Страница 15 из 40
— Грех такого красавца не запечатлеть на снимках, — сделал Ливен комплимент племяннику.
— Ты мне льстишь.
— Не в данный момент, — улыбнулся Павел.
— Теперь можно ехать?
— Не торопись. У меня для тебя есть еще один подарок — последний, — он взял трость, с которой пришел, и протянул Якову.
— Разве она не твоя?
— Нет, не моя. Ты посмотри.
На серебряном набалдашнике трости был рисунок как на перстне у него на руке — перечеркнутый по диагонали герб Ливенов.
— Павел, ну зачем? Да еще серебряный набалдашник и с гербом?
— Почему с гербом, ты и сам понимаешь. А что серебряный, что здесь такого? Не золото ведь с инкрустацией бриллиантами… Хотя если тебе мой подарок пришелся не по вкусу, можешь вернуть.
Вернуть подарок казалось Штольману верхом неприличия. Да, ему было не по душе, что трость была дорогая, с гербом… Но вернуть? Это означало нанести Павлу обиду в любом случае. Пока он раздумывал, что сказать, Павел выхватил трость из его руки:
— Не нужно мне одолжений! Не нравится, так и скажи. Я свои подарки не навязываю!
Штольман обомлел от такого беспардонства Ливена. Еще больше он обомлел, когда через секунду ему в грудь уперся клинок, который Павел извлек из трости быстрее, чем он мог это заметить.
— Тебя не учили, дорогой племянник, что дареному коню в зубы не смотрят? Что дорог не подарок, а внимание?
— Учили, — Яков Платонович машинально отклонился назад, чтоб клинок не проделал дыры в его костюме.
— Вот и замечательно!.. Возьми, — он протянул Якову набалдашник трости с тонким длинным клинком и шафт, который держал в левой руке.
Начальник сыскного отделения внимательно осмотрел изделие. Конечно, так быстро вынуть клинок можно было только если в трости был секретный механизм, который срабатывал от нажатия кнопки.
— Павел, это очень… впечатляет. Спасибо тебе. Большое спасибо. Это очень… полезный подарок, — он не знал, какие слова подобрать, чтоб поблагодарить Павла.
— Рад, что он пришелся кстати. При твоей службе я вряд ли бы привез тебе какую-нибудь просто красивую безделушку, даже с гербом. Как видишь, ее ценность отнюдь не во внешнем виде, хотя она, конечно, очень элегантная и под стать сыну князя… Я заказал ее у того же мастера, который делает трости для меня. Прекрасный мастер, его изделия очень надежные, никогда не подводят. Некоторые трости у меня несколько лет, и ни одной поломки или осечки — чтоб что-то заело.
— И… приходилось пользоваться?
— Приходилось. Вне службы было пару раз во время поездок да и в Петербурге тоже.
— А каким еще оружием ты пользуешься вне службы? Револьвер? Или что-то другое?
— Обычно обхожусь без него. На службе, конечно, когда я официально, в мундире, револьвер у меня есть, как и у каждого офицера. Но до его применения у меня не доходило, слава Богу…
— А неофициально? Без мундира?
Ливен засмеялся:
— Ты хочешь, чтоб я раскрыл тебе все тайны охраны Государя? Штольман, ты часом не шпион? А то у вас в Затонске с этим как-то… ненадежно…
Яков не оценил шутки Ливена.
— Нет, не шпион… И почему вдруг Штольман? — не понял он, так как до этого Павел называл его только по имени.
— Потому что Ливен может быть бабником, пьяницей, картежником, но шпионить против Отечества не может… — серьезно ответил Павел.
Яков отметил для себя, что Ливен не может шпионить против Отечества. А для него? Этот вопрос так и напрашивался… Но кто же ему это скажет…
— Так какое еще оружие ты имел ввиду?
— Ну стреляющая трость, например? У тебя есть?
— Ты хочешь знать весь мой арсенал?.. Есть, но такие трости, по моему мнению, больше… для успокоения собственных нервов — что они у тебя есть. Я не вижу в них большого прока. Так, игрушка, а не серьезное оружие. Хотя, как говорится, раз в сто лет и палка стреляет. Даже от Райха или Вагнера… Но для твоей службы в полиции это абсолютно бесполезное изобретение.
— Я просто из любопытства спросил.
— Из любопытства ты можешь и посмотреть, когда будешь в следующий раз в Петербурге. Может, они, конечно, тебя и впечатляет — как воплощение инженерной мысли, но, уверен, не для практического применения. Трость с клинком гораздо более надежное оружие, конечно, когда человек умеет им пользоваться. Да и револьвер тебе скрывать не нужно… Как иногда мне…
— Павел, что же все-таки у тебя за служба?
— Ты же сам знаешь, что я числюсь заместителем начальника охраны Императора.
— Я полагаю, главное слово в том предложении «числюсь»? — уловил суть Яков Платонович.
— Ты можешь полагать что угодно. В том числе и то, что это была просто оговорка, — ухмыльнулся Ливен. — Но нам пора.
По дороге за фотографом Штольман задал Ливену вопрос, про который чуть не забыл из-за ситуации с галстуком.
— Павел, я хотел спросить тебя об одном случае. Ты помнишь, когда ты был подростком, ты как-то сильно заболел и тебя лечил молодой доктор?
— Да, было такое. Я очень сильно простудился и только благодаря этому доктору простуда не перешла в что-то более серьезное вроде воспаления легких. А откуда ты это знаешь?
— От доктора Милца. Он мне рассказал это, когда узнал, что я — родственник Ливенов. Он помогает нам — делает вскрытия и тому подобное. Профессионал и замечательный человек. Он был на нашей с Анной стороне, когда оказалось, что я — незаконный сын князя… Так вот, ты не хотел бы его повидать? Если конечно, ты не сочтешь недостойным идти к нему? Думаю, ему было бы приятно увидеть тебя…
— Что же здесь недостойного? Я многим обязан этому человеку, ведь если бы болезнь стала развиваться, кто знает, чем это могло бы закончиться. Даже если не думать про самое страшное, мое здоровье могло бы быть так разрушено, что об офицерской карьере мне пришлось бы забыть… Я с удовольствием повидаюсь с доктором. И мне приятно, что ты мне сказал о нем.
— Может, тогда навестим его после того, как сделаем снимки?
— Отчего же нет?
— А не испугаешься, вдруг там у него на столе будет мертвец? — подзавел Штольман Павла.
— Если мертвец будет на столе, а не бегать вокруг него, думаю, бояться нечего. Хотя и в этом случае не все так плохо. Клинки у нас с тобой в тростях, конечно, не осиновые колья, но я намазал лезвия чесноком, так, на всякий случай, — ответил Ливен в тон племяннику. — Яков, я же офицер, а не кисейная барышня. К чему такие вопросы?
— Да видел я разных людей за годы службы. Бывает и мужчина крепкий, и военный даже, а сознание теряет… Я-то привычный к такому. Но ведь не все, — сказал начальник сыска.
— Не беспокойся, перед доктором я уж точно в обморок не упаду, чести Ливена не уроню. Ну, а если все же упаду, пусть спиртом отпаивает.
— Спиртом? Князя? Фу, какой моветон, Ваше Сиятельство, — покачал головой Штольман.
— Спиртом, подполковника. Мы люди служивые и не такое можем употреблять. Когда ничего другого нет… Ты мне скажи, есть что-то, что доктору нужно или о чем он мечтает — для своей работы.
Штольман задумался:
— Как-то он мне сказал, что ему бы микроскоп получше для исследований.
— Будет ему микроскоп. Я потом пришлю ему из Петербурга. Только ты ему не говори, пусть будет сюрпризом. А то ему будет неудобно — как и тебе, когда я отдал тебе подарки. Яков, думаешь, я не видел, что ты был смущен? Я знаю, что ты не считаешь, что подарками я пытаюсь добиться твоей любви и расположения, понимаешь, что они от чистого сердца. Но не чувствуешь себя в праве принимать их, так как для тебя это… непривычная ситуация. Для меня же это обыденность, возможность порадовать моих близких просто так, без повода. Ты — мой родной человек, роднее тебя только Саша. Я не привез тебе ничего, чего бы не мог приобрести для Дмитрия или Александра. Подобные трости я заказывал для обоих. Что касается одежды, Саше я также мог купить шляпу как у тебя, или галстук, или перчатки — вовсе не потому, что у него этого нет, или он не может позволить себе это купить, у него нарядов больше чем у меня, а про деньги я даже не говорю, а потому, что мне приглянулась какая-то вещь и мне было бы приятно, если бы он это носил. Вот как ты сейчас, — он поправил новенький котелок на голове Якова.