Голодная

— Следователь транспортной полиции, Попов Сергей Иванович, — представился он. — Я понимаю ваше состояние, но нам нужно составить протокол.

— Да, я готова.

— Назовите вашу фамилию, имя, отчество, дату и место рождения, — официальным тоном начал опрос следователь.

Сергей Иванович разборчивым почерком быстро заполнил протокол, Шерил расписалась, где положено. С моих слов записано верно и мною подписано. Дата. Подпись. Сергей Иванович сложил все бумаги, убрал в папку. Доброжелательно взглянул на Шерил.

— Ваш лечащий врач сказал, что вы остались без телефона, он был разбит во время аварии. И еще он сказал, что вы беременны. Если хотите, могу сообщить вашим близким, только скажите имена и по по-возможности адреса, если не помните их телефонных номеров. Уверен, ваш супруг очень волнуется.

— Не надо никому сообщать. Я сама. Только немного приду в себя, — ответила Шерил.

— Как знаете, — пожал плечами следователь и положил на тумбочку бумажку. — Вот мой номер телефона, если что-то вспомните или захотите сообщить, то звоните, не стесняйтесь.

— Сергей Иванович, скажите, насколько вероятно, что водителя найдут и он понесет наказание?

Сергей Иванович вздохнул, тоскливо посмотрел в окно, опять вздохнул.

— Машину нашли почти сразу. Она стояла во дворе, на соседней улице от места происшествия. Свидетели запомнили номера. Принадлежит она депутату городской думы. Он даже великодушно согласился на допрос. Автомобиль свой, Volvo XC90, он якобы не видел со вчерашнего вечера, когда оставил его на стоянке у ресторана, где присутствовал на юбилее своего друга. Домой приехал на такси. На такси же он и на работу с утра уехал, где проводил встречи с избирателями по насущным вопросам. Во время аварии у него был обеденный перерыв. Обедал со своим соратником по партии в кафе, что соратник и подтвердил. Депутат даже написал заявление об угоне. Так что, делайте выводы сами.

— Спасибо за откровенность, я так понимаю, вы и расследовать ничего не будете?

— Все дела мы рассматриваем в текущем порядке, — сменив доверительный тон на официальный, ответил Попов и, попрощавшись, покинул палату.

Шерил откинулась на подушку, до подбородка натянув тощее одеяло. Вежливо выслушав от соседок по палате сочувствующие охи и ахи, она не стала принимать участие в обсуждениях о паразитах-депутатах и остальных властьимущих чиновниках. В таких разговорах у каждого найдется в памяти история о страшной аварии или рассказ о том, как чиновники используют в своих интересах простой народ. На настойчивые указания от молодой женщины со сломанной ключицей раструбить об аварии по Интернету, Шерил обещала подумать.

Серость за окном растворилась в черноте. Голубой свет от люминесцентных ламп в палате больно продолжал бить по глазам. Шерил отказалась от ужина, выпив только кружку теплого сладкого чая.

***

Всех разбудили в шесть тридцать утра. Утренний прием таблеток, обязательные градусники. И если сумеешь, можешь спать дальше. Но, как правило, заснуть уже не удавалось.

Шерил перелезла в коляску. Приноравливаясь, проехала по палате. Постоянно заносило в левую сторону. Выбралась в коридор. Метров через пять она научилась придавать равное напряжение рукам, покатила прямо. Обратно Шерил двигалась уже уверенно по тому пути, по которому хотела она, а не коляска.

После утреннего обхода врачей, а ей досталось аж три врача — травматолог, невролог и акушер - гинеколог, сдачи обязательной порции крови у невыспавшейся и поэтому злой медсестры, образовалось свободное время. От всех этих процедур, Шерил устала. Голова опять болела, нога под гипсом пульсировала, стараясь разломить гипс. Сняв больничный застиранный халат неопределенного цвета, и оставшись в серой от постоянных стирок рубашке, так же выданной в приемном отделении, она подумала о Ларе. Надо бы ей позвонить, попросить приехать, привезти необходимые вещи. Но едва голова опустилась на подушку, все мысли тут же застряли в вате, которая до сих пор окутывала мозг.

Соседки по палате тоже дремали и только молодая болтушка со сломанной ключицей бродила где-то по больнице, не давая покоя медсестрам, за что была наказана выговором от лечащего врача и строгим приказом не высовывать нос из палаты.

Молодая девушка, сидя за столом у окна, ворчливо возмущалась такой несправедливостью. Ее слова были единственным звуком, разносившемся по палате.

— "Наташа, я назначу тебе успокоительные уколы по утрам, если ты будешь совать свой нос, куда не следует", — смешно скорчив лицо, передразнила она заведующего отделением, строгого дядьку лет сорока пяти.

— Вот и сиди в палате, не мешай людям работать, — женщина, лежащая у дверей, поддержала доктора.

— Класс тачила. Мой приятель мечтает о такой, — неугомонная Наташа уже сидела на подоконнике. — Интересно, что таким людям понадобилось в нашей больничке?

Шерил открыла глаза, села, отодвинула пожелтевшие жалюзи, выглянула в окно. Черный Mercedes красовался лощеными боками перед главным входом. Номера не было видно. Шерил забеспокоилась, усилившиеся подозрения вызвали головную боль. Какова вероятность того, что Макс приехал именно в эту больницу и именно, когда в ней Шерил, по причинам не связанным с ней? Из коридора донесся шум уверенных, быстрых шагов. Шерил скомкала в кулаках одеяло. Шум шагов достиг своего пика за дверями палаты и стал затихать. Мимо. Шерил облегченно выпустила одеяло.