это человек необычный.
Вышло так, что на второй день после пира Браги позвали в большую палату, где Хрёрек конунг сидел со своим сыном Харальдом и хевдингами. Перед этим Бруне передал господину разговор Геруты с молодым Харальдом. Узнав от слуги о словах сына Хельги, которого он возвысил из грязи, Хрёрек конунг пришел в ярость. Его разгневало, что такой человек помышляет о женитьбе на его дочери, да еще выдает себя за потомка конунгов. Но сын его Харальд убедил отца не давать воли гневу, пока не выяснится правда о роде и племени молодого воина. Потому Хрёрек конунг и собрал в палате знающих людей, чтобы выведать у них, не известен ли кому корень рода Харальда. Одни сумели дойти лишь до его деда Торбьёрна, другие смогли вспомнить древнего Хельги. При этом никто не сказал о предках Харальда ничего такого, что могло бы объяснить его загадочные слова.
66
Серкланд – «Страна Сарацин» (по другой версии, «Страна шелка»). Так скандинавы называли страны арабского Востока, о которых в то время имели смутное представление.
67
Считалось, что вороны служат Одину и находятся под его защитой. Два ворона – Хугин («Думающий») и Мунин («Помнящий») – постоянно сопровождают Одина и сообщают ему обо всем, что происходит в мире.
68
Популярная поговорка, смысл которой в том, что герой должен проявить себя смолоду.
69
Руны – идеограммы, возникшие, не столько для записи сообщений, сколько для использования в магических целях. Делались как насечки на дереве, что привело к преобладанию вертикальных линий и отсутствию округлых черт. Даже тогда, когда руны стали средством письма, выделялись особые «руны мудрости», имевшие сакральный смысл.