Нечисть

-- Обещай, что на балконе будешь молчать и держать меня за руку?

- Ладно, ладно, только пошли быстрее!

- Шапку надень и пальто застегни.

- Не холодно, мам, тепло на улице. Ну, хорошо, ну идем же!...

С балкона хороший обзор, если смотреть далеко, а вот прямо внизу -- все маленькое, а люди приплюснутые. Ворон уселся на перила, поближе к Денису, вниз лететь не пожелал. Отец вперевалку подошел к огромному джипу-катафалку, пнул его в черный блестящий бок.. Машина испуганно взвыла, призывая на подмогу хозяина, и помощь не замедлила явиться: из маленького магазинчика-палатки вывалился здоровенный дядька в черной куртке, Денис знал, что это шофер, а из парадной один за другим выбежали трое, с палками, либо с битами в руках. Но отец оказался сильнее всех четверых: одной рукой он хватал поочередно за грудки нападавших, а другой -- бил, куда придется, в грудь или в голову и сразу же отпускал. Ударенный падал и лежал не шевелясь, а отец уже накидывался на следующего. Родитель Вовчика успел ударить отца бейсбольной битой по голове, но бита сломалась, а отцу хоть бы что. Он только рассердился -- ударил Вовчикова папу не один раз, а несколько, отбросил его на газон, потом принялся избивать ни в чем не повинную машину: высадил стекла, отломал зеркала и кенгурятник, пинками и кулаками помял дверцы и капот. Эти четверо лежат без памяти, машина умолкла, родственники Вовчикова папы вместе с Вовчиком - ни гу-гу, затаились, видимо.

Народу набежало - жуть, на балконы высыпали. Но милиции нет как нет. Тут отец, поглядел наверх, а мама ему вполголоса:

-- Хватит, увлекся, дубина! Домой иди. - И что интересно - отец вроде как услышал. И даже ответил:

"иду", Дениска готов был поклясться, что распознал отцовский голос. Отец развернулся и вперевалку пошел в парадную.

- Все, мам, пошли. Ты борщ папе хотела разогреть, нам с папой!

- Да, сынок, да, я слышу. Все уже разогрето....

- Ну что, доволен, позабавился? Напоказ - любуйтесь все! Идите мойте руки сначала, а потом обедать.

Вот беда..., только прижились на новом месте... Он ведь ребенок маленький, какой с него спрос, а ты,

Гарик, тебе-то голова зачем дана?

- А я причем? Не грусти, мать, все в норме будет, это... пучком. - И ворону:

-- Мор, теперь всегда будешь сопровождать Дениса, поодаль, но в поле зрения. Нечего на жердочке рассиживаться...

-- Будто бы Морка был против; да родители сами и не пускали птицу на улицу, хотя Дениска просил их об этом.

Но, как оказалось, владелец джипа, очевидный бандит по профессии, и не рядовой, если судить по поведению, а "авторитетный", всерьез обиделся на семью Петровых...

Денис с полчасика, не больше, отдохнул после обеда и взялся за уроки. С английским и рисованием ему помогала мама, остальное он выполнял самостоятельно. Мама оставила его в комнате одного, как он просил, вероятно они с отцом ушли в спальню, потому что не спали всю предыдущую ночь. А может быть и для того, чтобы развлекаться сексом, как делают все родители - Денис был начитанным мальчиком и тайну деторождения постиг еще в прошлом году. Но этот аспект жизни, скучный, как и все, что связано с миром взрослых, его нимало не интересовал. Еще даже и лучше - не будут в комнату заглядывать, смотреть, как они с Моркой танцуют и хором поют...

-- Кр-рови, кр-рови, Мор-рочке кр-рови!...

Во голова садовая, забыл, все забыл с этим дурацким плэйером... Мор со вчерашнего дня не кормлен!

- Кормление Мора - с шести лет входило в исключительные права и обязанности Дениса.

- Мор-рка, Мор-рка, не кр-ричи, не кр-ричи! Сейчас, мой птенчик, иди в загон, иди кушать!...

Мор высунул лапу из клетки, ловко откинул крючок и крылатым зловеще-черным боровком спланировал в угол комнаты, где был оборудован из прозрачного пластика специальный загон, площадью -- один метр на два и стенки с крышкой, высотой в три четверти метра. Сегодня на обед были просто белые мыши, отец принес полдюжины. Дениска вытряхнул их в загон, а сам заторопился на кухню, налить воды в Моркину кадушечку и принести из холодильника специальную травку с большим содержанием витаминов и нарезанную дольками морковку на блюдечке.

Когда он вернулся, трех мышей уже словно и не бывало, но, утолив первый голод, Мор принялся как обычно играть с несчастными тварями: заложив крылья за спину, он степенно вышагивает по загону взад-- вперед, то вдруг начнет долбить клювом - совсем рядом, но до поры промахиваясь, то наложит когтистую лапу на дрожащий комочек и вновь отпустит... Дениска, пользуясь паузой в процедуре кормления, нацепил наушники и снова принялся скакать по комнате под старинные твисты Чабби

Чеккера. Но сегодняшние белые мыши - это не крысы, и не змеи, и не ласки, и не навьи - Мору быстро прискучила пресная забава, он доел оставшихся мышей и хрипло заорал во все воронье горло, чтобы

Дениске было слышно сквозь наушники...

Денис дослушал песню, со вздохом щелкнул "стопом" и, как был в наушниках, пошел за тряпкой - протирать после Морки в загоне кровь и мясные ошметки. Но сегодня, после мышей - это были пустяки.

- Ну, что, Морка, теперь споем? Погоди, пернатый, я тебе сначала клювик протру, лапки протру, руки себе вымою...

Но хоровому пению в тот день не времени почти не нашлось, если не считать совместного ора в течение нескольких последующих секунд...

Дениска, словно ужаленный гневом и ужасом, вскрикнул и отпрыгнул к загону, он почувствовал и сразу же увидел, как черное, невообразимо быстрое нечто, влетело в форточку, ударилось в потолок и... Хриплый и пронзительный крик верного ворона, взлетевшего наперерез угрозе, стал все более протяжным басовитым, наконец вообще остановился и повис в воздухе инфразвуковым колыханием, черный промельк превратился в медленно плывущий наискось от потолка к полу предмет, похожий на бомбу, как их рисуют дети, черную, хвостатую, с крупную крысу величиной, окруженную медленно кувыркающимися кусками потолочного покрытия. Великая ярость ворочалась внутри этой бомбы, вот-вот уже готовая освободиться, вдохнуть полной грудью и выдохнуть в окружающее пространство бурю и смерть.

"Нет!" - закричало Денискино сердце, "нет" -- взорвался в рыжей голове всепоглощающий гнев, взорвался, липким багровым жалом выскочил навстречу черному гостю, напичканному пиротехнической смертью, захлестнул в кокон, постиг и унял ее, накрепко зажал в тесных металлических границах...