Страница 19 из 40
— Да скажи уж честно, что не продержался, а промучился. Так ведь это было на самом деле?
— Промучился, — согласился с Ливеном Яков Платонович, перейдя на серьезный тон. — Никогда не думал, что со мной такое может произойти… Что я так сильно влюблюсь и не буду иметь возможности даже сказать о своих чувствах…
— А разве для того, чтоб признаться в любви, обязательно нужны слова? Разве нельзя это выразить взглядом или жестом? Не говори мне, что до венчания ты никогда не смотрел на Анну как сейчас, и что она не видела любви в твоем взгляде… Что не ласкал ее руки, не целовал ей пальцев, как целуют их любимой женщине, а не просто знакомой даме… Ни за что не поверю, что ты не смог бы найти способа, чтоб поведать ей о том, что ты отдал ей свое сердце… Даже если ты был не в праве сказать об этом…
Штольман и Анна, онемев, смотрели на Павла. Он описал все так, как и было между ними, как будто он был свидетелем их отношений и сам видел взгляды и жесты, наполненные чувствами, о которых Яков не мог говорить вслух…
— Яков, да поцелуй же ты Анну, недотепа, сейчас ведь уже можно, никто не осудит, она — твоя жена, — вывел из ступора племянника Ливен. — Оставлю Вас, голубки, наедине и схожу за фотографом.
— Аннушка, я люблю тебя, — сказал Штольман после того, как посмотрел на Анну тем самым «красноречивым» взглядом и запечатлел свою любовь на ее губах долгим и нежным поцелуем, от которого у нее закружилась голова. — Ты ведь тогда хотела, чтоб я поцеловал тебя здесь в аллее, когда мы гуляли?
— Конечно, хотела… Но понимала, что это невозможно.
— Хочешь, будем приходить сюда целоваться каждый раз, когда будем навещать твоих родителей?
— Хочу.
— А, может, и не только целоваться…
— Яша, здесь хоть и закрытое место, но не настолько, чтоб мы могли позволить себе подобное…
— Аня, я не знаю, о чем ты подумала, — подзавел Штольман жену. — А я о том, что могу обнимать тебя здесь сколько, сколько захочу, — он заключил Анну в объятия и припал к ее губам, снова нежно, чтоб они не припухли. — Анечка, нам лучше остановиться, а то будет совсем не до фотографа… — Яков поцеловал Анне руку и поднял с земли трость, которая мешала ему обнимать жену. А она поправила на нем шляпу. И задержала свою руку у него на плече. Он взял ее вторую руку свободной от трости рукой. Они стояли, замерев, и с любовью и нежностью смотрели друг на друга, не замечая ничего вокруг. В эту минуту в целом мире были только они одни…
Павел, подошедший вместе с фотографом, понял, это был как раз тот момент, который нужно было запечатлеть на снимке. Он сделал Левицкому знак, и тот тихо установил фотографический аппарат и приготовил магниевую вспышку.
— Не двигайтесь, стойте как стоите, сейчас фотограф вас снимет.
Штольман и Анна отмерли только после шипения магния.
— Павел, зачем такой снимок?
— Вы выглядели такими… влюбленными, это нельзя было упустить…
— А можно сделать снимок… который можно будет показать и другим людям?
— Анна, не нужно стесняться подобного проявления чувств, это прекрасно… Но господин Левицкий, конечно, сделает и более традиционный снимок.
Анна посмотрела, как выглядел муж, улыбнулась и взяла его под руку. Яков улыбнулся ей в ответ. Этот снимок также получился теплым и милым.
После этого Ливен попросил фотографа сделать их снимок втроем. Анна стояла между двумя похожими мужчинами и улыбалась потому, что была счастлива — с одной стороны был ее любимый муж, а с другой его дядя князь, который без колебаний принял ее Якова как своего родственника. Яков улыбался от того, что на снимке он будет вместе со своей любимой Аннушкой и новообретенным дядей, прекрасным человеком, которого не испортили ни титул, ни состояние. А у Павла была улыбка, так как он был рад, что судьба послала ему племянника, который так походил на его любимого брата, и в придачу к этому его очаровательную жену, всем сердцем любившую Якова, в жизни которого до встречи с ней было так мало счастливых моментов.
— Виктор Иванович с Марией Тимофеевной ждут нас в беседке. Мы решили сделать общий снимок возле нее. Или в ней.
После недолгого обсуждения было решено сделать два снимка — один, на котором в центре поставили князя Ливена, дам по обе руки от него, а их мужей — рядом с ними. И второй, где дам посадили на стулья, а мужчины встали за ними. На этот раз Якова поставили по середине, а его дядя и тесть встали по обе стороны от него.
Последним снимком стал еще один портрет князя Ливена с племянником. На этот раз без шляп, как попросила Анна. Как ей казалось, без головных уборов они походили друг на друга еще больше. Жаль, конечно, что фотографическое искусство не могло передать красок, а ей очень хотелось, чтоб на снимке было видно, какого красивого цвета были глаза у ее Якова и его дяди…
Князь Ливен, предварительно забрав расписную жестяную коробку и корзину, отправил свою карету доставить Левицкого в его ателье. Когда накануне договорились, что фотографироваться они будут у Мироновых, Мария Тимофеевна пригласила всех на скромный семейный обед. Но князь попросил ее не мудрить с обедом, так как неизвестно, сколько времени потребуется для постановки снимков, а приготовить по возможности закуски или что-то вроде этого.
В корзине оказались напитки, все из Франции. Две бутылки вина — красное и белое, две бутылки шампанского Вдова Клико и бутылка отличного коньяка — персонально для Виктора Ивановича. Цветная жестяная коробка с чаем была для его жены.
— Мария Тимофеевна, этот чай — от поставщика его Императорского Величества. Теперь Вы будете пить такой же чай, как и семья Императора.
— Павел Александрович, я очень Вам благодарна за столь приятный подарок. Вы хотели бы, чтоб его заварили прямо сейчас?
— Если только Вы этого хотите, Мария Тимофеевна. Но я бы предпочел бокал вина, если Вы не возражаете.
— А не хотите ли попробовать нашу домашнюю наливку? В этом году она определенно удалась.
— Не откажусь, — не стал привередничать князь Ливен. Наливка была в меру крепкая и сладкая, как ему и нравилось, но он ограничился одной рюмкой. Ему еще предстояло встретиться с парой человек, а вечером в гостинице, когда к нему придет Яков, которого он только собирался пригласить к себе, они смогут позволить себе расслабиться за бутылкой.
— Аня, мы с Павлом хотели навестить доктора Милца. Ты хочешь поехать с нами?
— Нет, я лучше сейчас останусь у родителей. А вы распоряжайтесь своим временем как хотите, — Анна понимала, что, скорее всего, Якову и Павлу захочется побыть наедине, поговорить о том, о сем. И она не хотела мешать им. — Я потом доберусь домой на извозчике, не беспокойтесь за меня.
— Аннушка, увидимся завтра, я приду к вам в первую половину дня, а к Вам, Виктор Иванович и Мария Тимофеевна, я заеду попрощаться перед самым отъездом, часа в четыре, если Вам будет удобно.
Мироновы заверили князя, что им будет удобно видеть его в любое время.
— Яков, карета вернулась. Поедем к доктору.
Ливен пожал руку Виктору Ивановичу и поцеловал ручки дамам.
— Мария Тимофеевна, Вы сегодня просто неотразимы, я надеюсь, что снимки передадут всю Вашу красоту, — ввел в краску князь госпожу Миронову своим комплиментом и улыбнулся ей своей ослепительной улыбкой. На этот раз его комплимент не был лестью. Ну почти не был. А улыбка была больше от души, чем от желания произвести впечатление.
«Какой мужчина!» — в очередной раз подумала про Его Сиятельство Мария Тимофеевна. И вздохнула.
Комментарий к Часть 8
Сергей и Рафаил Левицкие - фотографы Их Императорских Величеств.
========== Часть 9 ==========
Доктор Милц был у себя и что-то колдовал с мензурками. Он увидел Штольмана боковым зрением: