Зло

— А с чего вы так решили, молодой человек? Много ли вы знаете о жизни господин Райберга до Выживания?

— Я… — слова застряли у Киллиана в горле. А ведь и правда, что? Киллиан знал Айзека, как кровавого героя Выживания, человека вернувшегося из центра галактики, творца Возмездия. Он был кумиром его детства, но вот прошлое Райберга оставалось для него загадкой. Уничтожение Земли разделило жизнь Эпоса, да и всего человечества, на две части. Все, что было до нападение чужих, сгорело вместе с родиной людей. Кануло в бездну, покрывшись толстым слоем радиоактивного пепла. Светлое прошлое сгинуло, оставив людям лишь темное настоящее и призрачное будущее.

— Господин Райберг не любит распространяться об этом факте своей биографии. Его модуль памяти очень давно не использовался, будучи скрытым. Но факт остаётся фактом: господин Райберг является одним из первых меморов в истории.

Киллиан вспомнил момент, когда впервые увидел вставку Эпоса. Крошечный диска модуля памяти, располагавшийся у всех меморов за правым ухом, проявился у Айзека на корабле Лайтберина. Видимо, то, что заставило слой наночастиц, изменивший облик Эпоса до неузнаваемости, исчезнуть, подействовало и на "маскировку" вставки. Догадка не отвечала на ещё один вопрос Сивара, который возник в его голове, стоило Айзеку огласить свой план:

— Зачем же тогда нужен я? Зачем он потащил меня на дредноут, да и вообще…

Будущее, каким оно могло бы быть, не возьми его Райберг с собой в это путешествие, начало выстраиваться в голове Киллиана. Полуразрушенный Топаз усеян горой трупов. Его родной город стоит в руинах. Его друзья, знакомые, Миа — все мертвы. И нет никакой надежды все исправить, нет надежды отомстить. Здесь же, на борту Вергилия, он мог сделать хоть что — то. Мог попытаться дать людям ещё один шанс. Дать человечеству возможность начать все сначала. Пусть даже это обернется небольшой неурядицей, навроде его собственной смерти. Он, как и Эпос, лишился своего прошлого. Больше нет нужды оглядываться назад. Позади — пустота, а будущее скрыто антрацитовой тушей корабля чужих. Есть только здесь и сейчас.

— Простите за прямоту, — Вергилий оборвал бешеный бег его мыслей, — но жизнь господина Райберга гораздо важнее вашей… Он не мог рисковать собой. Что, если бы эксперимент не удался? Что, если он провалится сейчас?

— Ну, тогда вся надежда на вас, — Эпос застыл у входа в рубку с бутылкой подмышкой. Стеклянный сосуд, на дне которого плескалось немного бурой жидкости, шел в комплекте с парой помощников — бокалов, которые тут же пошли в ход.

— Я бы предостерёг от возлияний перед столь опасной миссией.

— Мы чисто символически, железяка, — Айзек пропустил замечание искина мимо ушей и, плеснув немного жидкости в каждый из бокалов, разместился в ложементе. — Сколько до границы силового поля?

— В таком режиме — пара минут.

— Нуссс, — Айзек поднял бокал. — Если нам суждено сегодня сдохнуть, то пусть все это будет не напрасно.

Киллиан осушил бокал, не почувствовав вкуса. Его разум, забитый тревожными мыслями, перестал обращать внимание на сигналы рецепторов.

— От тебя, собственно, всего — то и требуется, что подключить меня, — Айзек запрокинул голову, подставляя модуль памяти…

И вот теперь, после ещё одного предупреждения Вергилия, Киллиан стоял рядом с ложементом и никак не мог решиться начать процедуру. Гладкий металл соединительного устройства, которое часто называли катетером, застыл у модуля памяти, не желая двигаться дальше.

— Ну, — крик Айзека заставил руку Киллиана почти машинально завершить соединение. Ореховые глаза зажмурились… Ничего не произошло. Крики, звуки бьющегося в агонии тела, судорожная болтовня искина — все то, что ожидал сейчас услышать Киллиан, на поверку обернулось тишиной. Молчанием, которое заглушал лишь безумный стук его сердца. Мемор осторожно открыл глаза. Эпос не двигался. Аккуратные полоски усов и бороды, тонкие прорези глаз и рта, ровный нос — все его лицо застыло как восковая маска. Но стоило Сивару потянуться к его шее в поисках пульса, покой Эпоса сменился буйством эмоций.

— Эй, ты чего? Думали сдох я? Не дождетесь, — Райберг поднялся, разорвав соединение. — А что, собственно, произошло? Я как бы ничего и не заметил. Верг, твой квартирант выехал, или молодой человек меня просто так обесчестил.

— Даже перед лицом опасности вы не изменяет себе, господин эксперт, точнее сказать, не изменяете своим ужасным манерам… Наш гость благополучно внедрен в ваш модуль. Все прошло как нельзя лучше.

— Серьезно? Так просто? Будто сто раз это делал… — Райберг почесал подбородок. — Ну и черт с ним. Работаем по плану. Когда следующий залп?

Не дожидаясь ответа, Райберг вскочил со своего места, двинувшись в сторону шлюза. Киллиан и голос Вергилия последовали за ним.

— Последняя атака была произведена пятнадцать секунд назад. Следующий залп через сорок пять, сорок четыре…

— Входи в зону поражения и начинай разгон в сторону силового поля. Не мне тебя учить, как такие маневры рассчитывать. Работаем.

Эпос влетел в шлюзовой отсек, где его уже ждало обмундирование. Фирменную «Мистерию» Райберга заменил «Регул». Громоздкий доспех раскрылся, готовясь принять пилота. Серая оболочка интеллектуальной брони была покрыта тонкой прожилкой прозрачной слизи — Вергилий решил дополнить и без того самое совершенное средство индивидуальной обороны, что имелось в распоряжении человечества, еще одним слоем защиты. Нанопокрытие могло дать Айзеку пару лишних секунд. Эпос запрыгнул в чрево «Регула» и заставил броню загерметизироваться.

— А как же вы обратно… Сэр? — до стоявшего у входа в шлюз Киллиана только сейчас дошло, что ни о каком плане отступления Эпос даже не заикался. Уже успевшее стать черным забрало «Регула» на секунду просветилось. Айзек улыбался:

— Если план сработает, и наш друг сможет обезвредить дредноут, я подам сигнал, и вы подхватите меня с поверхности…

Голос Вергилия прервал слова Эпоса:

— Тридцать секунд. Начинаю разгон. Щиты для экономии энергии включатся в последний момент.

— По команде откроешь шлюз и начнёшь поворот, — Айзек оторвал взгляд от внутренней поверхности забрала, на котором уже вспыхнули показания телеметрии и сведения о состоянии брони и повернулся к Киллиану. — Ты тоже хочешь в открытом космосе побывать? Только вот я что — то на тебе скафандра не вижу.

— Сэр… — Киллиан смотрел на человека, которого сотни раз проклинал, которого порою просто ненавидел и чувствовал, как к его горлу предательски подбирается ком. Не было плана отступления. Не было второго шанса. Был лишь путь в один конец. Единственный шанс защитить планету. Киллиан ещё раз посмотрел в глаза Эпоса, которые сейчас и не думали обжигать холодом, которые сейчас казались ему невыносимо родными, коротко махнул головой и побежал в рубку. Обратный отсчёт искина заставил массивную внутреннюю дверь шлюза начать закрываться.

— Пятнадцать.

Киллиан вбежал в рубку и прыгнул в ложемент, чуть не сбив бутылку, продолжавшую стоять на панели управления.

— Двенадцать.

Черные жгуты выстрелили из боковин кресла пилота, зафиксировав его положение.

— Девять.

Дверь шлюза окончательно закрылась, отгородив крошечный отсек от остального корабля.

— Шесть.

Айзек шагнул вперёд и застыл около выхода из корабля. На ногах «Регула» активировались магнитные подошвы, зафиксировавшие броню в пространстве.

— Четыре.

Киллиан почувствовал, как его руки затряслись.

— Три.

По рубке Вергилия пробежала лёгкая дрожь. Один из стаканов, стоявший возле бутылки на панели управления, не выдержал нервного напряжения, упал и сотней осколков разлетелся по полу.

— Два.

Обзорный экран погас, скрыв увеличенное изображение дредноута, на морде которого уже разгорался кровавый цветок готовящегося залпа.

— Один.

Айзек активировал связь:

— Увидимся.

Его голос поглотила тишина, пришедшая вслед за тьмой. Цифры ноль так и не последовало. Мрак заполонил Вергилий. Все освещение, вся подсветка приборной панели и даже крохотные столбцы показаний датчиков погасли. Не было звуков. Была лишь ломота в висках и слабая вибрация, переходившая от корабля в спеленованное тело. Прошла секунда… Две… Киллиан уже готовился ко встрече с мрачным жнецом, когда рубку залил свет. Синий свет плазмы. Вспыхнувший обзорный экран высветил несколько сгустков ионизированного газа, что летели от дредноута.