Нежданно-негаданно

— Павел, в ресторане ты пригласил Мироновых остановиться в особняке. Ты ведь это сказал несерьезно, только для ресторанной публики?

— Почему же? Если захотят, как говорится, милости просим. Особняк достаточно большой, так что вряд ли они помешают Саше. Да и в Петербурге он бывает нечасто, так что шанс, что когда твои тесть и теща приедут, он будет в столице, а не в одном из имений, не так велик…

— А сколько всего сейчас у Александра? — поинтересовался Штольман.

— В Лифляндии — родовое гнездо и два имения поменьше, усадьба под Ригой, в Эстляндии — имение, то что от прадеда, имение и усадьба под Петербургом и особняк в Петербурге. Основной доход дают имение в Лифляндии и в Эстляндии. Вроде бы ничего не забыл.

— И всего-то? — усмехнулся Яков. — Даже теперь не знаю, нужны ли мне такие нищие родственники…

— Ну, возможно, два моих имения в Лифляндии, усадьба под Петербургом и квартира в столице все же как-то повлияют на твое решение…

— Я должен подумать… А где, кстати, имение в Эстляндии?

— Да не так уж далеко от Петербурга. На Северо-Востоке, близко к границе с Россией.

— Да? — заинтересовался Яков. — А как название имения? Ну или места?

Павел назвал местечко в Вайваре.

— Не может быть! Я же вырос поблизости. Может, верстах в пяти оттуда… — Штольман опрокинул рюмку. — Я ведь даже был в этом имении. Мне было лет восемь. Да, восемь, ведь на следующий год меня увезли в Петербург. Так вот, к хозяину имения тогда на Рождество приехала внучка. И этот пожилой господин организовал рождественскую ёлку для окрестных детей. Я тогда ездил туда вместе с гувернером Карлом Ивановичем. Это было, пожалуй, одно из самых счастливых событий в моем детстве. Помню, Карл Иванович говорил, чтоб я вел себя хорошо, так как господин, к которому мы едем, был очень строг. Но я этого не заметил, наоборот, он был очень добрым, и его внучка тоже. Только тихая, не шумная как другие дети. Она, наверное, была года на три старше меня. Для меня — большая девочка. Она тогда подарила мне крохотную деревянную лошадку — размером с вершок. Я до сих пор храню ее вместе с малюсенькой статуэткой барашни, которую я сам забрал из комнаты матушки. Эти вещицы до сих пор со мной — это все, что у меня осталось из детства. Вот что девочка та была добрая, помню, а как выглядела нет… Интересно, какой она стала…

— Красивая блондинка, с голубыми глазами, миниатюрная… Так и осталась доброй и застенчивой…

— Ты что, ее знаешь?

Павел еле сдерживал смех.

— Яков, да и ты ее знаешь. Это была Лиза.

— Лиза???

— Лиза. У ее деда была только одна внучка, и это Лиза.

— Я не узнал ее в Петербурге…

— Так сколько лет прошло с того Рождества? Лет двенадцать? Ты видел девочку, а встречался с женщиной…

Штольман покачал головой:

— Вот ведь как в жизни бывает… Павел, а ты сам бывал в том имении?

— Бывал несколько раз, но уже довольно давно.

— А по окрестностям ездил? Может, ты видел одну усадьбу? У нее был такой вычурный портик — с какими-то скульптурами, вроде львов с крыльями.

— Да, видел.

— И кто там живет?

— Одна семья, уже много лет. Отставной военный, вроде бы подполковник, с женой, у них взрослый сын… Яков, ты спрашиваешь об этой усадьбе потому, что это был твой дом? — догадался Ливен.

— Да, — вздохнул Яков. — Это то место, где я родился… Видно, отец продал усадьбу этой семье.

— Точно не этой. Эта семья только снимает ее, они не владельцы.

— А кто же владелец?

— Его Сиятельство князь Александр Дмитриевич Ливен, — с улыбкой посмотрел на племянника Павел.

— Что??? Ты меня разыгрываешь?? — Штольман нахмурил брови.

— Зачем мне это? Эту усадьбу и еще одну рядом с ней купил дед Лизы. Они обе сдаются внаем. Так как они близко к городу, на них всегда есть спрос. Например, у подполковника сын какой-то чиновник в городе, ему совсем недалеко до места службы… Как, видно, было и твоему отцу… Яков, что-то ты совсем побледнел! Ты выпей, выпей… Не каждый же день узнаешь такие новости…

Яков последовал совету Павла.

— А ты знаешь, у кого Лизин дед ее купил? И когда?

— Купил лет тридцать назад, но точно не у Штольмана. Я бы запомнил, если бы мне в бумагах встретилось это имя. Должно быть, этот человек купил ее у твоего отца, а потом перепродал ее старику… Если тебе интересно, можно узнать…

— Да, это было бы неплохо. Но сейчас меня больше интересует другое. Павел, а деда Лизы знал только Ваш отец? Или Дмитрий тоже был знаком с ним?

— Они были знакомы, но поверхностно. Могу я спросить, к чему этот вопрос?

— Понимаешь, когда в Петербурге Саша сказал мне, что я, возможно, сын князя, как одно из доказательств он показал мне записку, где говорилось, что Дмитрий Александрович останавливался у знакомых неподалеку от дома Штольмана. Теперь я думаю, не был ли этим знакомым дед Лизы?

— О, я не знал, что Дмитрий жил у кого-то из знакомых. Он мне не говорил этого, а я как-то не вдавался в подробности. Но это вполне могло быть. Дмитрий мог попросить остановиться у них, например, по пути в Петербург… Дед Лизы не жил в этом имении постоянно, но мог распорядиться предоставить для Дмитрия гостевой домик.

— Гостевой домик?

— Да, в нескольких минутах ходьбы от господского дома есть небольшой дом, где останавливаются гости, если хотят. Он хоть и рядом, но стоит уединенно, и некоторые гости предпочитают его, нежели гостевые комнаты в большом доме.

— И Дмитрий мог там поселиться, даже если хозяев не было в имении?

— Да, почему бы нет?

— Тогда, возможно, там у него и были свидания с Катей. Не к Штольману же в дом он приходил…

— О Боже! Значит, ту ночь, после которой родился ты, Дмитрий и Катенька провели в этом доме? — воскликнул Павел.

— Скорее всего… — кивнул Яков.

— Слава Богу, что это осталось в тайне, и не пошли сплетни по округе. Видимо, они были очень осторожны. Ведь насколько я понимаю, про то, что ты — не сын Штольмана, знал только он сам.

Яков уже не был уверен в этом, так как у него в голове всплыло одно воспоминание.

— Если кто-то знал Ливенов, насколько очевидно могло бы быть для такого человека, что встреченный им случайно ребенок мог быть отпрыском одного из Ливенов? — с волнением в голосе спросил он.

— Ну если человек наблюдательный, мог и догадаться…

— Просто я вспомнил, что пожилой господин расспрашивал меня о себе, что обычно спрашивают у детей — про возраст и родителей. Я сказал, сколько мне лет, что моя матушка у ангелов на небесах, а батюшку я вижу мало… А он потрепал меня по волосам и сказал: «А батюшку ты не видишь…» А я ответил, что батюшка все время на службе, вот и бывает дома редко…

Что, если это были не просто праздные вопросы, которые задают любому ребенку? Что если дед Лизы вспомнил, что Дмитрий останавливался в их имении, когда увидел сына соседей, похожего на Ливенов? Ведь теперь и его фраза про батюшку понятна — говоря, что я не вижу отца, он имел ввиду не Штольмана, а Ливена…

— Это вполне вероятно, — согласился Павел.

— Но он не сказал о своих догадках вашему отцу…

— Зачем ему это? Вмешиваться в жизнь другой семьи. Да и, возможно, он думал, что Ливены знают о бастарде, только скрывают это.

— Я вот только в недоумении, если дед Лизы подозревал, что у Дмитрия есть внебрачный сын, зачем он согласился выбрать его в мужья внучке?

— Яков, ну кого удивишь бастардом среди знати… Да и если у мужчины есть ребенок, значит, он не пустой, может и еще одного воспроизвести на свет.

— Только не в случае с Дмитрием…

— Увы… Но сын у Дмитрия все же появился, хоть и после хождения по мукам, так что имение отошло ему… Кстати, Дмитрий любил это имение. Он бывал в нем, пожалуй, не реже, чем в родовом гнезде. Теперь я понимаю, почему — потому что это то место, где он был с Катей. Где он был счастлив, пусть и столь недолго… А когда ты там был в последний раз?