Зло

— Айзек!

Эпос продолжал молчать. Его истощенное, покрытое кровью и грязью тело осталось неподвижно. Лишь грудная клетка, с которой исчезла вязь параменталов, мерно вздымалась, выдавая теплящуюся внутри Эпоса жизнь. Киллиан подбежал к могучим корням дерева и потянулся к ногам Райберга. Попытался снять… С губ Эпоса сорвался стон. Только тогда Киллиан увидел черные прутья, которые пронзали стёртые армейские ботинки Айзека. Увидел красные капли, сочившиеся из его прибитых к дереву рук. Увидел обгоревшее, перечеркнутое в районе глаз черной полосой лицо Эпоса.

На плечо Киллиана легла рука. Проводник заставил его обернуться, притянув растерянный взгляд мемора… И Киллиан все понял. По грустной улыбке в уголках губ, по безмерной тоске, льющейся из глаз, по тяжёлому вздоху… Киллиан кивнул. Он был готов. Был готов пойти на все, лишь бы спасти Айзека.

В руках проводника появился молот. Бордовые одежды оторвались от земли. Проводник поднялся в воздух и начал снимать Айзека с дерева, заставив того закричать. Окровавленные штыри один за другим полетели вниз, к ногам Сивара. С гулким звоном черные гвозди падали на каменную гладь острова. Киллиан поднял один из заостренных прутьев и стряхнул с острия красные капли. Прожигая остатки крови, на металле проступила надпись. Всего одно слово: «Долг».

Эпос был свободен. Настало время платить. Киллиан не заметил, как поднялся в воздух. Он раскинул руки в стороны исполняя обещанное. "Долг" пронзил его правую руку, пригвоздив к дереву. Боли не было. Был лишь покой и холод. Холод, пропитавший его насквозь. Холод, который смешался с ядом его ран и пронзил его душу. Он открыл глаза и увидел, как проводник взвалил Айзека на плечо и начал подниматься вверх по склону. Туда, где занимался ураган. Где — то далеко вверху могучие порывы ветра крушили все вокруг, срывая со стен кратера горы пепла. Внутри темного склона бушевал огромный смерч. Он затягивал в свою необъятную пасть все, до чего мог дотянуться. Срывал причудливое кладбище рухнувших с небес, где скупцы и расточители вечно спорят друг с другом. Затягивал гневных и ленивых, которые обречены вечно драться в зловонном болоте. Смерч втянул в себя раскаленные могилы лжепророков и зловещий лес самоубийц, чуть не поглотивший Киллиана. Воронка все сужалась. И лишь багровые одежды проводника продолжали мелькать в этой черной кутерьме.

Смерч начал трепать волосы Сивара. Впиваться в кожу. Раздирать глаза. А он смотрел им в след, все надеясь, что Айзек обернется. Он хотел последний раз посмотреть в глаза человеку, который дал ему цель. Который отдал себя в жертву ради этой цели. Ради человечества.

— Айзек! Айзек!

Ветер уносил его крик, продолжая усиливаться. Воронка сузились прямо над его головой и начала впиваться в его тело. Стала терзать его душу. Стала уничтожать его разум. Пороки человеческого ада впивались в его сознание, уничтожая его "Я", оставляя внутри него пепелище. Оставляя лишь ненависть. Оставляя лишь холод…

А он все кричал:

— Айзек! Айзек!

Он в последний раз открыл глаз, подставляя их ветру. Вихрь смел все вокруг, не пожалев даже ледяную корку озера. Киллиан все же увидел развевающийся плащ проводника, поднимавшегося все выше и выше по склону. Он вел Эпоса к самому началу…

— Айзек! Айзек Райберг!

Эпос не ответил, не обернулся. Оглянулся проводник. Мужчина в красном посмотрел в самое сердце вихря и снял свою шляпу, подставив ветру серебряные пряди волос. Он посмотрел на Айзека, грустно улыбнулся и бросил всего одну фразу. Знакомый чопорный голос прорвался сквозь вихрь и долетел до Киллиана:

— Вы так ничего и не поняли…

Эпилог. Уроборос

— Бидди, детка, ты только представь: ты и я, ужин на крохотном острове в Средиземном море, лазурная вода, малиновый закат, бокалы Кристалл, лангустины… Прыгаем в гиперджет и через полчаса мы в Берлине. Пара клубов, ты танцуешь для меня в ультрафиолете. Десять минут, и мы в Париже. Номер, из которого видна Эйфелева башня, шелк Малберри, свечи…

— Мистер Уильямсон, доложите о состоянии корабля и прекратите засорять эфир, — Бидди Гибсон, оператор цента управления полетами города Даллас, смерила Ноа суровым взглядом.

— Бидди, всего один рейс, и я стану богат. Заскочим на Аверитию, стрясем денег с простачков джанкеров и домой. Море, солнце, любой стафф…

— Мистер Уильямсон, я буду вынуждена доложить офицеру таможенной службы.

— Ну и зануда же ты, милашка. Все показатели — в норме. Вышли на нужную траекторию. Расстояние — два миллиона километров от Земли. Нам нужна свободная зона гиперпереходов.

— Уточняю… Вам предоставлена зона 12 с.

— Бидди, это же черт знает где! Поближе ничего нет? У Венеры? Или хотя бы у Марса?

— Мистер Уильямсон, все зоны гиперпрыжков заняты, — Бидди стряхнула невидимую пыль с бэйджа, заставив свою грудь соблазнительно колыхнуться, и лукаво подняла бровь, — буду рада видеть вас снова, мистер Уильямсон. Счастливого пути.

Связь прервалась, оставив Ноа наедине с приборной панелью. Темнокожий штурман ещё раз проверил полученные допуски и занёс в систему необходимые координаты. "Титан" — новейший тяжеловоз класса М, начал ускорение. Лазурное блюдце Земли осталось где — то позади.

Ноа соврал, "Титан" должен будет совершить два прыжка: сначала до тихонь джанкеров на Аверитию, и потом к букашкам с Мортема.

"Лишь бы животные выжили." — половина трюма "Титана" представляла сейчас собой верещащий, постоянно гадящий зверинец. Корды обожали земных животных. Нет, естественно, есть они их не могли — чужая биохимия не располагала к гастрономическим экспериментам. Букашки ценили животных с эстетической точки зрения. Разнообразие фауны Земли сводило кордов с ума. Хиленький животный мир их родной планеты и в подметки не годился земному. За пару коров, коз, енотов и собак можно было получить целое состояние. Они вернутся на родину только через два месяца, но Билли дождется. Должна дождаться. А если даже и нет — не проблема. С теми деньгами, что они заработают за рейс, он сможет снять любую, самую проапгрейдженную девочку.

"Титан" пересёк орбиту Марса. Безжизненная красная планета, освоение которой ограничивалось разработками месторождений, осталась позади.

Земля, Марс, пояс астероидов, Юпитер — их маршрут до зоны безопасных гиперпереходов. Где — то там, между двумя газовыми гигантами, они должны будут уйти в гипер, покинув Солнечную систему. Коммуникатор взорвался трелью вызова.

— Ноа, сука, из — за твоих подкатов нас отправили в такую дыру? — голос капитана Симмонса вывел штурмана из мечтательной дрёмы.

— Капитан, да ни в коем разе.

— Знаю я тебя. Давно ты по этой сисястой слюни пускаешь.

— Ее зовут Бидди…

— Ой, ты мне мораль ещё почитай. Пойдем кофе выпьем, расскажешь, как твои амурные успехи. С доком особо не поболтаешь.

Капитан отключился. "Титан" миновал пояс астероидов. Лететь оставалось совсем немного. Ноа собирался уже встать и пойти в столовую, где капитан Симмонс ждал горячих подробностей их с Бидди отношения, когда судно тряхнуло. На секунду пропало освещение. Индикаторы приборов и рабочие экраны погасли, чтобы через мгновение вспыхнуть. Коммуникатор поддержал своих электронных собратьев и разразился вызовом:

— Доложить обстановку. Что с показателями? Отчёт о причинах экстренной ситуации, — капитан сменил фривольный тон на рубленный слог бывшего военного.

— Провожу диагностику. Незначительные повреждения систем.

Внутрисистемный двигатель — норма. Система связи — норма.

Система жизнеобеспечения — норма. Щиты — норма. Система энергоснабжения — норма. Система обеспечения температурного режима — норма. Гипердвигатель — норма. Система управления — норма.

Помощник — норма.

Перед лицом штурмана вспыхнули показания, предоставленные помощником. УИИ корабельных систем зафиксировал аномалию.