Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 16 из 32

Федоровны, а потому пусть тоже долго живет, для Лехи, когда тот вырастет, но и эти речи Леха воспринимал буднично, как прогноз погоды ... И вся деревня, если вспомнить, зналась с нечистой силой, а вернее -- так не сама ли ею была?... Вспомнил, как Ирка Гаврилова, ровесница с Болотной улицы, ладонью поджигала хворост, а Игорек Супрунов командовал муравьями, целые представления разыгрывал... Вспомнил... вспомнил... Как много невероятного, оказывается, можно было вспомнить...

-- Ойелки-метелки, насколько может дурным хомосапый девятнадцатилетний мужчина в расцвете сил и до этого!... Или это они его заколдовали, во главе с мамочкой, чтобы он ничему не удивлялся?...

Нет, Леха понимал, чувствовал, что дело тут не в околдованности, а в его собственной лопоухости...

Ну, лопух-не-лопух, а никогда и никому он о деревенских чудесах не рассказывал, ни разу не проговорился, хотя возможности были... Пустяк, но Леха чуточку приободрился.

А теперь, стало быть, он выращен альтернативой Антихристу(!?) и едет принимать наследство дя... папы Пети (здравствуй, папочка-а! Повезло с фазером, монструм вульгариз, плиз..., любимая, позволь представить: вон тот, в одних трусах и с перегаром на устах -- мой папа, теперь он и твой папа...), а заодно и колдовскую вендетту. А может, он теперь сразу станет могущественным?... Леха побормотал всякую абракадабру, пощелкал пальцами -нет, даже пиво не появилось... Он надел наушники, включил сидюк и попытался утешиться Джимми Попом. Вроде помогло...

Поезд трясло, покачивало и обстукивало, как трясет и качает их во всем не очень цивилизованном мире, и Леха Гришин задремал, на время сна позабыв о миссии, которая вроде как ждет его, о близкой, предстоящей потере мамы и новоприобретенного отца, о том что жизнь его теперь поменяется кардинально, и что жить он будет ярко, и если повезет -- тысячелетия, как папа, или поменьше, как мама, или Турман, если не повезет...

Стояло лето двухтысячного года от рождества Иисуса Христа, среднего сына Божия.

ЧАСТЬ 2

Июнь двухтысячного года высыпал на город целую охапку безоблачных ночей, одна другой белее, и однажды, возвращаясь утром домой, Денис, впервые за восемнадцать прожитых лет, понял, что счастье - реальность, как эти мосты и набережные, как эти озабоченные менты на Петропавловке...

Счастье реально и он вот-вот его повстречает и возьмет себе, не в эту ночь, так в следующую... О,

Питер, о, радость...

"В Ленинграде - слепое пятно, там будем жить." Эти странные слова отец произнес вполголоса, когда они сидели перед телевизором, все втроем. Денису было в ту пору лет девять, он залег к матери на колени, да так и заснул. Потом вдруг проснулся, сам не зная отчего, заерзал горячим затылком, устраиваясь поудобнее...

-- Мама, опять ты куришь табак! Перестань, это вредно для легких и для организма.

- Да, да, сынок, я сейчас... -- Мать тяжело потянулась к пепельнице на журнальном столике, загасила окурок.

- Папа, а что значит - слепое пятно?

-- Ну, эта, это... -- отец собрал в гармошку кожу на нешироком лбу, грозно закашлялся... Мать поспешила вмешаться:

-- У тебя редкая форма аллергии, Денис, поэтому мы решили переехать туда, где аллергия не будет тебе досаждать.

- В Ленинград, да?

- Да, В Ленинград. Теперь уже Санкт-Петербург, у него опять старое название, как до революции. Там влажный климат, меньше ультрафиолета, тебе пойдет на пользу. Как твоя голова, не болит?

Головные боли прекратились у Дениса давно, еще в первом классе, от них остались только воспоминания, с каждым месяцем все более смутные, бледные... Но родители волновались по этому поводу без устали.

-- Ура! Мы будем жить в Питере! В городе трех революций! До пупа затоваренный!.. А белые ночи там каждый год?

- Каждый год. - Мать слабо улыбнулась, распрямила средний и указательный пальцы, клейменые сигаретной желтизной, потянулась за новой сигаретой.

- Я кому сказал - курить вредно! Папа, скажи маме, чтобы не курила!

- Оль, правда, не курила бы ты. Опять заболит голова у Диньки, а мы отвечай.

- Она у него не от того болит, - криво усмехнулась мама Дениса. П

Тонкие пальцы жадно и бесплодно потрепыхались и неслышно упали Дениске на правое плечо.

- Денис, идем в кроватку, тебе пора спать. Вставай сам, ты уже взрослый самостоятельный мужчина.

- Нет, я хочу, чтобы ты отнесла меня на руках.

- Но ты уже большой, мне тяжело тебя носить...

-- Пусть тогда папа несет!

- Хорошо, хорошо. Гарик, отнеси его в ванную, присмотри, чтобы он все сделал, умылся, зубы почистил, а потом в кроватку.

- Но ты посидишь возле меня. А то мне страшно. - Денис знал, что последний аргумент подействует безотказно: мать будет сидеть возле него час, два, хоть до утра - сколько понадобится, пока он не уснет. А отец будет слоняться в соседней комнате, как медведь в зоопарке, гоняя из угла в угол квадратную тень, иногда останавливаться возле двери, вслушиваясь, что там в спальне, не уснул ли

Дениска? И даже Мор, говорящий домашний ворон, не полезет на ночь в клетку на насест, но так и будет молча сидеть на шкафу, поглядывая то на окно, то на Дениску. Его круглые глазки похожи в темноте на два тусклых багровых светляка, Дениске нравится смотреть на них, он вглядывается, чтобы рассмотреть получше, потом веки его начинают слипаться и он засыпает...

Ворон был Денису лучшим и единственным другом, не считая, разумеется родителей. Живых дедушек и бабушек у него не было, в детский сад его не водили, поскольку мама не работала, а в школах...

За два с лишним года, что он учился, родители трижды меняли место жительства, соответственно и школы менялись.

Всюду было одно и то же: радостные выкрики: "рыжий", когда он заходил в класс, потом смех, когда объявляли его имя и отчество: Дионис Гавриилович. (Хорошо хоть фамилия была простая: Петров.

)Потом его попытки познакомиться - и одиночество. Его не обижали, не чурались, на ним не смеялись, а если и смеялись - то не больше, чем над любым другим его одноклассником , но с

Денисом почти никто не хотел дружить и играть. Обходили стороной, не говоря худого слова, и все.

Несколько раз во дворе с ним заводили, или, вернее, пытались завести дружбу мальчики и девочки его возраста, но они были чем-то неприятны Денису, и родители не разрешали ему общаться с ними. И опять они переезжали куда-то...