Трактирщица

Глава 2

Под болтовню Мисы, Эрики и Динали я игралась с Дэвидом, лениво прокручивая в голове планы на ближайшие годы.

Мы приехали, разгрузили экипажи, отправили детей делиться впечатлениями с друзьями, а сами пошли в кабинет Доминики.

Старая знакомая достала две рюмки, бутыль с настойкой и нарезала два яблока.

— Итак, ты замужем? — спросила я, когда Каро села за свой стол.

— Вдова. Вышла замуж, а потом он сразу ушёл на фронт. Сказал, не тронет, пока не вернётся, чтобы у меня соблазна не было. Вернулся через пять лет в деревянном зачарованном гробу.

— Деревянная сотня?

— Да, Николас Каро, их капитан. Много старше меня, но, мне кажется, я смогла его полюбить.

— И как ты оказалась управляющей?

— Ник все свои деньги, всю недвижимость завещал мне. Прямо перед свадьбой написал завещание, оставил у своего юриста письмо, где просил меня, если он не вернётся, отдать его сестёр замуж. Три девушки, старшей уже двадцать пять. Пришлось дать за ними огромное приданое, почти все деньги, которые остались от него. Себе оставила дом и небольшую сумму на первое время. Потом оказалось, что у мужа был долг, пришли кредиторы с постановлением суда, меня выселили. Деньги, правда, не тронули, я их успела на свой счёт перевести. Надо было и дом продать, поменьше купить, но разницу себе оставить, но я не думала, что это необходимо. В итоге я оказалась на улице с сорока золотыми на счету.

— Вернулась в родительский дом?

— К брату. Жила у него. Пятеро детей, это тебе не шутки. Помогала его жене, пока та не решила, что на меня у брата уходит слишком много денег. Устроила скандал, потом ещё один, потом… Он не выгнал бы меня, так и ссорились бы дальше. Но я сама ушла. Написала Его Величеству, мол, так и так, жена героя осталась на улице, некуда идти, деньги мужа забрали в долг. Ну он разбираться не стал. На следующий же день ко мне приехал генерал Ковинс, с двумя вариантами моей дальнейшей жизни

Первый - я могу выйти за него замуж. Второй - я могу стать управляющей этого приюта. Замужем я была, пусть и не полноценным образом, но была, и мне там не очень понравилось, поэтому я сказала, что храню память по любимому мужу, замуж в ближайшие годы выходить считаю бесчестным, и выбрала в общем второй вариант. Вот так я тут и оказалась. А ты почему решила закупить мебель у безродных? Раньше бы ни за что не стала экономить на качестве.

— На качестве я и не экономлю. Естественно, сначала ваши кровати проверю. Я могу себе сейчас позволить экономию на красоте. Да и не нужны слишком красивые кровати в трактир, на них не аристократы спать будут, а купцы и другие путники.

— И где ты собираешься его строить? В столице постоялых дворов уйма, твой трактир особо никого не удивит. И почему занимаешься всем сама?

— Папа умер. Полгода назад. Три месяца судились с Виктором по поводу наследства. По итогу мне достался только большой земельный участок недалеко от границы. Посёлок Белые Сороки, но ты наверняка о нем ничего не знаешь. Я тоже не знала, — пояснила я. — На счету была некоторая сумма денег, я решила рискнуть всем и вложиться в новое дело.

— То есть ты действительно все начала с нуля? Ни огромных отцовских капиталов, ни его же связей, ни помощи от кого-то более опытного?

— Да, можно сказать, мы с тобой оказались в похожих ситуациях.

— Война отняла у нас многих, — Доминика очертила рукой знак бесконечности, отдавая дань памяти своему героически погибшему мужу.

— Отец умер в постели с молодой любовницей, — я даже захихикала, вспомнив весь абсурд той истории. — Не выдержало сердце старика страсти новой пассии. А от армии он даже Виктора откупил. Сказал, в память об умершей супруге не может оставить мальчика на произвол судьбы.

— Мальчика? Виктор же старше тебя на пять лет?

— На семь, — кивнула и все-таки выпила рюмку наливки одним махом. Дольку яблока взяла скорее из задумчивости, чем по необходимости. Похрустела кислятиной, а потом продолжила. — Видишь, как получилось? Сына своей второй жены, бедного мальчика-сиротку, он оставить на произвол судьбы не смог. Завещал ему все свое имущество. А меня, единственную дочь, наследницу титула и, если разобраться, свою прямую преемницу, после своей смерти выкинул из столицы. Триста золотых и земельный участок в Белых Сороках. При условии, что я сначала помогала ему вести дела, а потом и вовсе практически все делала сама. Это моё дело, мои деньги. Я столько ночей не спала, изучая бухгалтерию отца! И все это досталось Виктору, который никогда в жизни не считал суммы, превосходящей его месячное содержание. Он разорится, не пройдёт и пяти лет.

— Значит, так тому и быть.

— Доминика, это наследие моего рода, понимаешь? Мой дед открыл завод в Трезде, когда остальные до сих пор вкладывались в мануфактуры. И это самый крупный завод по производству экипажей в стране. Понимаешь, какие там деньги? А они утверждают, что его стоимость, плюс стоимость остального отцовского имущества равна трём сотням золотых и одному земельному участку!

— Может, там есть какие-то ископаемые?

— Проверила в первую очередь. Оплатила магэкспертизу через суд, потом сама поверхностно прошлась с десяток раз. Нет там ничего. Просто огромная территория, земля, кусты и деревья. Всё.

— Насколько огромная?

— При желании можно построить небольшую деревушку, — прикинула я. — Или два королевских дворца.

— А… вместе с придворцовой территорией?

— Не знаю, не уверена. Я во дворце только однажды была, когда отец назвал меня единственной наследницей титула. Хоть это Виктору не удалось у меня отнять. Хотя грозился ответный иск подать, жлоб элийский!

На этом разговор иссяк. Мы с Доминикой не были подругами, никогда близко не общались, поэтому даже эта беседа стала чем-то необычным. Не знаю, как ей, а мне просто хотелось выговориться. Кому я ещё могу рассказать о случившемся? Линам высшего света, которые сейчас только и делают, что обсуждают моё неожиданное падение? Разумеется, они не понимают, на что я теперь рассчитываю. Намного разумнее было бы принять предложение лина Штрауна. Если бы ещё он мне брак предложил, а не сомнительный статус его постельной грелки, я бы подумала. Представляю, что с ним сделал бы мой отец, если бы был сейчас жив. Нет, дело даже не в моих оскорбленных нежных чувствах, но вот репутация рода — то, за что папа уничтожил бы любителя плотских утех за пару месяцев.

Под задумчивое молчание мы выпили ещё по рюмке наливки, а потом Доминика решительно встала и повела меня осматривать приют. Домик на двенадцать спален раньше скорее всего принадлежал семье какого-то богатого купца, хотя это и было очень давно. Об этом и говорили только размер здания, количество комнат и отсутствие большого двора: купцы всегда считали, что работа в земле не их удел, а значит и земля эта им особо не нужна.

Состояние приюта оставляло желать лучшего, прямо скажем. Окна продувались, стены начали покрываться плесенью. Если кто-то спросил бы моего мнения, я точно сказала бы, что держать детей в таком помещении нельзя.

— Это ужасно, — была вынуждена признать я. — Здесь нельзя жить!

— Но мы живём, — хмыкнул Бесо. — Спасибо, на улицу не выкинули. Кому нужны отказники.

— Все здесь отказники?

— Да, отказники и дети дезертиров. Мы даже среди сирот низшая каста, — равнодушно заметил парень. Остальные дети ушли ужинать, а он остался показать свои труды. Как раз снял линялое постельное белье с кровати, убрал матрас и демонстрировал деревянный каркас из отшлифованного лакированного дерева. — Вот. Одну такую мы делаем пару дней, потом ещё лак сохнет. Ну и это если дерево заранее подготовить.

— Рукастый ты парень, — похвалила я. У Бесо и впрямь руки были по-настоящему мужские: сильные с длинными пальцами и мозолистые. Я давно заметила, что руки торговца, воина и трудяги сильно отличаются. Почему-то подумалось, что Бесо больше пойдут мозоли от меча, чем такие. — А материалы где закупаете?

— Ездили в лес, валили сами, а лина Каро их готовила магией.