Голодная

Не думая, что сможет каким-то образом царапнуть железобетонную душу Макса, он, не подбирая слов, вывалил новость. Так и случилось. Макс выслушал его спокойно. Наверное, даже слишком. У Мохова даже сложилось впечатление, что для Макса известие о беременности его подружки уже не было новостью.

Соболевский добродушно посмеялся над заботой о Паше, пообещал его не искать. Поинтересовался, где сейчас Элла, услышав, что ее нет в стране, попросил разрешения навестить дом в Успенском. Мохов немного удивился странной просьбе, но согласие дал. Дом стоял пустой. Осенью, до весны, усадьбу закрывали, оставляя из обслуживающего персонала только одного человека, да и тот там не жил, а обязан был обходить дом и территорию один раз в сутки, следя за порядком и поддерживая в рабочем состоянии камеры наблюдения.

На виллу Паша прибыл к обеду, в самый разгар жаркого дня. Белая машина такси подвезла его к главному входу. Паша не без труда затащил свои тяжелые чемоданы в прохладный холл.

— Почему мне нельзя остановиться в гостинице? — спросил он у Мохова, обливаясь потом.

— Лучше подстраховаться, — ответил Валентин Сергеевич. — Поживешь пару дней здесь. Потом в гостиницу съедешь. Переоденься, на тебя жалко смотреть.

Паша оглядел свой деловой костюм. Здесь, в курортном городе на берегу моря, костюм выглядел неуместно. Жаркий, душный климат не позволял одеть на себя ничего, кроме легких брюк из натуральных тканей, и светлой рубашки. А, еще лучше, шорты и майку, в чем и был сейчас одет Мохов.

— Презервативы здесь продаются во всех аптеках, и во всех супермаркетах, — заметил Мохов, когда, принявший душ и переодевшийся в свежую одежду, Паша присоединился к нему в саду.

— Я сейчас не совсем понял, к чему мне эта информация, — недоуменно проговорил Паша.

— Пытаюсь до тебя донести, что трахаться надо с презервативами, чтобы не оставлять после себя череду брошенных детей. Не надо полагаться в этом вопросе только на честное слово женщины. Они бывают коварны, — протянул Мохов, пристально глядя на море.

— У меня нет брошенных детей, — еще больше растерялся Паша.

— Перестань вести себя, как мальчишка. Шерил обязательно подаст на алименты, если не полная дура, конечно, — повернулся к нему Мохов.

— Да, я с ней даже не спал, — Павел вытаращил глаза.

— Брось, мне ли не знать, как ты любишь девок.

— Зачем мне тебя обманывать? — возмущенно взвился Паша. — Мы с ней встречались, но не трахались. Кроме пары поцелуев ничего не было. Я был не против, но она была категорична.

— И ты все это молча терпел? — не поверил Мохов.

— Терпел, и еще бы потерпел, — Павел смутился, отвел глаза. — Мне она нравилась. Я готов был ждать, когда она разведется со своим выдуманным мужем. Понимаешь, она — настоящая. Она единственная девушка, из всех, кого я встречал, умеющая слушать. Не такая, как эти силиконовые куклы. Ей не нужны были мои деньги, мои связи. Если бы не ее беременность, я бы на ней, наверное, женился. Она была бы отличной матерью моих детей.

— Не рановато ли о детях задумался? — рассеяно проговорил Мохов, напряженно думая о чем-то своем. — Она точно беременная?

Павел пожал плечами.

— Я в женскую консультацию с ней не ходил, результатов анализов не видел. Но, уверен, она не стала бы мне лгать.

— Кто же, тогда, отец ребенка? — пробормотал себе под нос Мохов, а вслух сказал, — Как думаешь, она могла бы крутить с еще одним мужиком?

— Нет, такого не может быть, — Паша от такого предположения даже немного разозлился. — Уверен, она влюблена в меня. С Соболевским она спала по принуждению. Третьего не было. Это точно.

Забавно, от кого же она беременная, подумал про себя Мохов, есть ли хоть маленькая вероятность того, что она беременна от Макса? Мохов бросился к телефону, нажал повторный вызов. Длинные гудки.

— Абонент сейчас не может ответить на ваш звонок. Оставьте сообщение на голосовой почте.

— Черт! Макс, возьми же трубку, — Мохов повторил вызов. Длинные гудки.

Тогда он из списка контактов вызвал другой номер. Ответили после третьего гудка.

— Здорово, какими судьбами? Соскучился по Московским пробкам? — раздался в трубке веселый голос Руслана.

— Руся, в твоих руках судьба одной беременной девушки, — сказал Мохов.