Страница 17 из 40
— Как думаешь, Машенька? Если карточка тебе понравится, может, разрешим разместить ее в ателье ненадолго, например, на месяц?
Мария Тимофеевна смутилась, поправила и без того идеальную прическу… и кивнула в знак согласия.
— Господин Левицкий, теперь Вам нужно постараться, чтоб господам Мироновым понравился Ваш снимок.
Левицкий понял, что князь дал ему шанс. Он сделал пару снимков Его Сиятельства с племянником, затем четы Штольманов. Пока он занимался подготовкой снимка Мироновых, а Яков смотрел на это, Павел тихо отвел Анну в сторону:
— Не будем им мешать.
— Дядя Павел, спасибо Вам за то, что сделали Якова таким… неотразимым… Галстук освежает его костюм, шляпа ему так идет, а с тростью он выглядит как настоящий родственник князей.
— Анна, он и так настоящий родственник князей. Он — княжеский сын. И он сам по себе неотразим, я лишь чуть-чуть помог ему в этом.
— Не знаю только, как он принял все это. Наверное, это было непросто…
— Аннушка, поверь мне, я умею убеждать людей. Я смог убедить Якова принять мои небольшие подарки, и надеюсь, что и ты примешь подарок от меня.
Павел достал из кармана маленькую коробочку и открыл ее. В ней были сапфировые серьги с бриллиантами. Не массивные, слишком вычурные, со множеством драгоценных камней размером с булыжник, какие предпочитали некоторые дамы, а небольшие, изящные — сапфир в центре и мелкие бриллианты вокруг него. Такие серьги можно носить как с платьями для прогулок, так и с вечерними, и кроме того они хорошо сочетались перстнем Ливенов, который он видел у Анны на руке. Коробочку с серьгами Павел имел при себе с момента приезда в Затонск, но не мог выбрать время преподнести Анне подарок. Кроме того, ему хотелось, чтоб Яков получил свои подарки первым, тогда и Анна, возможно, не почувствовала бы себя слишком неловко, ведь хоть украшения и не были безумно дорогими, все же стоили не копейки. Ему казалось, что настал подходящий момент для вручения подарка. На Анне были прелестные платье и шляпка в сине-голубых тонах и серьги прекрасно бы к этому подошли. Как и, несомненно, к ее голубым глазам, которые сияли от любования ее ненаглядным мужем.
— Анна, это серьги Ливенов. После смерти нашей матери Ольги Григорьевны, бабки Якова, осталось много драгоценностей, они были поделены между всеми нами, чтоб быть переданными нашим женам и дочерям. Наши средние братья Евгений и Михаил отдали свою часть драгоценностей женам, а Евгений еще и дочери. Нам с Дмитрием было некому их отдать. Дмитрий овдовел еще до смерти матери, а я, как ты знаешь, не женат да и жениться не собираюсь. Так что наша с ним часть драгоценностей так и хранится невостребованной.
— Но ведь Александр когда-то женится.
— Когда он соберется жениться, один Бог знает, может, лет через двадцать. И у него есть что передать своей будущей супруге. У меня же жены нет, как и дочери. Но появилась племянница, дорогая племянница, которой бы я хотел подарить что-то из того, что досталось в свое время мне. Анна, это подарок от всей души. Эти серьги я получил из наследства матери, которая никогда не была близка со мной, но к ней они попали от свекрови, то есть моей бабки со стороны отца — Анны. Жаль, что мне не довелось узнать ее побольше, я видел ее всего несколько раз, когда был совсем маленьким. Но я помню, что она была доброй сердечной женщиной, такой как ты. И я хотел бы, чтоб эти серьги от одной Анны, которая была добра ко мне, перешли к другой, которая стала мне дорога.
После такой речи Павла Анна не могла не принять подарок. Это означало бы обидеть его.
— Дядюшка Павел, благодарю Вас, — она поцеловала Ливена в щеку. — Я с радостью буду носить их, зная, что эти украшения носила Ваша бабушка, то есть прабабушка Якова… Вы говорите, что она была хорошим человеком. Как думаете, если б она узнала, что у Дмитрия Александровича был… незаконный сын, она бы смогла принять такого правнука?
— Несомненно, — Павел был абсолютно в этом уверен. — Знаешь, Аня, вот ты спросила об этом, и я вспомнил, что когда Дмитрий рассказал мне про Якова, он сказал, что из старшего поколения единственным человеком, которому было бы все равно, как на свет появился его сын, была бы бабка Анна, она радовалась бы любому его ребенку — хоть законному, хоть нет. В отличии от наших отца с матерью, для которых внебрачный ребенок их сына был бы по меньшей мере позором… Жаль, что бабушка не дожила до того времени, когда родился Яков. Возможно, и судьба у него была бы немного другая — хоть и непризнанный своим отцом князем сын, но все же отвергнутый не всеми его родственниками. Знала бы о нем бабушка, узнал бы и я. И принял его как сейчас…
— Дядя Павел, у Вас такое большое сердце… Я очень рада, что теперь у него есть Вы.
— Анна, и я счастлив, что у меня есть такой замечательный племянник. А еще я рад, что у Якова есть ты. После всех лет одиночества и мытарств ему наконец явился ангел. Аннушка, ты его ангел-хранитель.
— Это Яков сказал Вам, что я его ангел-хранитель?
— Я сам это вижу. Прошу тебя, будь с ним всегда. Всю жизнь. Не оставляй его… Один, без тебя он уже не сможет… — Ливен взял руку Анны в свою, подержал мгновение, тихонько сжал ее, потом поцеловал ладонь — как делал это Яков, и вложил в нее коробочку с подарком…
Анна была ошеломлена: что это было? Если бы у нее были закрыты глаза, она бы нисколько не усомнилась, что мужчина, который подарил ей эту невинную, но такую чувственную ласку, был Яковом, ее мужем. Но это был не он. Как такое могло быть?
— Павел Александрович? — покраснела Анна.
Павел посмотрел на растерянную и смущенную Анну и сказал непонятную фразу:
— Вот ведь как… Хотя что в этом удивительного, он же тоже Ливен, как и я…
— Простите?
— Яков — тоже Ливен. Я видел, как Дмитрий таким образом выражал свои чувства к Катеньке, его матушке. Я так же показывал Лизе свою любовь. И свое расположение одной даме, которая была моей близкой приятельницей, точнее хорошим другом… Как я сейчас понимаю, и Яков таким же образом ведет себя по отношению к тебе. Я не мог предположить этого… С моей стороны это был лишь способ выразить благодарность жене моего племянника, сделавшей его счастливым. Ничего более. Похоже, этот жест совершенно случайно получился чересчур… сокровенным. У меня не было подобного намерения. Прости меня, если в твоих глазах я повел себя фривольно. Я бы никогда не позволил себе никаких вольностей по отношению к племяннице…
Вот дурак, что на него нашло? Зачем он это сделал? Зачем поставил их обоих в такое щекотливое положение? Это был какой-то необъяснимый внезапный порыв нежности. Анна была красивой девушкой, но как женщина она не волновала его совершенно. Он не испытывал к Анне никаких чувств кроме, возможно… отеческих? Так их можно было описать? Сейчас, когда он сказал, что у него нет дочери, где-то внутри его что-то шевельнулось. Если бы Лиза не умерла, возможно, у них после Саши могла быть и дочь — с такими же голубыми глазами и добрым сердцем, как у Лизы. Такая, как Анна, только на несколько лет моложе… Такая как Анна…
Между ним и Анной была примерно такая же разница в возрасте, как у Дмитрия и Лизы. Когда Лиза вышла замуж, ей было около двадцати, а выглядела она еще моложе. Полуженщина-полуребенок, навязанная почти пятидесятилетнему князю Ливену его отцом из-за приданого и надежды получить наследника… Что если Дмитрий не видел в Лизе женщину, как сейчас и он сам не видел ее в Анне? Конечно, теперь у него это уже не спросить… Многие мужчины в возрасте интересовались совсем молоденькими барышнями, но, судя по всему, им с Дмитрием это было несвойственно. Катенька, мать Якова, была моложе Дмитрия на десять лет, Лиза была моложе его самого на семь. Довольно большая разница в возрасте, но не выходящая за рамки разумного, когда мужчина может быть по возрасту отцом своей избранницы… Разница в восемнадцать лет у Якова и Анны была значительной, но опять же не двадцать семь-двадцать восемь, как у Дмитрия и Лизы. И Яков и Анна любили друг друга и были счастливы вместе, а Дмитрий и Лиза были друг к другу совершенно равнодушны. Между ними не было никакого притяжения, они не испытывали радости в присутствии друг друга. Более того, Павел часто видел Лизу печальной. Он думал, что это было потому, что Дмитрий в ее представлении был почти старик и был ей неприятен как мужчина. А все оказалось иначе…