Дети Мевы

Рядом в землю вошёл ещё один меч, брат склонил голову:

- Ты прав, пусть ему было много лет, он не должен был так погибнуть. Мужчина должен погибать, сражаясь в бою, или от старости. Мы напоим богов кровью за его душу!

Я улыбнулся. Как это, оказывается, важно – чувствовать рядом плечи своих братьев. С Архо мы не просто братья, мы дети, выросшие в одном доме. Отец привёз меня с матерью в дом деда, когда мне было несколько недель. Архо был сыном одного из моих дядек. Впрочем, это неважно. Даккарцы своим родителем считают того, кто учил их военному делу. Нас с Архо учил дед.

Мы ещё оставили по ножу у чаши самого Даккара. Я должен был ему, как никто другой, ведь это я не успел его спасти.

Алтарь просто щетинился рукоятями клинков. Молчаливо и спокойно даккарцы обещали расправу своим врагам. Они покидали алтарь и направляли лайнеры к своим кораблям, чтобы, как можно быстрее, выполнить обещанное. Тысячи кораблей, больших и маленьких, уходили из портов.

Мы вышли на корабле одного из мастеров школы. Я воспользовался правом паука присутствовать на совещании командиров. Капитан корабля развернул перед командирами групп карту.

- Вот планета, выделенная нам разведслужбой братства. Колония Республики, около двухсот тысяч жителей, шахты и дозаправка кораблей. Нас двенадцать отрядов по восемь человек. Вполне достаточно, чтобы утопить эту планету в крови, утолив жажду богов.

В САП–овских газетах мне часто попадалась фраза «беспорядочные нападения даккарских пиратов»... Это ложь. Никакие нападения даккарцев не бывают беспорядочными. Любое нападение рассчитано и запланировано. Даккарцы не нападают наобум, не нападают на «незнамо кого» и не нападают без плана. Это искусство военных: просчитывать каждую мелочь и при этом оставаться непредсказуемыми.

Марика:

Не то чтобы после случившегося я ждала от этого утра чего-нибудь хорошего. Но такого…

Утром все новостные каналы в прямом эфире транслировали церемонию прощания даккарцев. Минимум речей, минимум атрибутики, да, и вообще, как-то скомкано. Повтыкали в землю мечи и как-то быстро разбежались.

А вот уже вечером началась бойня. Даккарские диверсионные отряды просто вырезали мелкие колонии Республики. Правильно, какие речи, пойди и отомсти! САП был в шоке. Я, признаться, тоже. Такого количества крови Вселенная не знала очень давно. Выжженные дома, сметённые одним профессиональным взмахом воинов от рождения целые города, колонии. Горы трупов – месть за то, что вернуть нельзя!

Где-то там, на одном из этих кораблей смерти, был Роджер. Меня начинало знобить от одной мысли, что его руки сейчас тоже в крови этой мести. Мне не понять его: когда погибла Арнелет, мне было четыре года. Я не знала той Родины, и к этой не шибко привязалась. Я всегда была чужой везде. А у него ещё сутки назад где-то далеко был дом. Мать, наверное. Я чувствовала себя такой сволочью. Такой жестокой и бесполезной. Ну почему я была уверена, что Республика ограничится угрозами и не нападёт на Даккар? Не я одна! Мы ведь даже, наверное, имели точные решения их генералов. Но что-то заставило их передумать! Передумать и разрушить всё, что было у меня в руках.

Я сидела в комнате и укачивала на руках Рино. Мальчик почему-то улыбался мне больше всех других детей, ручки тянул, с удовольствием лежал у меня на руках и дёргал кулон на шее. Он тоже вчера потерял Родину. Но он не знает этого и, как и я, никогда до конца не поймёт глубины потери так, как понимает её Роджер. Как и для меня Арнелет, Даккар останется для него легендой. Мифом, в который верят взрослые. Темой, на которую им почему-то больно говорить. Половиной души, отсечённой одним ударом луча элебро.

Бойня шла три дня. Республика сильна в нападении, но хорошо защищаться она никогда не умела. Тем более защищаться от мелких кораблей пиратов. Тем более что армия САП заблокировала ударную флотилию, преследовавшую остатки даккарской армии. Часть флота Даккара, конечно, была уничтожена, но потери Республики были несравнимо больше. Через три дня даккарцы вернулись к алтарям своих богов. Спокойно наполнили привезённой кровью тарелки и чаши и, всё это облив ядрёной горючей смесью, спалили. Снова, не утруждая себя речами, без траурности или помпезности.

Камеры журналистов выдернули из этой толпы Роджера: свежий порез на щеке, на руке явно замотанная рана, на губах лёгкая улыбка. И вот с этой улыбкой он выливает из небольшой металлической фляжки в ритуальную чашу чью-то кровь. Фото было шокирующим, особенно по соседству с размещённым рядом кадром месячной давности: подведенные глаза, покорная поза и взгляд, облокотившись на мои колени, в спокойном ожидании.

Журналисты с утра просто достали меня вопросами: как вы прокомментируете этот кадр? А что там требует комментариев?! Роджер – воин Даккара, для кого-то это новость? Даккарцев обидели – они ответили. Жестоко ответили и кровопролитно, вырезали мирных шахтёров множества мелких планет врага. Так ведь и на Даккаре Республика спалила по большей части женщин, детей и стриков.

Около полудня позвонила какая-то женщина и объявила, что подаст на меня в суд. Оказывается, Роджер использовал её фляжки для оформления ритуала рода Об Хайя. Именно этот ритуал на Острове богов транслировался на весь САП и не только. И теперь символ её фирмы, чётко видимый на этих фляжках, иначе как с кровищей ни у кого ассоциироваться не будет. Блин! Нашла повод кричать! Любой скандал – это реклама!

К вечеру, когда очередной вопрос журналистов о Роджере, Даккаре и кровище переполнил мою чашу терпения, я подумала, что надо перебросить внимание прессы на что-нибудь другое, а то я скоро кусаться начну.

- Может, обсудим личную жизнь Ники? – Димуана подмигнула.

- Ники? А у неё есть личная жизнь?

- Я пару дней назад в одной газетёнке видела статью, что Ника влюбилась в какого-то даккарца и хранит ему верность. Имя избранника неизвестно. Просто на фоне гибели Даккара, падения биржи и других прелестей эта новость померкла. Но сейчас она будет воспринята уже с интересом, особенно если добавить подробностей.

- А есть подробности?

- Нет. Сама Ника молчит. Но можно поискать. В крайнем случае, сочинить.

- Думаю, ты права. Неолетанки уже устали от кровавых новостей. Надо поговорить о любви. Направь кого-нибудь поискать подробности, поговорить с Алиной, она любит журналистов. От себя скажу, что если Ника, действительно, влюбилась, то это очень молоденький мальчик, которого она всячески опекает, не подходя слишком близко. Интересуется всеми подробностями его жизни, даже, наверное, следит за ним, направляет, а он пока может даже её имени не знать. Она вырастит его таким, каким хочет видеть, и только потом заберёт себе.

Моя мать была замужем трижды, все три замужества быстро закончились. Все три парня были до предела молоды. Первого она взяла совсем мальчишкой, а через шесть лет молча вернула его матери, - парень умудрился ей изменить. Традиция, вообще, позволяет за такое убить, но Ника просто вернула его родителям. Второго она пасла с четырнадцати лет. Привозила ему подарки, книжки, следила, как и чему он учится. Когда мальчика справил совершеннолетие – забрала своим мужем. Он умер через четыре года, во время эпидемии на планете. Третьим был Макси, она нашла его пятнадцатилетним и собиралась ходить кругами до совершеннолетия, но его мать настояла, чтобы отдать его раньше.

Может ли быть, что Ника влюбилась в даккарца? Почему нет? Раса не важна. Он должен быть молод и верен ей. Может ли быть, что она хранит ему верность? Даккарцы ревнивы, уж я-то знаю. Но ревнивы, по большей части, к мужчинам своей же крови. Так что с её стороны вполне разумно решить не спать с другими даккарцами, просто чтобы не нервировать мальчика. Я усмехнулась. Моя мать так же, как и я, заключает браки только по большой любви, просто в любви она не так привередлива. Она умеет влюбляться, потому что пришло время. А я не умею.